Потом траншеи остались позади. Теперь можно было наносить щедрый удар парализующей волей, не боясь зацепить стрелков — и смертоносцы это сделали.
Движения дикарей замедлились, а у большинства — и вовсе прекратились. Восьмилапые воины накатывались сплошной серой лавиной и втыкали хелицеры в шею, плечи, обнаженные ноги обездвиженных врагов.
Затем смертоносцы принялись закатывать свои жертвы в паутиновые коконы. Все они были смертельно голодны, и никто из двуногих не имел права попытаться отнять у них их законную добычу. Битва заканчивалась.
Вездеход высшей защиты прочно сидел в яме и уже не делал попыток вырваться, хотя башенка с излучателем продолжала зловеще вращаться; легкий вездеход лежал на боку и не подавал вовсе никаких признаков жизни — непрерывно катящаяся левая гусеница больше напоминала не жизнь, а предсмертную агонию.
Теперь требовалось подумать о том, как извлечь из-под тонкой скорлупы брони засевших внутри водителей.
Тут Найл обнаружил, что проблему успели разрешить до него: несколько стрелков волокли из леса охапки хвороста, недоделанные колья и заготовленные для кашеваров дрова, сваливая все это в яму к легкому вездеходу. Вскоре над «железным жуком» весело заплясали языки пламени. Стрелки начали довольно переговариваться — по всей видимости, обсуждали, насколько вкусным окажется запеченный жук.
Дрова полетели и в яму со вторым вездеходом. Найл не очень надеялся на успех этого предприятия — степень защиты вездехода обязана гарантировать безопасную работу экипажа на планетах с любым климатом — но останавливать людей не стал.
Кто знает, вдруг чего-нибудь, да получится? Вдруг системы искусственного климата не рассчитаны на температуру открытого пламени? Естественно, существует немало планет, на поверхности которых плавится металл — Меркурий, например. Но что может понадобиться человеку в таких адских местах?
По телу опять прокатилось ощущение смертельной опасности. Найл увидел, как арбалетчики прыгают в свои траншеи, а смертоносцы разбегаются, взвалив на спины коконы с дикарями. И одновременно — увидел как над далекими темными кронами в сторону долины мчится ослепительно белый крест.
— Похоже, в воздушном шаре сегодня сидит смертоносец, — мысленно отметил Найл. Уж очень точная и ясная было картинка.
Глиссер молниеносно промелькнул над долиной и умчался дальше, гася скорость и совершая широкий разворот. Однако поле недавней битвы уже опустело.
Исчезли восьмилапые воины, унеся почти всех дикарей, попрятались по траншеям арбалетчики, затаились в траве и зарослях перепуганные ремесленники. Только два огромных костра, полыхающих под вездеходами, да разбросанные тут и там мертвые тела свидетельствовали о недавнем напряженном сражении.
«Костяная птица» промчалась над долиной раз, еще раз, не находя цели для своего оружия, а потом прицельно ударила излучателями по лесу: с высоты воздушного шара стало видно, как пожелтела целая полоса от долины и до открывающегося за перелеском поля.
Глиссер пошел на следующий разворот, но тут лопнуло терпение у арбалетчиков. Не имея толкового командования, они стали на свой страх и риск высовываться из траншей и вести беспорядочную стрельбу.
При той скорости, с какой мчалась «костяная птица», Найл глубоко сомневался, что хотя бы один из ста выпущенных арбалетных болтов достигал цели, однако подобный обстрел вряд ли прибавлял бодрости пилоту. Особенно, если учесть то, что отвечать на обстрел он не мог. При его скорости и высоте, глиссер не мог стрелять со снайперской точностью, а палить наугад в склон, на котором находились сразу дав вездехода с астронавтами, пилот не рисковал.
Еще один стремительный полет — и глиссер умчался обратно к морю.
Стрелки вылезли из траншей, окружили засевшие в ямах вездеходы. Часть побежала за свежими дровами.
Вот на легком вездеходе открылась боковая дверца, откинулась в строну. Из раскаленного нутра появились две руки, голова. Стрелки сбежались поближе, кое-кто поднял арбалеты. Разумеется, у астронавтов имелись с собой бластеры — но водителю хватило ума понять, что вылезать из кабины вверх не так удобно, чтобы сразу можно было начать палить во все стороны. А может, его мозги успели запечься до такой степени, что о сопротивлении он уже и не помышлял.
Нет, не он — она. Найл увидел, как стрелки валят на землю и связывают за спиной руки не мужчине, а женщине. Что ж, видать таковы нравы двадцать второго века, если за штурвал боевой машины попадает представитель слабого пола…
Связав женщине руки, стрелки, не слишком церемонясь, схватили ее за волосы и поволокли в сторону от огня.
На некоторое время картинка долины смешалась: Найл почувствовал жуткий аппетит, и понял, что смертоносцы насыщаются.
Когда он снова смог видеть происходящее, то над вездеходом высшей защиты полыхало пламя метра четыре высотой, возле истерзанных всадников внизу копошились люди, а рядом с лагерем разгорались костры кашеваров: война-войной, а человек все равно должен есть хотя бы пару раз в день.
— Дравиг, постарайся вызвать шерифа Поруза, — попросил Найл. — Я хочу все знать о наших потерях.
— Он здесь, — откликнулся старый смертоносец, и правитель увидел бегущего к нему северянина.
— Трое рыцарей живы, Посланник, — сообщил шериф, глядя пауку прямо в глаза. Порузу за время службы у князя Граничного много раз приходилось пользоваться паучьей почтой, и он чувствовал себя спокойно и уверено, отчитываясь перед командующим армией на расстоянии в два десятка километров. Только все здорово исколоты. Отважные дворяне. Больше сорока погибших среди стрелков. Раненых почти нет, жуки попадали только в головы. Еще десяток ремесленников попали под свист птицы в лесу. Из строевых копейщиков не уцелело никого.
Найл послал шерифу эмоцию сожаления и напомнил, что в лесу, у него на руках, тоже имелось изрядное количество раненых.
— Я покормлю ремесленников и пошлю их к тебе, Посланник, — пообещал Поруз. — Через час я попрошу советника Дравига послать тебе мысленное сообщение.
— Хорошо, — согласился правитель и откинулся на лесную подстилку. Хотя сам он и не участвовал в сражении, однако чувствовал себя так, словно битый час махал мечом.
— Раненые просят воды, — подошла к правителю Юлук. — А у нас ни у кого ни глотка нет.
— Сколько их всего? Вопрос повис в воздухе.
Девушки родились в Великой Дельте, прошли все побережье, Серые горы, пустыню, Приозерье и северное княжество. Они сражались с Магом, с людьми-лягушками, с северянами, с князем Граничным, с жуками, наконец. Они прошли все — голод, холод, гибель друзей, школу охоты на насекомых и уроки сражений на мечах. Однако по сей день никто не удосужился научить их ни считать, ни писать.
