Я остановился. Один, подумал я. Мой взгляд затерялся в бездонном небе. Как хорошо. Нет больше спутников, нет связи, нет хлопот. Чистые линии, природные краски. Нет перенаселения.
Я до самого пансионата не останавливался.
Внутри, конечно, никого не было. Перила, пол обычные. Нет мастеров.
Холодильник был полон еды. Через час начало темнеть. Я подошел к окну. Ночь наступала.
Я включил свет. Лампы медленно разгорались по всему потолку.
Я находился в освещенном павильоне. Большие занавески вдоль окон не давали ощущения защищенности.
Из входной двери пахнуло свежестью. В ночном небе вытянулась радуга.
Большие ступени, теряющиеся в темноте, вели в подвал. Я не стал спускаться.
Давно я не спал с таким удовольствием. Кровать самая простая. Мне снилась рыбалка. Мне снилось, что я ловлю рыбу прямо в полу. Как там движется леса, ума не приложу.
Сквозь сон я слышал слабое гудение.
Утром я с таким же удовольствием проснулся, решив осмотреть дом.
Мы не так проживаем свою жизнь. Как определить, в нормальной ты жизненной колее или нет? Нас должны пугать все перемены, даже появление друга, родственника.
Не успеешь оглянуться, как ты вдруг в новых, непривычных обстоятельствах, и совсем нет уверенности, до оторопи.
А мы безмятежны в довольно странных условиях. Я откинул одеяло.
Сквозь стеклянную стену лился белый свет.
Никто не беспокоит. Гудение не прекращалось.
Я вспомнил про подвал и пересчитал ступени вниз.
У освещенной витрины находился человечек. Он насыпал зелень в блюда.
— Кому ты готовишь, Феномен? — воскликнул я.
— Да тебе, тебе, — сказал Феномен, попутно отправляя в рот самые лакомые кусочки.
— Мне? — удивился я. — Зачем?
— Я должен быть слугой. Я же кукла.
— Ты не кукла, — убежденно сказал я.
— Внешность у меня такая.
— И не во внешности дело, — сказал я.
— Да. Я хочу помочь. Для контакта, для общения.
— Вот именно.
— Угощайся, — сказал Феномен, подвинувшись. Он с досадой нахлобучил мешающую шляпу на арбуз.
Я зачерпнул салата.
— А что это гудит? — поинтересовался я.
Феномен вздохнул.
— Производство. Все заповедно, неприкасаемо. Производство тоже. Выпускаются необходимые товары. Да, да, товары, представь себе. У них имеется и ярлык, и цена. Правда, их можно и не приобретать. Целая индустрия работает. Работает тихо, сама. Многие скучают по работе и устроились там. Но все работает, повторяю, и без них. Работники пытаются не обращать на это внимания. Фабрики незаметны, они влиты в леса и поля, обтекаемые такие.
— Вот откуда гудит, — сказал я.
— Вина хочешь? — недовольно сказал Феномен.
— Валяй.
Он откупорил большую бутыль.
— Но многим нравится ничего не делать. Жить просто так. У многих, оказывается, нет никакого зуда, этого внутреннего гудения. — Он прикрыл один кукольный глаз, наполнил бокалы. Получился тост. Неплохо. — Но что-то пробежало между людьми, мешает сходиться.
— Серьезно? — насмешливо сказал я.
— Не веришь? — мрачно сказал Феномен.
— Не-а.
— Публику слишком часто обманывали. Вот все и замкнулись.
— И никто не собирается вместе? — задумчиво спросил я.
— А зачем? — сказал Феномен, вновь разливая вино. Он зевнул. — Если повода нет.
Я сощурился.
— Может, ты все-таки кукла?
При этих словах Феномен ещё больше погрустнел.
— Какая разница? Я реагирую на все. Вот беда. Таким образом, я, может быть, и кукла. Хотелось бы быть бесчувственней. Как вы.
Я растроганно чокнулся с ним.
Почему в нас, цивилизованных, вызывает такое отвращение давление?
Я ведь намного сильнее Хлама. А я уступаю, чем безмерно пугаю его.
Хламу от меня не уйти. Почему же я с ним не расправлюсь?
А ведь я хочу его переделать. Вот в чём дело.
А самому быть причиной не хочется.
Я испытывал сильное одиночество.
