Положив одежду на стул, она склонилась, чтобы накрыть его, но он поймал ее руку и сквозь слезы просительно посмотрел на нее.
— Не оставляй меня здесь одного, — шепнул он. Его голос был хриплым от отчаяния. — Останься со мной.
Она позволила ему уложить ее на кровать, и он крепко прижался к ней; через несколько минут сон сморил его. Она, однако, не спала. Ее рука мягко и ненасытно скользила по его плечам, груди, талии. «О Либо, я думала, что потеряла тебя, когда они увели тебя, я думала, что потеряла тебя, как потеряла Пипо». Он не слышал ее шепота. «Но ты всегда будешь приходить ко мне в такие минуты». Ее могли изгнать из райского сада, как Еву, за совершенный ею по неведению грех. Но опять-таки, как и Ева, она была в состоянии вынести это, потому что с ней остался Либо, ее Адам.
Остался с ней? Остался? Рука, касающаяся его обнаженного тела, задрожала. Она никогда не будет обладать им. Она и Либо могли быть вместе только обвенчавшись — законы любой колонии на этот счет были жесткими, и особенно суровыми — в католических колониях. Этой ночью она могла бы поверить в то, что он хотел бы жениться на ней, когда пройдет время. Но Либо был именно тем человеком, за которого она не могла выйти замуж.
Ведь в таком случае он автоматически получал доступ ко всем ее файлам, если бы он смог выдвинуть убедительную причину его интереса к их содержимому, а в это число, безусловно, вошли бы все рабочие файлы независимо от того, насколько глубоко она их засекретила. Межзвездный Кодекс допускал такое. В глазах закона супруги считались одной личностью.
Она никогда не допустит, чтобы он ознакомился с содержимым этих файлов, иначе он обнаружит то, что узнал его отец, и на склоне холма будет уже его тело, и его мучения под ножом свинок она будет видеть по ночам всю свою жизнь. Разве недостаточно ей вины за смерть Пипо? Выйти замуж за Либо значило бы убить его. С другой стороны, не выйти за него замуж было бы равносильно самоубийству, потому что если она не с ним, то все равно с кем.
«Какая я умница — нашла такую дорогу в ад, с которой мне не сойти».
Она вжалась лицом в плечо Либо, и ее слезы потекли по его груди.
Мы идентифицировали четыре разговорных языка свинок. Наиболее часто употреблялся в нашем присутствии так называемый «язык братьев». Мы также слышали отрывки на «языке жен», который они, скорее всего, используют для общения с женскими особями (как вам нравится такая дифференциация полов!), и на «языке деревьев», ритуальные идиомы которого, как они говорят, используются в молитвах, обращенных к деревьям-тотемам их предков. Они также упоминали четвертый язык, называемый «язык отцов», который, по-видимому, состоит из звуков, получаемых при ударах палочек разного размера друг об друга. Они настаивают на том, что это настоящий язык, отличающийся от других так же, как, например, португальский от английского. Они называют его «языком отцов», потому что звуки его производятся посредством палочек из древесины деревьев, а они верят, что в деревьях заключены души их предков.
Свинки замечательно восприимчивы к человеческим языкам — гораздо более, чем мы к их языкам. За последнее время они стали разговаривать между собой на старке или португальском большую часть времени, проводимого с нами. Возможно, в наше отсутствие они возвращаются к своим языкам. Может быть, они восприняли человеческие языки как свои собственные, а может, новые языки так понравились им, что стали постоянным их развлечением, родом игры. Сам факт засорения их языка вызывает сожаление, но это было, скорее всего, неизбежным, если мы хотели общаться с ними.
Доктор Свинглер спросил, обозначают ли их имена и обращения что-либо конкретное в их культуре. Отвечу категорическим «да», хотя я и имею смутное представление о том, что именно они обозначают. Существенным представляется то, что мы никогда не звали их по именам. Вместо этого, как только они выучили старк и португальский, они попросили нас разъяснить значения слов и затем в конце концов представили нам имена, выбранные ими для себя (или друг для друга). Такие имена, как «Рутер» или «Чупачу», возможно, являются переводом их имен на «языке братьев» или просто иностранными прозвищами, которые они выбрали для нашего пользования.
