может выглядеть замарашкой, а должно в полном великолепии предстать перед своим же возвышением, как когда-то жрецы Синода богато разряженными решили предстать перед богами. И конечно, что весь потенциал девушки уходит на подобную косметическую бессмыслицу, да ещё и небезопасную, хромой маг не оценил и не поленился лишний раз обругать сородича, потерявшего связь с действительностью.
Всех это измышлений сновидца Кальперния не знала, но зато хмурость его лица увидела отчётливо. Она в том числе сказалась на то, что девушка остановилась в нескольких шагах от мага, а её безудержная радость обернулась испугом, недоверием и неуверенностью. В столь сложной ситуации магесса, очевидно, была очень рада встретить того, кому доверяла, но потом она задумалась, как Безумец в такой глуши вообще мог оказаться? Об этой операции она ему не сообщала, значит, пришёл он вместе с Инквизицией и является полноправным их врагом. Вот девушка и стояла растерянная: идол так близко к цели и её возвышению, которое, как он говорит, поможет ему наконец-то войти в Тень — она не может сейчас отступить, однако, если её предположения оправдаются, значит, ей следует отдать приказ об устранении хромой угрозы. Но девушка понимала, что… не сможет.
— Ты пришёл сюда за Источником? Я… я не могу тебя к нему подпустить. Старший скоро будет здесь, — Кальперния понимала, что горделивого наставника, если он что-то задумал, так просто не спровадишь, но она решила хотя бы попытаться, чем допускать худшее.
— В таком случае у тебя осталось не так много времени, чтобы это место покинуть, если ты способна на большее, чем рабское безволие.
— Тебе есть, что мне сказать и чего я не знаю? — подавив всколыхнувшееся возмущение, магесса спросила по-деловому, потому что не стала сразу искать в словах мужчины оскорбления, а решила для начала понять откуда растут ноги у столь смелых изречений. Ведь её наставник слов на ветер не бросает.
И Безумец не бросал, а тут же достал из внутреннего кармана аккуратно скрученный свиток и протянул его девушке. Он был горд своей находкой — это заметила и она.
— Что это? — спросила Кальперния, когда неуверенно подошла и взяла рукопись с пока ещё неизвестным ей содержимым.
— На свитке описано восстановленное магистром Эрастенесом заклинание, над которым он работал последние месяцы по приказу Сетия.
— Эрастенес? Он жив? — удивилась женщина, потому что, по словам разведчиков, её бывший хозяин давно уже издох во время своих очередных ненормированных исследований, что вполне ожидаемо в его-то возрасте.
— Оставался таковым на момент нашей с ним встречи в храме Думата. Отчасти. Он стал первым, на ком испытали его же творение.
При упоминании храма Кальперния насторожилась. Храм Думата для неё всегда был белым пятном деятельности её организации: сколько бы раз она ни просила Старшего позволить ей войти туда, он всегда был неумолим в своём отказе. А раз наставник смог туда попасть, то на этом свитке действительно может оказаться то, чего она не знает. Поэтому теперь без задней мысли магесса его открыла.
Первые секунды скепсиса, сомнений быстро переходили в панику, недоумение, непринятие, но и невозможность отрицать. Раз пробежав взглядом по тексту, она из раза в раз его перечитывала, вникала в каждое слово, в такие тяжёлые суть и правду.
Один раз хромой маг удостоился её злого взгляда: девушка хотела себя убедить, что всё это обман, что свиток подделан хромым критиканом, не согласным с действиями своего сородича, чтобы она сошла с верного пути, уподобилась его кощунственному безразличию к судьбе своей страны. Но больше подобного не повторилось, поскольку Кальперния понимала, что глупо так агрессивно пытаться уйти от правды, переваливать всю вину на того, кто если и виноват, то только в том, что открыл ей глаза. Как бы Безумец подделал написанное? Она знает, как он пишет: у него излишне щепетильный в своей ровности почерк, тогда как свиток полнился небрежными закорючками, которые всегда писал полоумный Эрастенес.
Вскоре уже слова, в которые так хотелось вчитаться и одновременно отвергнуть, стали неимоверно злить. А что их читать? Будто, если она прожжёт взглядом дыру в свитке, истина от этого изменится! Истина о том, что её хозяин, бывший, по приказу месяцами разрабатывал заклинание для её пленения, порабощения, обращения в сломленную куклу, безжизненную вещь. По приказу того, кого она считала своим идолом…
В её руке вспыхнул огонь. Тевинтерская бумага, из которой свиток был сделан, согласно своим свойствам моментально испепелилась. Поражённая предательством магесса поникла, не поднимая головы.
— Отступаем.
Этот приказ был столь кроток и неожидан, что маги, в боевой готовности наблюдавшие за собеседниками, лишь в недоумении переглянулись между собой.
— Я сказала: отступаем! — не увидев исполнения своего приказа, Кальперния его повторила, на этот раз намного жёстче, привычнее для них. Хотя по голосу, почти сорвавшемуся на визг, заметно, что эта грозность ей давалась из последних сил.
Вот такой приказ венатори — теперь уже, видимо, бывшие — поняли и, позволив себе секунду сомнений, всё же снялись со своих позиций и дружно начали продвигаться к выходу, через который они на этот двор и попали. Безумец какое-то время следил за «переселением народов», вновь положительно оценивая успехи девушки в обучении. Она смогла настолько успешно организовать своих приближённых, что среди них не нашлось никого, кто бы воспротивился, когда встал выбор: служить и дальше Старшему или подчиниться приказу командира, очевидно, идущего наперекор этому служению. Была парочка молодых магов, которая, видно, заметалась в сомнениях, но даже они вскоре решили последовать за абсолютным большинством, повинуясь авторитету командира.
Когда на площадке они остались вдвоём, магистр снова глянул на магессу. Она молчала до сих пор, не поднимала головы. По её сжатым в кулак до побеления костяшек пальцам можно судить о борьбе в голове девушки. Боролись желание поддаться слезам от отчаяния и бессмысленности своей жизни, в которой она так и осталась рабыней, стремление не рушить тот самый авторитет, утереть нос и не сметь даже показать уязвимость и просто злость, пробивающая до дрожи, требующая доказать, что она и без этих покровительств старых магистров и ложных богов способна продолжить борьбу за Тевинтер.
Наверное, к импульсивной ярости и свелись бы все её терзания, если бы последний свидетель её слабости не подошёл и не дал знать о своей поддержке, положив на её плечо руку. Смущённая таким вторжением в свои мысли девушка подняла голову и наткнулась на взгляд белых глаз. Такой же спокойный и понимающий, каким и был в ночь побега с кунарийского корабля. Она опять хочет поступить опрометчиво, а он опять хочет
