Я насторожился. Какого хрена происходит? Что Быков задумал? Это его дружки? Меня дожидаются? Вот я дурак. Думал, он действительно со мной помириться хочет.
Я сделал вид, что не замечаю странную компашку. Ладно… Попью пивка, а там видно будет. Может, они свалят. Может я ошибаюсь…
Но никто не свалил. Мы прикончили по кружке.
— Может еще? — глянул на меня с хитринкой Антон.
Вот, падла, споить меня хочет. Меня же с двух кружок унесет с непривычки. И так уже хорошо.
— Для первого раза хватит, — замотал я головой. — Сколько я тебе должен?
— Да, ладно, — улыбнулся он. — Я угощаю. Сочтемся.
Его щедрость еще больше насторожила меня. Вот, сучонок! Что он задумал? Ладно. Если, что на улице придется когти рвать. Против стольких я не вывезу.
Мы вышли из пивбара. В голове гуляла приятная эйфория. На улице совсем стемнело. Мы нырнули в ближайшую подворотню и с облегчением сбросили переработанное пиво. Судя по стойкому запаху анализов, здесь мы были не первые и далеко не последние. Краем глаза я наблюдал за происходящим вокруг.
Со стороны пивбара показались четыре тени. Ага. А вот и дружки Быкова. Я узнал их по сгорбленным силуэтам. Сейчас отмудохать меня захотят. Но не получится. Драться я с такой толпой не собираюсь, не известно, что у них там еще в карманах с собой припрятано.
Зря что ли я по стадиону круги нарезал? Что-что, а бегать я научился. Хоть и под шафе сейчас немного, но, если что, рвану так, что страус не догонит. Главное — не дать себя ударить внезапно. Но Быкова я держу в поле зрения и на дистанции. Не даю приблизиться ближе, чем на три шага. А до этих еще метров десять оставалось.
Четверка приблизилась.
— Эй, пацаны? Закурить не будет? — небрежно бросил один из них с наглым прищуром. Широкие брюки, рубашка в клетку и уродливые советские ботинки. То ли уголовник, то ли работяга. Хрен различишь.
— Не курю и вам не советую, — неожиданно для меня отрезал Быков.
Я опешил. О-о… Да он еще им подыгрывает? Сам-то курит, а с этими себя ведет, как с незнакомцами. Что за цирк?
— А ты что борзый такой? — к Антону подошел тот, что в клетчатой рубашке, я стоял чуть сзади и готовился драпать. — Чо самый здоровый что ль?
Я начинал все больше недоумевать. Зачем такая сложная актерская постановка? Вот же я рядом, а он к Быкову пристал.
Второй из их шайки повернулся ко мне:
— К тебе паря вопросов нет, можешь валить. У нас с Быком разговор есть…
Все повернулось с точностью да наоборот. Так получается, что шпана пасла Антона? Он их срисовал, а мне не сказал ничего. Странно…
— Мы вместе пришли, вместе и уйдем, — буркнул я. — Шли бы вы парни. Лесом…
— Ты чо сказал, урод? — “клетчатый” выкатил вперед грудь петушком и шагнул в мою сторону.
Хрясь! — ударом кулака в челюсть Антон свалил его. Остальная троица бросилась на него одновременно, окружила как стая голодных гиен. Еще секунда и замесят парня. Я вклинился в гущу и хуком в ухо притушил одного. Он схватился за голову, но падать не хотел. Прямой в печень, второй в кадык (немного промазал, бил в голову) и гопник сломался, как тополь от урагана. Завалился на землю, что-то мыча.
Еще одного свалил Быков четким ударом в нос (занятия боксом ему явно пошли на пользу). Последний, оставшийся на ногах, не стал дожидаться своей участи и припустил со всех ног.
Антон подошел к тому, что просил закурить. Тот лежал на земле без сознания — хороший удар. Антон схватил тело за грудки и приподнял. Потряс. Клетчатый пришел в себя и замычал.
— Слышь, гнида! — процедил Антон. — Еще раз тебя в поле зрения увижу. Убью!
Быков швырнул его на землю к постанывающим сотоварищам. Бравада с них слетела. Как побитые собачонки, они расползлись по сторонам и, поскуливая, встали на ноги.
— Ты же знаешь, Бык, — прогнусавил один из них, держась за разбитый нос. — Ты не прав. Гоша тебя все равно достанет.
Антон презрительно плюнул в сторону поверженных:
— Пошли, Андрюха, пусть загорают.
