Смертельный прыжок Аслановой словно погодный курок спустил. Безоблачное с утра небо заволокли свинцовые тучи, но прохлады это не добавило. Наоборот, ветер стих окончательно, и духота сделалась невыносимой. А голова как болела!
О подсмотренном чате Ким никому не рассказал. Не до того. Стараниями Абзала Махамбетовича он неожиданно для себя стал главным подозреваемым. Тут тебе и мотив, и свидетели – впору сухари сушить. Спасибо ребятам из службы безопасности. Вернее, их камерам наблюдения, натыканным в офисе где надо и где не надо. Именно благодаря снятому камерой и поверили, что айтишник юристку из окна не выбрасывал, что та сама сиганула. Но всё равно, и собственное руководство, и милицейские оперы смотрели на Кима подозрительно. А Абзал Махамбетович напомнил, что за доведение до самоубийства тоже статья предусмотрена. Потому, едва беседы-допросы закончились, Ким поспешил удрать домой.
Первый раскат грома прокатился над городом, когда он взбежал к себе на лестничную площадку, вставил ключ в замочную скважину. И следом за громом – телефонный звонок. Светлана?!
– Ким, ты где?! – Девушка еле сдерживала рыдания.
– Дома почти. Что случилось?
– Она мне письмо прислала! Только что! Наши ушли уже, под дождь попасть боятся. Я тоже собиралась, а тут – письмо! От нее…
Она заскулила.
– Света, успокойся. Рассказывай толком, от кого письмо?
– От Эльмиры, Аслановой. Которая из окна выбросилась!
– От кого?! Что в письме, ты читала?
– Какие-то значки. Я ничего не поняла.
Мгновенно вспомнился переданный в чате код. Значит, адресат – Якорева?!
– Время отправления у письма какое?
– Что?
– Время отправления посмотри!
– Ой… Ким, письмо исчезло! Я ничего не трогала, честное слово! Даже к клавиатуре не прикасалась. Оно было открыто и вдруг пропало, будто удалил кто-то. А еще мне опять звонили с того самого номера. Я не ответила, тогда смс-ка пришла: «Помоги своему другу! Перешли это сообщение» – и твой номер! Ким, что мне делать?! Мне страшно!
Ким задумался на секунду. Скомандовал:
– Не бойся. Сиди на месте. Компьютер не выключай, но и не трогай там ничего. Поняла? Я сейчас приеду.
– Ким, побыстрее, пожа-а-алуйста… – Она снова заскулила.
Обычно Ким добирался от дома до офиса за полчаса. Но этим вечером городской транспорт не иначе корова языком слизала. Точнее, не корова, а надвигающаяся гроза. Грозовой фронт охватил город полукольцом с севера и северо-запада, и теперь затягивался, словно удавка на шее. Вспышки молний делались всё ярче, а раскаты грома – ближе. И небо из серо-свинцового постепенно превращалось в свинцово-черное. Ким стоял на остановке, ежился невольно при каждом ударе. И жалел, что не потратил лишних пять минут – не зашел в квартиру и не взял зонт. Всё равно они без толку пропадают, эти минуты.
В конце концов он дождался автобуса. Полупустого, несмотря на час пик, – как и следовало ожидать. Разбежался народ, попрятался по норам.
Здание офиса поднималось навстречу темной громадой, светящиеся окошки по пальцам одной руки пересчитать можно. На четвертом этаже – там, где бухгалтерия – ни одного. У Кима нехорошо екнуло внутри. Поспешно набрал номер:
– Света, ты на месте?
– Да. А ты скоро придешь?
– Уже на проходной. А ты что там, в темноте сидишь?
– Ой… Я забыла свет включить… Ким, приходи скорее!
Вестибюль он пересек бегом. Подбежал к лифту… И как назло – едва протянул руку к кнопке, кабина пошла наверх. Ким выругался в сердцах. Бросился к лестнице: четвертый этаж – не шестой.
Дверь бухгалтерии была заперта.
– Света! – Ким забарабанил. – Это я, Ким, открой!
Тишина. Он ухо к двери приложил, пытаясь понять, есть кто внутри или нет. Ни звука.
Ким бросился по коридору. В туалетах – пусто, на всём этаже – ни души. Темно, тихо.
– Света, ты где?!
Он вытащил телефон, позвонил. Длинные гудки шли и шли, девушка не отвечала. Да где ж она есть? На шестой, к айтишникам, подалась? – мелькнула глупая мысль. Ким выскочил на лестничную площадку, побежал наверх. Ясное дело, на шестом этаже Якоревой не было.
Он вызвал лифт, спустился в вестибюль. Подошел к парню в будочке дежурного.
– Подскажи, Светлана Якорева случайно из здания не выходила?
Дежурный задумчиво посмотрел на Кима, словно не мог понять, что от него хотят. Был он скуластый и круглолицый, чем-то похожий на Бека Сахитова.
– В компьютер загляни, – подсказал ему Ким, – там у тебя всё отмечено.
Заглядывать в компьютер парень не стал. Расплылся в улыбке, словно хорошую шутку услышал.
– Это светленькая такая, бухгалтерша? Выходила. Сразу после того, как ты прибежал.
– Что?! Не может быть!
Ким снова принялся набирать. Вызов шел исправно, но ответа не было. Она что, телефон на работе забыла?
– Я ей говорю – беги быстрее, а то ливень начнется! – продолжал разглагольствовать охранник. – Видал, что снаружи делается? Восьми нет, а темно, как ночью.
И в самом деле, пока Ким метался по этажам, на улице стемнело окончательно. Черные, неподъемно-тяжелые тучи придавили город так, что электрический свет фонарей и витрин казался тусклым…
Черное и белое внезапно поменялось местами. Ким ослеп на мгновение – столб пламени ударил в землю в сотне метров от офиса. И тут же – от грохота задребезжали стекла.
– Ого! – в голосе дежурного соединились восхищение и ужас. – Вот это шарахнуло! Ты не знаешь, здесь громоотводы есть? А то бахнет прямо в крышу.
– Есть, – успокоил его Ким. И вдруг сумасшедшая идея мелькнула в голове: – Слушай, можешь телефон свой дать на минутку?
Лицо парня вновь сделалось задумчивым. Впрочем, на этот раз подсказывать не понадобилось, версию он придумал сам. Подмигнул, протянул трубку:
– Что, отвечать не хочет? Ладно, звони с моего.
Ким не надеялся, что из затеи что-нибудь выйдет. Скорее всего, мобильный Светлана забыла в кабинете. А если и нет – побоится ответить на звонок с незнакомого номера.
Но уже после второго гудка услышал:
– Да?
– Света, это Ким! Я тебе со своего телефона дозвониться не могу почему-то. Ты куда ушла?
– Как куда? К тебе! Ты же сказал, чтобы я быстрее из офиса уходила и к тебе ехала. Что там оставаться опасно!
Ким несколько секунд не знал, что и ответить.
– Я такое сказал?! Я наоборот, велел тебе на месте сидеть!
– Нет… То есть когда я тебе звонила – да. А когда ты мне перезвонил, то сказал уходить.
Ощущение пустоты по ту сторону трубки – оно возникло всего на миг, но этого было достаточно. Жуткая, нечеловеческая пустота, искусно имитирующая наши голоса, интонации. Может быть, мысли и желания?!
