Авроры, вызванные тем самым Hollo (доктор разрешил это сделать мне!) явились почти мгновенно, словно караулили неподалеку. Увидели метку и с горящими глазами, чуть не на руках потащили слабо постанывающего бывшего крыса на выход.
Минерва вновь обернулась кошкой и периодически шипела на Рона, забавно выгибая спинку. Рон потел и бледнел. Целитель Ройс явно забавлялся, наблюдая за ними.
Потом пришла профессор Синистра, отвела меня и Уизли в гостиную факультета, разогнала всех гриффиндорцев по спальням и еще час просидела внизу, следя, чтобы непослушные детишки не вздумали ослушаться. За этот час от скуки большинство уснули, меньшинство увлеклось азартными играми, забыв, что зачем–то хотели сидеть в общей комнате, а мы с Лавандой обсуждали рецепт добытого зелья, обе совершенно не разбираясь в зельеварении. Потом профессор тихонько ушла, а я спустилась и хотела связаться камином с Винсентом. Но вспыхнуло зеленое пламя, и из углей выросла голова Драко Малфоя.
— Гермиона! — обрадовался он, — Мне несказанно повезло! А теперь придумай, как бы поговорить секретно? — добавил он шепотом. И если бы в гостиной кто–то был, то меня еще долго не оставили бы в уединении даже, простите, в уединенном месте.
— Тебе несказанно повезло — всех разогнали. Крыса Рона оказалась замаскированным анимагом. Неким Петтигрю. Поднялся шум, и учителя сочли за лучшее проследить, что никто не ведет крамольных бесед. Я тайком пробралась к камину, чтобы связаться с Винсентом и узнать новости.
— У Крэбба и Гойла камин заблокирован. А у меня важное дело. Буду должен. Сильно должен. Выручай!
— Сделаю.
— Держи, — из пламени вылетел сверток. — Спрячь где–нибудь и забудь. Я тебе верю. Все, отцу обещали только десять минут не отслеживаемой связи по камину. А за нашими совами уже следят, так что остальное только при личной встрече.
— Спроси что–нибудь.
— А?
— Если все так серьезно, удостоверься, что это я и меня не принудили к чему–то угрозами.
— А что?
— Попроси назвать реку. Я скажу: «Лена». Так мы будем знать, что ты — это ты. А я — это я.
— Хорошо. Я твой должник. И про крысу отцу расскажу, спасибо!
Спрятать сверток я решила в тренажерке для мажоров. С одной стороны — общественное место, и обвинить во владении содержимым можно кого угодно. А с другой — не особо афишируемое, закрытое, кто попало здесь не бродит, да и детишек, что сюда ходят, наверное, поди еще обвини без стопроцентных доказательств.
Поднялась туда пораньше, а двери на месте не оказалось. Но двери в Хогвартсе бывают разные. Это я уже успела понять. Перед некоторыми настоящие танцы с бубнами приходится устраивать. А когда мы последний раз занимались, дверь сразу была? В первый–то я точно не смотрела. Что мы делали каждый раз? Бегали от стены к стене. Три раза. Без разминки вход закрыт, что ли? Ну, допустим.
Я побежала в одну сторону. Сверток словно жег карман. Его надо спрятать.
Я побежала в другую сторону. Выбросить и забыть.
Последний рывок. Ну где же дверь?
Дверь была на месте, но выглядела иначе.
И за ней все изменилось.
Чудесные тренажерчики! Бассейник! Я в нем еще ни разу не плавала! Защитка! Дорожка, где ты?
Вместо дорогого моему сердцу идеального зала я стояла на пороге гигантской свалки. Вширь, вдаль и вверх расстилались горы хлама. Вероятно, его владельцы тоже мечтали все это выбросить, спрятать и забыть.
Если это действительно так, я, кажется, поняла, что это за дверь.
Что ж, если для всех подходило, то и для меня подойдет. Тем более что, судя по здешним залежам, тут на самом деле можно пятиногого слона спрятать. Главное, потом самой найти.
Поэтому надо будет приметить какой–нибудь заметный ориентир. Вон торчит огромное чучело тролля. Ну, я надеюсь, что это чучело.
Здесь были тысячи книг, каких наверняка не найдешь в школьной библиотеке.
