Не желая верить тому, что случилось, Ким опустился рядом с девушкой на колени.
– Как же так… Света, ты меня слышишь?!
Девушка с трудом сфокусировала взгляд на его лице.
– Ким… они…
Замолчала. Скрюченные пальцы застыли.
Вновь затрезвонил телефон в кармане Кима. Он вытащил его машинально. «Светка» – определился абонент.
Телефон Якоревой лежал в трех метрах отсюда. Он раскололся при падении, обнажив микросхемы, блок питания вывалился. Он никак не мог работать! Но вызов шел именно с этого номера.
Ким заскулил. Прошептал, не обращаясь ни к кому:
– Помогите…
А телефон продолжал наигрывать свою мелодию. Ким задрал лицо навстречу струям ливня, крикнул темным окнам домов:
– Помогите, кто-нибудь! Здесь человек умирает!
Нет ответа…
Телефон умолк наконец. Пискнул, принимая смс-ку. Ким вгляделся в экран. «Ким, мне страшно! Помоги! Света». И – сервис-код.
Он набрал его. Отправил. Он знал, что произойдет. И не ошибся. На экранчике вспыхнуло: «Голосовой интерфейс активирован!»
Надпись продержалась секунду, не более, затем исчезла, словно ее и не было. Ким перевел взгляд на мертвое лицо девушки. Не было?! Была!
Он набрал номер. Свой. Он должен узнать правду, чего бы это ни стоило.
Ответили сразу же. Знакомый – слишком знакомый! – голос произнес:
– Да, я слушаю.
– Ты кто? – выдавил из себя Ким.
– Я? Я Ким Вайнер, – насмешливо ответила пустота. – А кто ты такой?
Следствие
Выдержка из протокола допроса гражданина Лиогинского Игоря Денисовича, подозреваемого в преступлении, предусмотренном статьей 105 УК Российской Федерации, часть 1 (предумышленное убийство).
Следователь (далее С.): В каких отношениях вы находились с гражданами России Самыловым Алексеем Викторовичем и Гущиным Дмитрием Олеговичем, а также гражданином Казахстана Мурзамуратовым Кобжаном Абулаевичем?
Лиогинский (далее Л.): В приятельских отношениях. У нас были общие увлечения и интересы.
С.: Какие именно?
Л.: Мы увлекались археологией.
С.: Вы имеете в виду так называемую «черную археологию»?
Л.: Да, в частности ее.
Гном
Звонок раздался, когда я уже укладывался на боковую.
– Гномик, нужно встретиться, – скороговоркой затараторил в трубке голос Землероя. – Прямо сейчас: дело важное.
Я поморщился. У Землероя любое дело важное и не терпящее отлагательств. С другой стороны, дела он зачастую предлагал стоящие. Откажусь я – найдется другой.
– До завтра не терпит? – осведомился я. – Одиннадцатый час на дворе.
– Не терпит, – отрезал Землерой. – Выходи, через десять минут подъеду.
Я выругался вслух и принялся одеваться. С Землероем мы знались вот уже четвертый год. Копарем тот был таксебешным, зато по части организации докой. В подземелье, как мы называли закрытый для посторонних сайт, Землерой держал фишку и знал людей. К нему обращались. И когда требовался надежный напарник, и когда приходила нужда толкнуть редкий товар, да и когда надо было отсидеться где-нибудь в глубинке.
Черные археологи – народ особый. Если разделить мир чертой, по одну сторону которой будут законопослушные граждане, а по другую те, кто на закон кладет, мы окажемся посередине. То есть на ней, на черте. Балансируя на грани закона наподобие канатоходцев.
Когда я выбрался из дома наружу, старенькая «тойота», на которой разъезжал по Москве Землерой, уже нетерпеливо подмигивала аварийкой. Несмотря на вечернее время, было душно, августовская Москва за день напиталась зноем и теперь купала в нем горожан.
– Что за дело? – спросил я, усевшись на пассажирское сиденье.
Землерой отключил аварийку, врубил передачу и дал по газам.
– Опаздываем, – укоризненно бормотнул он. – А ЧК ждать не станет.
Я присвистнул от удивления и с полминуты посидел молча, переваривая информацию.
– Мы встречаемся с ЧК? – обернулся я к водителю наконец. – Где?
– В «Денди», на Новом Арбате. Через десять минут. Зачем – не спрашивай, сам не знаю.
Черный Кот, он же ЧК, личностью среди копарей слыл одиозной. В подземелье появлялся раз в год по обещанию, иногда кидал на форуме пару скупых фраз и исчезал. Поговаривали, что он волчара – копарь-одиночка, по крайней мере, его напарников из моих знакомых не знал никто. А также ходили слухи, что работает ЧК только по-крупному и за пару икон или дюжину золотых монет руки марать не станет.
– Как он на тебя вышел? – спросил я.
– Как-как, обычно, – Землерой сплюнул в водительское окно. – Сказал: есть на примете клондайк, нужны двое надежных ребят.
Клондайками мы называли богатые хабаром места, на которых никто еще не копал. Найти клондайк мечтал каждый – от бывалого, отмотавшего срок-другой мародера до зеленого юнца, впервые взявшего в руки кирку.
– Что-то странное, – подумал я вслух. – С чего бы ему делиться клондайком с нами?
Землерой пожал плечами и не ответил. Больше я вопросов задавать не стал, оставшийся до Нового Арбата путь проделали молча.
Черный Кот оказался бритым наголо, подтянутым и сухопарым мужиком лет эдак сорока. Он поднялся нам навстречу и протянул руку. Выправкой он больше походил на офицера, чем на копаря. Жесткий волевой взгляд и стального цвета глаза усугубляли сходство.
– Это Гном, – подтолкнул меня вперед Землерой. – Парень надежный, отвечаю.
ЧК, прищурившись, кивнул. По именам у нас представляться не принято, Гном и Гном, а чем меньше народу знает, как тебя зовут, тем спокойнее.
– Присаживайтесь, – пригласил ЧК. Голос у него оказался низким, слегка надтреснутым, с хрипотцой. – Водку пить не станем, а пожевать я уже заказал. Если кто хочет что особенное, не стесняйтесь. Само собой, за мой счет.
– Спасибо, – бормотнул Землерой. – Мы сюда не жрать пришли, правильно?
– Правильно, – подтвердил ЧК. – Мы пришли поговорить. Так что расскажите-ка о себе, парни. Сначала ты, Гном. Кто, откуда, сколько лет в деле, где копал, где не копал.
Я внезапно почувствовал себя неловко. От ЧК явственно исходили флюиды, присущие людям сильным, твердым, привыкшим распоряжаться.
– Родился в Питере, – стараясь звучать уверенно, сказал я. – Учился в Горном, на геологическом. С четвертого курса соскочил, надоело. Копать начал еще школяром, на Карельском, там иногда попадаются нетронутые места. Под Волгоградом копал, под Курском, в Крыму. Потом перебрался жить в Москву, пару лет лазал под землю, затем…
– Либерею искал? – перебил ЧК.
Он улыбнулся, и сходство с волевым офицером исчезло. Улыбка была обаятельной, располагающей, по-хорошему доброй.
