- Рест, объясни мне, скажи, пожалуйста, зачем таким вот как ты, нужны такие как я?
- Зачем!? И ты еще спрашиваешь?
- Я хочу знать.
- Ань, ты же знаешь все мои приоритеты. И знаешь, что на карту поставлена, скажу тебе так - наша честь. Да, честь. Не больше, не меньше! Терпеть не могу красивостей, но только наши с тобой честь и достоинство, и работа, работа и работа в поте лица, если хочешь - до крови, способны изменить ход истории. Теперь мы, наш ум и наш дух сотворят то чудо, которого человечество ждет сотни тысяч лет - преображение человека. Это ж ясно как день! Не знаю, но, возможно, это и будет потом читаться историей, как второе пришествие. И нам - зачтется. Мы заслужим благоговение Неба...
Тина бы сказала: «...мне знамение было от Бога - лик на знамени... солон мир мой... и слаще полыни ветер пламени... собираюсь я выжить и выстоять!.. Там, где зарево!.. свет на имени... кровь на знамени... счастье - заново!..».
Тина это сказала! Я слышал: «...счастье - заново!..».
- Ты диктатор! - сказала Аня.
А Тина?
...свет на имени... кровь на знамени...
Это же диктат чистой воды: «...счастье - заново!..».
Но только так, подумал я, диктуя, да-да, диктуя... и торя свой путь, можно оторваться от земли и потрогать звёзды руками. «Per aspera ad astra!» (Через тернии к звёздам! - Лат.).
- Ты - диктатор, - повторила Аня.
Вспомнился Наполеон:
- Я, возможно, не очень добр, - сказал я, - зато очень надежен. Ты же знаешь: я не сойду с этой дорогой мне дороги, чего бы мне это не стоило. У тебя еще будет время убедиться в этом и поверить, слышишь, поверить мне. И ты мне нужна...
- Зачем?
- Ты как Жора со своим «зачем»!
- Ты не очень-то вежлив со мной.
- Теперь мы - как сиамские близнецы. Я без тебя, без твоих рук, без твоих... Ну, ты знаешь...
- Не знаю, - сказала она, - говори.
- Ты знаешь, ты не можешь не знать.
Мы стояли друг перед другом, как на исповеди.
- И Бог будет с нами, - сказал потом я, - если что - Он поможет. В конце концов Он придет к нам. Мы ведь долготерпеливы.
- Ты говоришь о Боге таким тоном, будто бы он твой лучший друг.
- Я уверен!
- Ты уверен?
- Нужно только крепко держаться Его пути, - сказал я, сжимая ей руки до боли, - и идти след в след по Его стопам. След в след. И Он всегда будет рядом.
Аня попыталась высвободить руки, я не отпускал.
- Тебе же известен закон Паскаля: жить так, словно Бог следует за тобой по пятам, все видит, все слышит, дышит тебе в затылок и читает твои мысли. И потворствует твоему успеху.
- Ну и силища, - сказала Аня, потирая пальцы, когда я отпустил их на свободу, - посмотри - они посинели...
Ане хотелось, я это видел, услышать от меня то, чего ей не мог сказать никто: ты - мой Бог. Богиня! Но и я не сказал. Зачем? Она это знала и без моих слов.
- Я много думал, прежде чем предложить тебе...
- Мне всегда нравилось, как ты думаешь.
Она помолчала секунду и добавила:
- Ты взвалил на себя роль Бога. Это непосильная ноша.
- Бог, - сказал я, - не по силам не дает.
Мы шли по мосту. Сена сияла огнями.
- Твоя логика вынуждает признать, что...
- Да, - сказал я, - вынуждает. И ты знаешь: с логикой у меня все в порядке. Она безупречна.
- Да уж, знаю. Это я знаю.
- А я знаю тебя, - сказал я.
- Да, - сказала она, - знаешь... Ты знаешь, что если тебе это надо я - готова. Теперь я для тебя - раскрытая книга.
Она сделала широкий шаг вперед и повернулась ко мне через левое плечо.
- Если это тебе поможет. «... счастье - заново!..»?!
Я начинал этому верить!
...собираюсь я выжить и выстоять!.. Там, где зарево!
Ах, Тина, Тина!.. Ты - моё зарево!..
Доходило до смешного. Это было уже похоже на сказочную детскую игру.
- У меня к тебе деловое предложение, - улыбался я
- Ты мне его уже сделал.
- Да. Но я еще не рассказал тебе о Пирамиде!
- Что это?- смеясь, спрашивала Аня и таращила на меня удивленные глаза.
- Слушай же... Вот, смотри...
И обломанной веточкой пальмы, как зомби, я снова и снова, наперекор неутомимой волне, слизывающей раз за разом мои наброски, неутомимо рисовал на песке свою Пирамиду.
- Надо же, - восхищалась Аня, - это так интересно! Жаль только, что до сих пор на земле ей не найдено место.
- Мы купили для этого небольшой остров в Карибском море, - сказал я, - с кричаще высиненным небом и белым сахарным атоллом, усыпанным по прибрежной кайме изумрудными пальмами и ...
Я рассказывал ей старую сказку на новый лад. В этой сказке правда была пересыпана вымыслом, я старался как мог.