Они используют для обращения друг к другу слово «брат». Женщин они называют «жены», но никогда «сестры» или «матери». Они иногда упоминают «отцов», но этот термин всегда используется ими в применении к деревьям-тотемам их предков. Что же касается нас, они, естественно, используют слово «люди», однако они также прибегают к терминам новой иерархии Демосфена. Они относятся к людям как к фрамлингам, а к свинкам других племен как к ютланнингам. Странным является, однако, то, что они относятся к самим себе как к раманам, что показывает неправильное понимание ими принципов иерархии или же то, что они видят себя глазами людей! И — еще один неожиданный поворот — они несколько раз говорили о женщинах как о варелсах.
— Жоао Фигейра Альварес, Заметки о языке и номенклатуре свинок, «Семантика», 1948/9/15 * * *
Жилые дома в Рейкьявике были врезаны в гранитные стены фьордов. Дом Эндера находился высоко на скале, и каждый раз приходилось преодолевать утомительный, подъем по ступенькам и лестницам. Однако в доме было окно. Большую часть детства он провел за металлическими стенами, поэтому при любой возможности он жил там, где мог видеть небо.
В его комнате было светло и жарко, вливающийся в окно солнечный свет ослеплял после прохладной полутьмы каменных коридоров. Джейн не стала ждать, пока он привыкнет к свету.
— У меня на терминале есть для тебя сюрприз, — сказала она. Ее шепот доносился из серьги в ухе.
В воздухе над терминалом было изображение самца свинки. Он пошевелился, почесался, затем протянул руку за чем-то. Когда рука вернулась в поле зрения, в ней был блестящий мокрый червяк. Он откусил от него, и сок брызнул изо рта на его грудь.
— Какая развитая цивилизация, — сказала Джейн.
Эндер почувствовал досаду.
— Многие моральные уроды безупречно ведут себя за столом, Джейн.
Свинка повернулась и произнесла: «Хочешь увидеть, как мы убили его?».
— Что ты делаешь, Джейн?
Свинка исчезла. На ее месте появилась голограмма тела Пипо, лежащего под дождем на склоне холма.
— Я смоделировала процесс расчленения тела свинками по информации, собранной сканером перед захоронения тела. Хочешь посмотреть?
Эндер уселся в единственное кресло в комнате.
Теперь терминал показывал склон холма, на нем еще живого Пипо, лежащего на спине, его руки и ноги были привязаны к деревянным кольям. Вокруг него собралось около десятка свинок, у одного из них был костяной нож. Из серьги опять раздался голос Джейн.
— Мы не уверены, что это было так.
Все свинки исчезли, кроме того, который держал нож.
— Может быть, так.
— Был ли ксенолог в сознании?
— Несомненно.
— Продолжай.
Джейн безжалостно показала, как была вскрыта грудная клетка, извлечены из тела органы и ритуально разложены на земле. Эндер заставил себя смотреть, пытаясь понять, какой смысл свинки во все это вкладывали. В одном месте Джейн прошептала: «Теперь он умер». Эндер расслабился; только сейчас он заметил, как напряглись его мышцы, словно ощущая муки Пипо.
Когда все закончилось, Эндер направился к кровати и лег, уставившись в потолок.
— Я уже показала эту имитацию ученым нескольких миров, — сказала Джейн. — Очень скоро пресса доберется до этого материала.
— Выглядит еще хуже, чем это было с баггерами, — сказал Эндер. — Все видеофильмы, которые я видел в детстве, — про сражения баггеров и людей — игрушки по сравнению с этим.
От терминала донесся злой смешок. Эндер посмотрел, что там делает Джейн. Там сидела свинка в натуральную величину, гротескно смеясь, и в это время Джейн трансформировала изображение, совсем чуть-чуть: слегка увеличила клыки, удлинила глаза, добавила слюну, капающую изо рта, красные глаза… Чудовище из детских кошмаров.
— Недурно сделано, Джейн. Раман превращается в варелса.
— Как же их признают равными людям, после такого?
— Контакты прерваны?
— Межзвездный Совет приказал новому ксенологу сократить время визитов до одного часа и не чаще чем через день. Ему запрещено спрашивать свинок, почему они это сделали.
— Но карантина нет.
— Даже и не предлагалось.
— Предложат, Джейн. Еще один такой случай, и они потребуют установить карантин. И заменить колонию на военный гарнизон, чьей единственной задачей будет не допустить, чтобы свинки когда-либо смогли выйти в космос.
— Теперь им будет непросто общаться с людьми, — сказала Джейн. — А новый ксенолог еще мальчик. Это Либо, сын Пипо. Сокращение от Либердаде Грасас а Дьос Фигейра де Медичи.
