Поход остановил вторжение кунари, а весьма себе толково, с точки зрения воздействия на толпу, описанные мотивы в Песне способствовали душевному подъёму в тяжёлые для мира времена, вроде нескончаемых Моров. Не могу даже представить, какая иная сила способна на подобное. К нашему счастью Корифей этого не понимает.
— Вы так в этом уверены?
— Это очевидно. Иначе бы он начал активно действовать сразу же после Конклава, когда мир был потрясён и потерян из-за гибели Белой Жрицы, и оставался практически беспомощен.
— Что и хотели сделать кунари, — задумчиво произнесла Лелиана, с отвращением вспомнив их «Дыхание дракона». В отличие от Корифея, кунари были куда догадливее и собирались начать вторжение как раз тогда, когда мир оказался бы в полной неразберихе из-за потери каждой страной своих правителей.
Безумец кивнул.
— Также Создатель как концепция бога весьма интересен. Если раньше мне казалось, что вера в того, кто никак не выражает свою волю абсурдна, то теперь понимаю, почему она стала так распространена. Создатель ничего не требует взамен, и ему не нужно доказывать свою силу, поскольку он не существует, но это и значит, что он никогда не предаст и не обернётся архидемоном против собственной паствы.
Лелиана заметила, как под конец вольные суждения мужчины становились всё более угрюмыми. Пусть он не был ни жрецом, ни верующим, которого правда о грехопадении своих идолов могла довести до безумия, как того же Сетия, однако видно, что даже такого агностика коробит мысль о предательстве тех, в ком он, как и любой житель Древнего Тевинтера, с детства непоколебимо видел божественную, непостижимую сущность.
— Послушав вас, можно подумать о вашей симпатии Церкви, — усмехнулась Канцлер, вытаскивая партнёра из угрюмых мыслей.
— Не стоит путать — я говорю лишь об идее. В писании Андрасте ничего не сказано о том, что мужчинам запрещено занимать почётный духовный сан, что маги должны быть приравнены к животным, а эльфы — сгоняться в эльфинажи и гордиться своим жалким, во многом бесправным, зато свободным существованием. Всё это — уже порождение пороков людей, которые стоят за идеализированной идеей и образовывают эту самую Церковь. Впрочем, как одни исказили идею, так и другие могут её переосмыслить, — на последних словах Безумец уже хитро и многозначительно покосился на Канцлера.
— Вы торопите события, — хмыкнула от этих намёков Соловей.
— Вовсе нет. До меня дошли слухи, что вас провозгласили одной из кандидаток на пост следующей Верховной жрицы, причём в качестве фаворитки.
— Как и Кассандру, — всё также, не разделяя его задора, отвечала женщина.
Другие жрицы вряд ли горят желанием выбирать Кассандру, поскольку она больше солдат, чем политик, и может начать вводить новые непривычные для них правила, однако выбирать Лелиану не хотели не меньше, потому что понимали, что если Левая рука что-то задумает, то её никак не остановить, никакими угрозами: она сама кого хочешь запугает и устранит мешавшихся.
— Ваше поражение станет самой разочаровывающей потерей шанса для Церкви за последние века.
— В таком случае всё в ваших руках, причём буквально. Помогите Инквизиции в победе над Старшим, и у жриц не останется выбора, — ехидно подметила сестра Соловей.
— Я и без того выразил готовность закрыть Брешь, когда придёт время.
— Однако не обязались оставаться на месте и не создавать Инквизиции проблем, пока мы не разберёмся с Корифеем.
— Лелиана, вы просите о невозможном, — шутливо возмутился магистр.
— Аналогично, Фауст, — вздохнув, Лелиана прислонилась к плечу мужчины, с кем шла рядом.
Она не откажется от должности, если всё же победит, и постарается вынести хоть какую-то пользу, а не продолжит беззубую политику своих предшественниц, однако вести борьбу за титул она была не намерена, даже если знала, что с Искательницей пока у них равные шансы. Всё равно сейчас были проблемы и поважнее: если они не победят Корифея, бессмертное порождение тьмы, то вся эта борьба будет уже неважна, потому что не будет ни Церкви, ни её Жрицы.
Безумец вовремя смолк и сам склонил голову к её, выражая понимание.
* * *
«Палатка.
Король Драккон вертит в руках корону. Входит капитан Ашан.
Капитан Ашан: Король, войска готовы. Ждут вас.
Король Драккон: А что же враг?
Капитан Ашан: Враг на холме — в количестве, невиданном доныне.
Король Драккон: Нас слишком мало.
Капитан Ашан: Это так. Зато Андрасте вера с нами, а не с ними.
Король Драккон: Союзники прибудут в Камберленд через неделю.
Капитан Ашан: Нам поможет Слово Создателя.
Король Драккон: Я в том не сомневаюсь.
Капитан Ашан: Но хмуритесь.
Драккон бросает корону наземь.
Король Драккон: Гордыня погубила Пророчицу! Ее святое слово — все, что у нас осталось. Если вдруг удача нам изменит, кто тогда их дале поведет? Кто понесет Песнь Света в мир?
Капитан Ашан: Кузен! Солдаты ждут!
Король Драккон: Создатель, пусть достойный их возглавит!»[1]
Как оказалось, посещение Большого Театра Вал Руайо стало самой важной частью их прогулки, собственно, расписание выступлений в театре и определило, почему именно сегодняшний день Лелиана выбрала для прогулки. Крупнейший театр Орлея является важнейшим элементом его культуры и политики. Самые знаменитые актёры здесь играют в пьесах самых выдающихся драматургов. И конечно, здесь режиссёры при постановке произведений не скупятся на использование наиболее дорогостоящего и богатого различными эффектами реквизита.
Именно в этот, без сомнений, центр орлесианской культуры Соловей и привела своего компаньона. И вопреки сомнениям, стоило ли тевинтерца вести в место сосредоточия всего чудного колорита Орлея, не прогадала: даже много позже, когда и представление закончилось, и они под лучи уже уходящего за горизонт солнца отправились на Летний рынок, полученные впечатления ещё оставались свежи.
— Весьма любопытно, что в главном театре страны со строжайшей религиозной цензурой ставят столь спорную пьесу, которая приземляет образ Драккона и даже имеет критикующий подтекст в адрес Церкви.
— Вопрос о необходимости запретить «Меч Драккона» периодически поднимается некоторыми Владычицами Церкви, но долгое время пьеса остаётся любима и массами, и дворянством, являясь визитной карточкой орлесианского театра, поэтому ни у одной жрицы так и не получалось выполнить задуманное. А сейчас, благодаря покровительству и финансированию театров Селиной, они как никогда оказались свободны от мнения Церкви.
Пьеса «Меч Драккона. Жизнь и история Отца Орлея» за авторством маркизы Фрейетты является очередной фантазией о жизни первого императора — одной из самых популярных тем в орлесианской культуре. Но именно здесь впервые Драккон был изображён не героическим, идеализированным символом, а живым, приземлённым человеком со своими сомнениями, ошибками и становлениями, что, как показала история, и стало причиной народной любви к этому, вроде бы, типичному произведению. Пьеса столь
