— Но я ведь не могу поклясться, что буду любить ее вечно! — завелся Андрей.
— Этого и не надо. Не обижай ее, вот и все. Будь с ней честным, больше ничего не требуется.
Артем вернулся в компанию, и веселье продолжилось, будто ничего не случилось. Но Марина так сильно выделялась среди шумных гостей, что Андрей просто не смог удержаться. Перед ним был исключительный вариант, скромненькая серая мышка, миленькая и откровенная в своей беззащитности. И она на это знакомство пошла — осторожно, словно нащупывая дорогу. Тогда Андрей сам нарисовал ей дорогу, прочную, как железобетон.
Но уже после первой ночи любви Андрею стало понятно, что они не пара, а Марина по-прежнему была в восторге. Пришлось этот восторг пригасить. Аккуратно не получилось, разразился скандал, на некоторое время осложнивший отношения с семьей Артема.
После этой истории к необычным девушкам Андрей начал относиться с опаской. Сам над собой смеялся — мол, обжегся на молоке, а принялся дуть на воду. Но поделать ничего не мог. Уже и забыл почти, но надо же, Артем снова напомнил несколько дней назад.
Несколько?
— Черт… — вслух ругнулся Андрей. — Это ведь было вечером, перед ночью нелинейной зависимости! Надо же было именно так совпасть! Словно специально…
А на следующий день была встреча с Аленой. Ее необычность сразу бросилась в глаза, и Андрей попросту испугался, решил не начинать игру. Такое бывало редко, но от Алены словно струилась некая мистическая опасность, странное ощущение, будто эта женщина в чем-то была сильнее его самого. Точно такое же ощущение, если быть до конца честным, заставило его прервать отношения с Мариной. Страх перед ее превосходством.
Андрей вздохнул.
Это звучало как оправдание, запоздалое и ненужное. Но Андрей действительно чаще всего встречался с женщинами, в отношении которых жалость, понимание и сочувствие попросту не имели смысла.
«А кто тебе дал право судить?» — мелькнула в голове отчужденная мысль.
Никто и не судил. Андрей просто двигался по накатанной колее — привычная схема знакомства. Если бы знать заранее, что в кабинет явится не женщина, а гений программистской мысли, Андрей бы и связываться не стал! «И не надо было, — шепнул он. — Не только с Аленой. Вообще».
Нельзя было никого обманывать. Ни Алену, ни Пашку, ни Валентина. От вранья не становится лучше, все только затягивается в узел неразрешимых проблем. Не пригласи он Алену на встречу, диск бы остался у нее. И не было бы дурацких Валькиных надежд на премию Скотта, и Андрей бы не попал в аварию. Без аварии не было бы больницы, а без больницы не было бы похищения. Да, трусость всегда порождает вранье. Постоянно. Других причин для обмана вообще не бывает.
Премия Скотта накрылась медным тазом, а премия Нобеля теперь вилами на воде писана. Приедут сейчас бандюки, зажмут яйца в тиски — вот и будет нелинейная зависимость громкости крика от силы зажима. И будет другая зависимость, еще более страшная и позорная — какая-нибудь там «Нелинейная зависимость имени Самохина», или как там они ее назовут.
— Все, треньдец. Вся жизнь прошла зря.
Эта фраза окончательно вернула его к реальности.
Ну а раз жизнь прошла зря, то какого черта за нее цепляться? Ведь если Андрей ничего не расскажет, то зависимость как называлась их с Пашкой именами, так и будет. Пашка и опубликует статью. Так что на фиг. Не узнают бандюки ничего.
Только одна мыслишка не давала покоя. Билась, билась под черепом, порождая новую волну испуга. Но Андрей боялся не смерти. Он еще на войне понял, что каждый человек обладает личным бессмертием, поскольку не может констатировать собственную смерть. Нельзя ведь подумать: «Я умер». Андрей боялся боли. Ее в отличие от собственной смерти человек может осознать во всей полноте. И только он об этом подумал, как через отдушину послышался вой нескольких милицейских сирен.
— Господи… Успели! — не удержался Андрей от возгласа. Сирены сделались тише и почти сразу затерялись в неустанном тарахтении то ли компрессора, то ли старенького экскаватора. Андрей сунул ухо в отдушину, напряженно вытянув шею, но ничего нового не расслышал. Этот наряд явно умчался на другое задание.
Андрей соскочил с дивана и глянул на сотовый телефон. Аппарат выключился окончательно и признаков жизни не подавал.
— Так… — с замиранием сердца протянул Андрей и отшвырнул бесполезное устройство подальше, чтобы случайно не попалось на глаза. — Теперь остается надеяться только на чудо.
Непонятно было, почему вариант с Валентином не сработал. Неужели ради мести Андрею он мог рискнуть сорока миллионами? Не верилось. Может, это не Валентина вина, может, менты поленились, протянули, а то и вообще не взялись за такую мелочь, как украденный сотовый телефон?
Но раз не вышло, нет ни малейшего смысла строить догадки. Надо думать, как можно выбраться собственными силами. И не давать нервам распускаться. Расшалились нервишки, расшалились.
За воротами скрипнули тормоза и мягко хлопнула автомобильная дверца. От неожиданности Андрей вздрогнул. Сердце забилось от нехорошего предчувствия. Когда скрипнул засов и створки ворот приоткрылись, Андрей постарался принять равнодушный вид.
Чуб зашел в гараж, постоял, привыкая к полутьме, затем обошел яму и уселся на диван рядом с Андреем.
— Рассказывай, — хмуро сказал бандит.
— У нас все по-старому, — попробовал отшутиться Андрей. — А ты узнал, о чем меня хотели спросить?
— Узнал.
Андрей прикинул, каким образом можно обмотать цепь вокруг бычьей шеи Чуба. Если бы это вышло…
— Еще меня попросили отбить тебе печень, — буднично сказал Чуб.
— За что? — Андрей обомлел.
— За мою невнимательность. Телефон у тебя оказался. Сотовый. Это плохо. Ты ведь и ментов мог вызвать. Понимаешь, да? Где трубка?
— Я ее выбросил в отдушину, — зачем-то соврал Андрей. — Батарея села.
— Я знаю, что села. Но выбрасывать-то зачем?
— Чтоб ты не нашел.
— Логично, — холодно отметил бандит. — Проверять?
— Как хочешь. — На этот раз пришлось применить все свое актерское мастерство.
Но судя по всему, ничего проверять Чуб не будет. Далеко. Это здесь восемь метров от ворот до стены, а чтобы попасть к отдушине с другой стороны, надо выехать из гаражного кооператива, а потом еще пешочком пройтись.
— Ладно. Все равно она сдохла, — рассудил Чуб. — Да и печень я тебе отбивать не буду. Устал.
— Так какие вопросы? — спросил Андрей, все отчетливее ощущая недоброе.
— Не вопросы. Один только вопрос. Но очень важный. Ты, пожалуйста, мне ответь на него.
