- Кто-то только что говорил мне действовать поаккуратней, - заметил Кондратьев. - Не подскажешь, кто это был?
- Прости, - зло процедил Макс, - я понял тебя слишком буквально. Если хочешь, могу отсечь ему два пальца на другой руке. Для симметрии.
- Еще успеется, - попридержал напарника Михаил. - Нам сейчас важно, чтобы это чмо начало говорить. Надеюсь, он понял серьезность наших намерений, и в скором времени мы сможем приступить к конструктивному диалогу.
Однако поговорить с инопланетянином, одним из представителей внеземной цивилизации, паразитирующей на человечестве уже не одну тысячу лет, ребята смогли только спустя полчаса. Все это время серый гигант отчаянно старался прийти в себя и восстановиться. Он догадывался, что варвары-диверсанты заочно приговорили его к смерти (и не только его одного, но и вех его соплеменников), и пытался выторговать себе жизнь, оказавшись как можно более полезным. А для возможности торга, как известно, необходима была коммуникабельность или, проще говоря, хорошо подвешенный язык.
- Я... готофф... купитть... сффою шшиснь..., - прошамкал Поводырь, стараясь изо всех сил выглядеть как можно более важно.
- О, как, - расплылся в довольной улыбке Михаил, - оно заговорило. Оно соизволило снизойти до жалких челвоеческих особей! Мир, бл..., меняется на глазах!
Кондратьев бережно положил тело псионика рядом с ванной, отвесил инопланетянину низкий поклон.
- Интересно, с чего это вдруг его величество Поводырь сделался столь ласковым и любезным, - вторил ему Макс. - Мы для него как были животными, варварами, так таковыми и остались. Воистину ты прав - мир меняется.
- Я... готофф... купитть... сффою... шшиснь...,- вновь пробурчал инопланетянин, казалось, ни обратив никакого внимания на словесные издевательства людей.
Диверсанты переглянулись.
- Готов он, понимаешь, купить, - начал размышлять вслух Михаил, - готов, готов... Вопрос в том, захотим ли мы торговаться с тобой. Ты же понимаешь, что цена за твою жизнь должна быть весомая. Очень.
- П-понимаю, - прошептал серый гигант. - Шшиснь...
- Да-да, жизнь священна, и все такое, - перебил его суперсолдат. - Сейчас ты начнешь плакаться мне, как тебе хреново живется, что у тебя куча маленьких детей и три десятка жен, готовых проесть твой лысый череп, если ты перестанешь их содержать на должном уровне. Ты попытаешься войти ко мне в доверие, попытаешься поставить меня на свое место, впаришь мне какую-нибудь фигню, и исчезнешь, а я останусь здесь как та бабка у разбитого корыта. Нет уж, друг ситный, так дела не делаются. Если ты хочешь вести торг, давай делать это на моих условиях.
- Еххо... шиснь, - тихо-тихо прошипел Поводырь и слега дернул здоровой рукой, словно пытаясь указать ею на что-то.
Или на кого-то. До Кондратьев не сразу дошло, о чьей жизни говорило существо, а когда понял, что речь идет о Мезенцеве, ему пришлось приложить максимум усилий, чтобы сдержаться.
- Ты хочешь сказать, что он... умирает? - в едином порыве выпалил Михаил.
Его челюсти сжались до скрипа зубов. Его глаза, казалось, готовы были прожечь инопланетянина насквозь.
- Н-нет... он не умирает..., но он мошшет ушше никхогда... не пыть прешшним...
- Что это значит, твою мать?- вспылил Макс. - Что ты хочешь этим сказать, лысая скотина!?
Существо в ванне едва заметно сглотнуло, закрыло глаза на несколько секунд.
- Нерффное... перенапряшшение... Он... останется инфалидом... как фы иногда насыфаете... оффощем.
Кондратьев стрельнул глазами в сторону псионика, лежащего на полу.
- Ты сумеешь спасти ему жизнь?
Поводырь открыл глаза, медленно и неохотно.
- Н-нетх... у меня нет на это... сил.
- Тогда какого черта...
- Фы схами этхо... стелаете.
- Как?! - синхронно выпалили Долматов и Кондратьев.
Тело серого гиганта сотрясла судорога. Он закашлялся. Из носовой полости вытекло несколько капель серебристой слизи.
- Тальний... коридхор... такая ше секция... постулат... гексагонал...
- Что?!- заорал Михаил, не понимая, что ему пытаются сообщить.
- Отнесси меня тута...
- Тебя? На себе?
- Да, - еле слышно выдохнул Поводырь.
Диверсанты вновь переглянулись. Макс неуверенно пожал плечами.
- Не думаю, что мы можем доверять ему, - произнес он сквозь зубы.
- У нас нет выбора, - ответил ему Кондратьев. Суперсолдат в доли секунды сложил в уме "два и два" и понял, что вести дела с инопланетным пришельцев в том состоянии, в котором он нынче пребывал, попросту невозможно. - Поможем ему - поможем себе.
Удав нервно щелкнул костяшками пальцев.
- Черт с ним, - выдохнул он, - неси эту сволочь, куда она просит, а я останусь тут и буду за вами следить. Если только эта гнида попытается тебе навредить, я здесь все на атому разнесу.
- Только не нервничай. Уверен, наш дражайший друг прекрасно понимает всю ситуацию и не станет делать глупостей.
Поводырь и впрямь не стал глупить. Михаил легко и аккуратно подхватил тело серого гиганта, нисколько не поморщившись от обилия неприятных ощущений, возникших от прикосновений к коже инопланетянина, и понес того в нужную секцию. Идти пришлось недолго. Дальний коридор располагался всего в сорока метрах от рабочего офиса Поводыря, а искомая комната находилась в самом его начале.
- Оппусти меня... на тот гексагонал, - прошелестело над ухом суперсолдата.
Михаил окинул глазами секцию, увидел несколько черных постаментов с шестью боковыми гранями.
- На какой именно?
- Перффый спрафа, - сиплым голосом уточнил пришелец.
Михаил молча выполнил просьбу серого гигант, уложил его возле постамента и моментально навел на того ствол автомата.
- Не глупи и не схлопочешь пулю, усек?- предупредил Поводыря Кондратьев.
Инопланетянин ничего не ответил. Судорожным движением он поднял свою правую руку и прислонил внутреннюю поверхность ладони к гладкой отполированной черной крышке гексагонала.
Мгновением спустя по всей ее поверхности от центра грани к бокам пробежали зеленые яркие узоры. Серый отнял свою ладонь, и на том месте, где она только что лежала, образовался провал квадратного сечения.
Прошло несколько секунд, и из провала появилась небольшая платформа, на которой лежала закупоренная амфора, спокойно помещавшаяся в ладонь взрослого мужчины. Амфора была украшена всевозможными узорами, символами, которые изредка вспыхивали и тут же гасли.
Представитель внеземного разума надавил на крышку амфоры большим пальцем. Моментом спустя вся ее поверхность сделалась угольно-черной, а самый край горлышка раскрасился яркой полосой иероглифов. Поводырь закрыл глаза, застыл каменным изваянием. Его мышцы стали постепенно расслабляться, а спустя минуту Кондратьев заметил, что серый цвет кожи стал приобретать еле заметный бронзовый оттенок. Вскоре Поводырь смог открыть глаза и взглянуть на мир куда боле трезво.
