Чувствительное ухо уловило новый взрыв инородных мыслей:
(извини, но я просто не мог)
(…)
(что?)
(…святой Христос, это же Вилинг! Как…)
(…)
Разговаривают два голоса, но слышно лишь один, подумала мозговая сеть, и все глаза начали сосредоточиваться на Бобби. В Хэвене был лишь один человек, который умел делать свой мозг непроницаемым, и его сейчас здесь не было. Два голоса — не твоему ли пьяному дружку принадлежит голос, который мы не можем услышать?
Бобби быстро поднялась и стала пробираться вдоль скамей, с ужасом сознавая, что все люди наблюдают за ней. Гуринджер, осел, снова сделал паузу.
— Простите меня, — бормотала Бобби. — Простите меня… Извините.
В конце концов она выбралась на улицу. Остальные — Бобби Тремэйн, Ньют, Дик и Брайен Браун — потянулись за ней. Ни один из чужаков этого не заметил. Их снова затянуло в странные мечты.
— Мне очень жаль, — сказал Буч Дуган. Он хлопнул дверцей, достал носовой платок из заднего кармана и промокнул рот. — Со мной такого никогда не было. Мне уже лучше.
Ив кивнул.
— Я ничего не буду объяснять. Нет для этого времени. Но мне бы хотелось, чтобы ты послушал одну вещь.
— Что?
Ив включил радиоприемник Чероки" и начал крутить ручку настройки. Дуган прислушался. Ему никогда не приходилось слышать такого количества станций, даже в ту ночь, когда они перескакивали с одной на другую, взмывая на гребень волны и погружаясь в море голосов. Сейчас такого ощущения не возникало: большинство станций отвечали просто гудками.
Ив выбрал станцию Си-энд-Ди. Песенка Джаддов как раз кончалась. Той ночью это было на станции И-Ди. Бич Дуган с трудом верил тому, что слышал: "Дубле-Дубле Ви Ааса" — песенка группы наглых девчонок в сопровождении скрипок и банджо.
— Святой Христос, это же Вилинг! Как… — закричал Дуган.
Ив выключил радио.
— А теперь я попрошу тебя послушать мою голову. Дуган на секунду вытаращил глаза, абсолютно пораженный. Даже в "Алисе в Стране Чудес" он не встречал подобного сумасшествия.
— Бога ради объясни, о чем ты говоришь?
— Не спорь со мной, а сделай, о чем попросили. — Ив отвернулся от Дугана, показав свой затылок. — У меня в голове застряли два кусочка металла. Память о войне. Большой вот здесь. Видишь место, где волосы не растут?
— Да, но…
— Время деньги! Приложи ухо к шраму и слушай! Бич подчинился… и почувствовал какое-то нереальное очищение. Из обратной стороны головы старика лилась музыка. Она была тихой и удаленной, но вполне различимой. Это была песня Фрэнка Синатры "Нью-Йорк, Нью-Йорк".
Бич Дуган захихикал, потом засмеялся. Вскоре он хохотал, обхватив руками живот. Он оказался по ту сторону добра и зла со стариком, чей затылок превратился в музыкальную шкатулку. Бог ты мой, да это будет почище чем "Верить или Нет" Рипли. Бич смеялся, задыхался, ревел со слезами на глазах и… Старик залепил ему пощечину. Шок от того, что его отшлепали, как малого ребенка, настолько удивил Бича, что его истерика мгновенно уступила место боли. Он уставился на Ива моргающими глазами, одной рукой держась за щеку.
— Это началось за полторы недели до того, как я покинул город, — мрачно сказал Ив. — Взрывы музыки в моей голове. И они усилились перед поездкой, я должен был обратить на это внимание, но я этого не сделал. А сейчас все еще усилилось. Все, понимаешь. У меня нет времени слушать твое визгливое бормотание. Тебе лучше?
Кровь прилила к лицу Дугана, поэтому красный след от ладони Ива стал почти незаметен. Визгливое бормотание. Это все прекрасно описано. Сначала его вытошнило, а потом с ним случился приступ истерии, как с девчонкой-тинэйджером. Но старик не ограничился тем, что изобличил его — он переключил Дугана на вторую передачу.
— Теперь-то ты веришь, что здесь что-то происходит? Что в Хэвене что-то случилось?
— Да. Я… — Он сглотнул.
— Да, — повторил он.
— Хорошо. — Ив нажал на газ и с ревом выехал обратно на дорогу. — Эта… штука… она изменяет любого в городе, Дуган. Любого, но не меня. Я заполучил музыку в голову, но этим дело и кончилось. Я не читаю мысли… И мне не лезут в голову идеи.
— То есть?.. Что за идеи?
— Всякие. — Спидометр «Чероки» достиг отметки «шестьдесят», перевалил через нее и пошел взбираться выше. — Штука в том, что у меня нет доказательств, что здесь что-то происходит. Ни одного. Ты думаешь, что я совсем выжил из ума, не так ли?
Дуган кивнул. Он пытался устроиться поближе к боковому окну. Его желудок снова заставил почувствовать тошноту. Солнце было таким ярким, ослепляя отражением от ветровичка и хромированных частей.
— Репортер и няньки думали так же. Но все равно что-то есть в лесу, и я буду искать это, и я отберу у них кое-что, и я помогу тебе, и мы сделаем несколько вещей, о которых не принято громко говорить, и может быть, мы сможем найти моего внука Дэвида, а может быть, и нет, но в любом случае нам следует покончить с тем, что здесь происходит, пока не поздно. Следовало бы? Мы должны.
Теперь стрелка спидометра дрожала чуть ниже семидесяти.
— Далеко еще? — поинтересовался Дуган сквозь стиснутые зубы. Его должно было снова вырвать, и довольно скоро, он лишь надеялся, что это произойдет раньше, чем они приедут к месту назначения.
— Ферма старого Гаррика, — сказал Ив. — Меньше мили отсюда. Слава Богу, подумал Дуган.
— Это не Гард, — сказала Бобби. — Гард валяется полумертвый на веранде собственного дома.
— Откуда ты знаешь? — спросил Эдли Маккин. — Ты же не можешь читать его.
— Немного могу, — сказала Бобби. — И с каждым днем немного больше. Он все еще на веранде, говорю тебе. Грезит о лыжной прогулке.
Секунду они смотрели на Бобби молча — десяток мужчин, стоящих напротив методисткой церкви.
— Но кто же тогда? — спросил в конце концов Джо Саммерфильд.
— Я не знаю, — сказала Бобби. — Но только это не Гард.
Бобби слегка покачнулась на ногах. По лицу ей можно было дать лет пятьдесят, но уже никак не тридцать семь. От истощения у нее были коричневые подглазицы. Мужчины старались не замечать этого.
Из церкви доносились голоса, поющие "Святой, Святой мы обожаем тебя".
— Я знаю, кто это, — вдруг сказал Дик Эллисон. Его глаза сузились и затуманились от ненависти. — Только еще один человек может им быть. Только еще у одного человека в городе в голове металл.
— Ив Хиллман! — закричал Ньют. — Господи.
— Пора трогаться, — сказал Джад Таркингтон. — Ублюдки уже рядом. Эдли, захвати несколько ружей из арсенала.