Были драгоценные украшения, мантии, нечто смахивающее на драконьи панцири, закупоренные бутылки, чье содержимое еще продолжало зловеще поблескивать, несколько ржавых мечей и тяжелый, заляпанный кровью топор.[33]
Я повернула направо, налево, но потом, побоявшись заблудиться, выбрала более–менее приметную вещь: огромный буфет, филенки которого пузырились, словно их облили кислотой. Положить сверток в шкаф? Нее! Вдруг там сидит кто–нибудь злой и страшный? Сокровище Малфоев было плоским. Я положила его на буфет, сверху с натугой водрузила оббитый бюст, который сняла со стоявшего поблизости ящика и, чтобы сделать изваяние поприметней, нахлобучила ему на голову старый, пыльный парик и потускневшую диадему с сапфирами такой величины и чистоты, что очень надеюсь, что это фальшивки. Иначе уже следующей ночью приду в сюда с большим мешком и вынесу все сокровища. И меня не будет волновать, почему другие школьники до сих пор этого не сделали. Даже если это сплошь какие–нибудь проклятые вещи, любое проклятие можно снять. Ну, или продать в музей, где красивую штучку не станут надевать на себя, а положат под витрину. У нас, конечно, не бедная семья, но вот так бросить драгоценные прекрасные украшения? Врет Рон Уизли, никакая я не мужичка!
Я закрывала за собой дверь чуть ли не со слезами в глазах и с разбитым сердцем. О, да, Малфой, ты мне должен!
Пережив такое испытание на жадность, тренировку провела, как в тумане. Остальные были тоже задумчивее обычного. И если бы не Лаванда, которую я по рассеянности пригласила присоединиться, даже не спросив остальных, утро вовсе прошло бы в похоронном молчании. Какое счастье, что я пригласила Лаванду!
Обсудили новое зелье, договорились назло врагам разобрать–таки мою коробку. Раскрутили Боунс на подробности. Оказывается, вчера авроры так быстро прибежали потому, что и в самом деле были недалеко. Очень даже близко: проводили обыск в Хогвартсе, выискивая дополнительные улики против Дамблдора. Замок большой, так что они проведут здесь, наверное, пару недель. Пока нашли в кабинете директора несколько сомнительных приборов, явно работающих на запрещенной магии крови. И бутылочку с кровью Гарри Поттера.
Все фиалы, сосуды и бутылочки — кровь, воспоминания, медовуха, огденское — изъяли сотрудники Отдела Тайн. Теперь будут пристально изучать в рабочее и внерабочее время.
А еще нашли мантию–невидимку, предположительно принадлежащую Роду Поттеров. Теперь директора обвиняют еще и в том, что он лишил Джеймса Поттера и его семью возможности скрыться от Тома Реддла. Это опять идет в одну строку к пособничеству Тому — Кого-Нельзя — Называть.
На завтраке мы решительно расселись за гриффиндорским столом. Никто уже и не дернулся. Да и возмущаться особо некому: учителей за столом было еще меньше, видно, примеру профессоров Снейпа и Кеттлеберна последовали теперь самые пугливые. И останутся здесь к концу недели самые бестолковые, да те, кому бежать некуда.
А урока трансфигурации все–таки не было, потому что сразу после завтрака всех школьников срочно эвакуировали в Хогсмид.
***
Чуть раньше
Невыразимец Риникус Кэрроу в недоумении водил артефактом–проявителем у глухой стены на восьмом этаже. Там явно находился какой–то темнейший артефакт, представляющий нешуточную угрозу. Но как до него добраться? Стены Хогвартса умеют отлично прятать тайны. Риникус в задумчивости прошел из стороны в сторону: «Как же добыть этот артефакт?» Развернувшись на четвертый заход, он неожиданно увидел дверь, чем–то напоминающую дверь в отдел работы с темнейшим наследием. Проведя все возможные замеры и не обнаружив видимой угрозы, мужчина Патронусом вызвал группу поддержки. И лишь приняв вместе со спешно прибывшими невыразимцами и аврорами все возможные меры предосторожности, аккуратно повернул ручку.
***
Более никем не уважаемый негодяй Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор установил в школе темномагический артефакт, который мог вызвать глад, мор и повсеместную диарею. По крайней мере — это то, что услышали младшие школьники от выпускников, сумевших подслушать разговоры авроров и учителей. Кстати, количество профессоров вновь сократилось. Я поторопилась с выводами о том, что в школе задержатся бестолковые и те, кому идти некуда. Такими темпами к концу недели в школе останется одна МакГонагалл. И то только потому, что для нее выйти означает умереть.
Особенно мальчишки оплакивали исчезновение мадам Хуч, означающее, что во вторник ТОЧНО не будет уроков полета.
Артефакт находился на восьмом этаже и представлял собой два темнейших предмета, соединенных наилучшим проводником магических эманаций — мрамором.
При этом сообщении я позволила самым любопытным оттеснить меня из первых рядов, чтобы кто–нибудь не заметил моего ошарашенного вида. Ну… Простите, директор Дамблдор. Так уж вышло. Да. И перед Малфоем теперь оправдываться… Нехорошо получилось.