Феномен мил, но он неживой. Нужно было с ним прощаться. Не дал он мне побыть в одиночестве, насладиться им сполна.
А, собственно, что он тут делает? Зачем он здесь? Вина попить? Вон взгляд какой бессмысленный. Не от вина. Мне нравилось быть в одиночестве.
Может, это и не вершина удобства, но меня вполне устраивало.
— Не ходи туда, — ровным голосом сказал Феномен.
Я встрепенулся.
— Вот вы про меня все — кукла, кукла, — сказал Феномен. — А о своём происхождении задумывались? Ведь доказательств нет. Кто ты.
— Да, — усмехнулся я. — Это было бы интересно. Но мы только этим и занимаемся всю жизнь. Определяем себя.
— Мы куклы, но нас никто не создал, — сказал Феномен. — Так? Производителя нет. Отсутствует совсем. Всё как-то создано — все вещи, и биологический мир эволюционировал, всё классифицировано, всё имеет ярлык и точный адрес, а у нас? — с обидой продолжал Феномен. — Как же так? Ничего, ни эволюции, ни автора, а мы есть.
Мы все время ищем оправдание своему существованию.
— Хочешь, будет праздник? — сказал Феномен. — Могу устроить.
— Можешь устроить, — сказал я. — И тебя даже упрашивать не надо.
— И меня даже упрашивать не надо, — сказал Феномен.
С улицы послышался шум. Это собирались гости. Я резко оттолкнулся плечом от витрины.
— Пойду, — сказал я. — Всё не бесконечно.
Феномен с бокалом ножкой между пальцев даже не пошевелился. Он понимал меня.
Равенство.
Я дошёл до трущоб. Меня окружали развалины. Даже следы колёс сохранились, Я стал медленно спускаться.
Ящики были на месте. У них появились глаза, они, не мигая, смотрели на меня. Я так и сел на один кокон.
Вот почему Шедевр так спешил избавиться от них. Упаковка, предназначенная для кукол, приветливо повернулась лицом. Сколько таких оболочек, слепленных природой без эволюции?
И человек, своими руками способный изготовить всё, что угодно.
Что я здесь делаю, думал я. Я не хотел развития событий.
В ящиках были эталоны.
— Здесь вы сможете найти себе друга… — прошелестел тихий голос из ящика.
Будущее, никому не нужное.
Взгляды гасли. Я не вызывал у публики больше интереса. Вот и хорошо. Сеанс окончен. Глаза становились бесцветными.
Я выбрался наружу. Кто-то будто следил за мной, помимо глаз.
Невидимая оболочка, она всегда снаружи.
— Но кто-то всё это сделал? — закричал я на весь развал, на весь мир.
Никто. Кроме окружающей среды, прозрачной, как плёнка. Она объединяет, и этого хватает.
Я снова спустился в подвал. Он был пуст.
А может, я место спутал? Растерялся так.
Я повернулся и остолбенел. Между развалинами массивно застыла квадратная фигура. Шоу. Никто так близко его не видел. Без последствий.
Шоу его прозвали оттого, что у массы точно глаз никаких не было. Но всегда казалось, что она неотступно наблюдает. Видит тебя отовсюду.
Такое было впечатление. При ее появлении происходят странные, зрелищные вещи.
Я стал медленно подходить.
До определенного момента фигура ждала, потом её стало тихо уводить, потряхивая, в сторону.
Цвет ее был местами красноватым, местами зеленоватым, подсвечивающим прозрачный ровный тон.
— Эй, лапонька — сказал я.
Масса, упруго качнувшись несколько раз, с достоинством остановилась.
Мне очень беззвучность ее не понравилась.
А ведь оно должно быть внутри, подумал я.
Всё колышущееся, мятущееся, без признаков должно быть внутри, скрыто всегда.
Если отделить от нас оболочки, слой за слоем, останется нечто аморфное, но совсем не смутное, оно точно знает, чего хочет, и вынуждено притворяться под бременем признаков. Как далеко они нас уводят.
Мы же на них смотрим всю жизнь.
Масса появилась подальше. Она сдвинулась за скалу, исчезла.
Ни одного ровного входа, все кривыми ромбами. Я задумчиво постоял.
В подвалы тёмными струйками стекала вода. Все входы были одинаковы.
— Ты ищешь нас?
Возле прозрачно-красноватой фигуры стояли мои друзья.