Мы вышли из подворотни и зашагали по освещенной фонарями улице.
— Это что было? — спросил я.
— Меня пасли, ублюдки, — опустив глаза, ответил Антон.
— Это я понял. Что им надо? Почему мне не сказал?
Быков молча вздохнул и потеребил пуговицу на рубахе.
— Давно ты их заметил? — продолжал я допытываться. — Что за Гоша? Рассказывай, давай.
— Я увидел их, когда на субботник к Санычу еще шел… Но тогда светло на улице было. Они не посмели подойти. Ждали меня возле спортзала…
— Значит пиво пить ты меня специально позвал? Чтобы одному не оставаться?
— Ты это… Извини, Андрюх…
— А просто сказать, чтобы я тебя проводил, нельзя было?
— Ну не знаю, — пожал плечами здоровяк, виновато шмыгнув носом. — А вдруг бы ты не согласился. Я тебе много чего нехорошего в школе сделал. Все Катька виновата. С ума по ней сходил, а она на тебя глаз положила. Да и как-то неудобно просить провожать…. Я ж не девка, чтобы меня выгуливать!
— Ты мне зубы не заговаривай. Ты явно знаешь этих бандерлогов. Рассказывай кто их Маугли.
— Да шпана эта — подручные у Гоши Индия.
— Какого еще Гоши и почему Индия?
— Да есть тут один катала. В карты всех обувает. Денег я ему должен. Проиграл немного. Вот он отправил своих гончих за мной. Хорошо, что ты рядом был. Одному мне с ними не справиться. Спасибо тебе, Андрюха…
— Кушай с булочками… Ты мне лучше расскажи, что за Гоша и где он тебя облапошил? Сколько денег ему должен?
— Да сотку с небольшим. Деньги не великие, но считай, почти стандартная месячная зарплата. У меня нет пока столько. Я на завод только начал устраиваться. Зарплата еще не скоро. А Гоша этот в подвале одно скользкое заведеньице держит. Место, где собираются поиграть на деньги. Меня туда один знакомый с собой привел.
— Адрес помнишь?
— А тебе зачем, Петров? — удивился Антон.
— Адрес говори… Ментам сольем их шарашку.
— Не получится, — замотал головой парень. Там дверь наглухо закрыта, что и ломом не вскроешь. Просто так туда не попадешь, только если кто за руку приведет. А милиция приедет и дверь поцелует. А чтобы ломать, ордер нужен. А кто его даст, если доказательств нет, что внутри действительно на деньги играют.
— А твои показания?
— А что показания? Я же говорю, дверь крепкая. Пока ломать будут они все карты и фишки сжечь успеют. Там у них специально для этого дела печка всегда затоплена, даже летом. И предупреждают всех сразу, что если менты прорвутся, то говорите, что просто сидим выпиваем. Законом не запрещено. А то, что дверь не открыли, так не слышали. Слышимости в подвале ноль. Опять же, законом не запрещено двери запирать.
— А что за подвал?
— Да в кочегарке городской. Там Гоша Индия директором числится, но основной заработок у него идет с подпольных игр. Я почему знаю все, у меня друг на этой заразе плотно сидел. Все вынес из дома. Я и пошел-то с ним туда, чтобы узнать изнутри все это. Чтобы вытащить его оттуда попробовать. Но не получилось. А теперь он без вести пропавшим числится. Не знаю, где он. Сгинул. Может эти упыри его закатали. Может сам сбежал из-за долгов. Но вот теперь я сам на крючке сижу. Родителям не хочу говорить. Но деньги заработаю — отдам. Дожить бы просто до этого. Я и боксом-то пошел заниматься, чтобы разговаривать на равных с подручными каталы. Когда ты меня отдубасил, понял, что кроме силы, техника и выносливость еще важны. Вот и пригодился мне сегодня бокс.
— И никто не знает о подпольных играх? Горком, милиция, КГБ?
— Врать не буду, но мой друг утверждал, что кто-то прикрывает их. Кому-то Гоша нужен.
— В какую игру там играют?
— В покер.
— Ясень пень, в какой именно?
— Что значит в какой?
— Ну, в техасский, стад, омаха?
— Чего? Покер — он и есть покер. Один он в Советском союзе. А что?
— Да есть одна мыслишка… А вообще, чем ты дурак думал? На крупные суммы играть — так себе перспектива. Я еще могу понять, если в своей компании, под пивко, на символические ставки. А там верняк обдерут. В таких местах всегда кидалово или развод.