- Этого мало! Для абсолютной автономии, чтобы никто нам не смог помешать, мы купили и маленькую планету под условным названием «Клон»... Она пока в поисках своего имени.
- Почему не на Галапагоссах? Дарвин ведь оттуда привез свой новый взгляд на мир.
- Мы ведем переговоры и с правительством Эквадора.
- Ты опять шутишь? Порой мне очень трудно понять, когда ты говоришь правду, а когда позволяешь себе разные штучки.
- Этим не шутят.
- Почему же ты раньше об этом молчал?
- Разве это могло изменить твой выбор?
Казалось, уже все сказано. Я затруднялся в поиске новых слов. На мой взгляд, Пирамида уже так сверкала, что ее невозможно было не видеть. Этого мало - Ее нельзя было не признать!
Бывали паузы, когда мы подолгу сидели, ни слова не произнося. Потом я читал ей стихи...
- Бродского! - говорит Лена.
- Бродского? Почему ты решила, что Бродского? - спрашиваю я.
Я читал:
Перешептывай слово каждое - береги.
Застолби нам с тобой вон там полновесный ад
Между нами не годы-воды - чужая жизнь.
Доживать - как дожевывать жвачку, но дай мне знать
Если спешишься сам или конь на скаку падет.
Или сточит копыта свои о камень дней...
Я смотрел Ане в глаза, держа её за руки, крепко сжимая её пальчики каждой
Строчкой, и читал, читал...
Если вдаль вдоль межи тебя мираж уведет...
Если ты себя потеряешь во мне - скажи
Это просто у нас такой бережливый бог.
Это просто манна твоих долгожданных губ...
Это ноет к ночи подаренное ребро.
На моем - свеча. Ждут...
Аня слушала меня, не мигая, не шевелясь, не противясь даже своими мизинчиками...
Я продолжал покорять её теперь Тиниными стихами: «Ждут... Ждут... Ждут...».
Я весь жил ожиданием...
Повисла длительная пауза. У Ани заслезились глаза. Она кивнула:
- Да...
И вот я дождался своего: наконец я услышал ее долгожданное «да»!
- Ты плачешь?
Она тряхнула своей рыжей головой - что ты! Нет!
И согнутыми указательными пальчиками промокнула глаза.
- Что ты!..
Я прижал ее к груди, мы постояли минуту... Затем она разулыбалась:
- Что ж, едем, - сказала она и взяла телефон, - когда вылетаем? Мне необходимо уладить кое-какие дела...
Так она пошутила, и я с радостью разделил ее желание тот же час бросить все и лететь, и лететь... Я понимал, что дела есть дела, и каждое из них требовало завершения. С этим не считаться в этом мире нельзя. Оставалось ждать.
Потом она меня провожала.
- Обнимемся что ли? - предложил я.
Она подставила щеку.
- Чмокни меня на прощание, увидимся.
Мы стояли в здании аэровокзала, смотрели в глаза друг другу и улыбались. Нам жаль было расставаться.
- Рест, спасибо тебе, - сказала Аня.
- Я же ничего для тебя не сделал.
Как будто нам больше нечего было сказать друг другу.
- Я позвоню.
- Скоро увидимся, - сказала она еще раз.
Я держал ее ладони в своих руках.
- Не хочется уезжать.
- Оставайся.
Мы только улыбались.
- Я привыкла к тому, что все хорошее быстро кончается, и все-таки не хочется тебя отпускать. Оставайся.
- Пока, - сказал я, - найдемся.
Еще раз чмокнул ее в щеку и отпустил пальцы. Она приложила левую ладонь к моей щеке и произнесла почти неслышно:
- Это просто манна твоих долгожданных губ...
У неё снова заслезились глаза.
- Я надеюсь, что и тебе повезло, - сдерживая себя от того, чтобы не разрыдаться, произнесла она: - у тебя есть теперь я. Не потеряй меня снова...
Доходило до смешного: точно так же я думал и о Тине. Я даже слышал её голос: «не потеряй меня».
- Тебя невозможно потерять, - сказал я.
Если ты себя потеряешь во мне - скажи...
И кто только придумал эти разлуки!
Это был просто - ‟полновесный ад»!
Что в Ане было такого, без чего наши дела пошли бы вкривь и вкось? Теперь я знал, что это было: ее небесный свет. Я об этом ни разу не упомянул, но это было действительно так. Я не встречал человека, кто бы мог так, как она это делать. Никто меня не устраивал и устроить не мог. В ней сочеталось такое множество качеств, что только она, из множества людей, которых я хорошо знал и, я уверен, мог еще узнать, только она могла это делать наилучшим образом. Все их, эти качества, можно свести к одному-единственному - уметь разговаривать с ДНК. Это невероятно! Все мы, каждый из нас в той или иной степени способен своим словом воздействовать на поведение другого. Слово, это известно, - сильнейшее оружие. Но ощущать, видеть, слышать, чувствовать, уметь читать и управлять работой ДНК, работой внутриклеточных органелл любого органа, каждой клеточки живого и даже умершего растительного или животного организма могла только она. Что клетки, она разговаривала с вирусами СПИДа, как с продавцом мороженного.
