её предостеречь от поспешных действий, готовый выслушать. И тогда её ярость растаяла, обернулась жгучим чувством вины перед тем, кто несмотря ни на что всё ещё оставался рядом.
Магесса потянулась к нему, так притягательно стоящему рядом, крепко его обняла. Ей хотелось ощутить поддержку, близость с мужчиной, кто всё ещё остался с ней, единственный. За этим её руки ещё крепче вжались в его плечи, фактически острые кости, а голова упиралась в столь же острый подбородок. И это не было неудобством — наоборот, всё ощущалось таким знакомым и уже даже родным, особенно когда он сам обнял в ответ, тем самым разрешая эту всю фамильярную вольность.
— Прости меня. Ты был прав. Всегда прав. А я чуть не сдала тебя ему, — озвучила девушка то, что её сильнее всего задевало: вина. — Прости, пожалуйста.
Кальпернии было больно вспоминать, сколько раз она уговаривала своего наставника помочь Венатори, своему сородичу, называла его глупым из-за отказов, считала его критику деяний их организации лишь оскорблением, а оказалось, что он во всём был прав. Корифей ради своих целей идёт на обман, разрушения. Ослеплённая речами своего идола девчонка даже не задумывалась, как далеко это может зайти. Он обещал Флорианне отдать правление Орлеем, хотя Орлей это первая страна, которая по их планам должна была пасть, погрузив юг в хаос. Тогда кто может гарантировать, что он не поступит также с Тевинтером: сейчас говорит о его возрождении, обещает вернуть к истокам величия, а потом предаст и погрузит в хаос и его, и весь мир, потому что это окажется необходимым для путешествия в Черный город? Для этой цели он с лёгкостью обрекает на долгие муки своего самого преданного последователя, её. Кто гарантирует, что за этим же его сородич, о спасении которого ото лжи нового мира он столько говорил, также не окажется лишь расходным материалом?
Безумец об этом догадывался, поэтому никогда не симпатизировал деяниям Корифея и не переставал ей об этом говорить. А она не слушала… И почему она только решила, что лучше знает своего идола, чем его сородич, современник и бывший учитель?
— Твоя преданность ему логична, и не могло быть иное, когда Сетий стал и буквально, и фигурально твоим спасителем, — мотнул головой магистр, не считая, что преданность девчонки подлежит осуждению и вообще упоминанию сейчас как причины для вины. Старший стал первым, кто обратил внимание на потенциал всеми отвергнутой девочки-рабыни, спас и начал его раскрывать (хотя так и не закончил — пустил на самотёк), поэтому, конечно же, она слепо пошла за ним. По-другому бы и быть просто не могло. — Твоя же действительная ошибка заключается в слепой благодарности за спасение. Магистрам нельзя верить безоговорочно, ты об этом знала, но всё равно предпочла не замечать, а оправдывать подозрения в неискренности Сетия.
На этих словах Кальперния немного отстранилась, чтобы заглянуть в глаза мужчины.
— Тебе… тоже? — на лице девушки читался страх услышать, что и для этого человека она не больше, чем incaensor, свойства для кровавого ритуала. Это не может быть правдой, ведь он столько для неё сделал… Но ведь и Старший многое сделал, как ей казалось…
Если бы эти навязчивые мысли оказались правдой, то это бы точно стало для неё непреодолимым поражением.
— Само собой, — словно и не видя этого испуга, беспечно улыбнулся магистр. — Этот мир слишком скуден на магические таланты. После гибели киркволлского сновидца будет прискорбно утратить ещё и твоё дарование. А твоя ярая преданности убеждениям о необходимости изменений для Тевинтера ещё может оказаться плодотворной, тем более после избавления от разрушительного влияния Сетия, — в своём ответе Безумец был искренен, но до конца ли?
Вот теперь в такт задору мужчины улыбнулась и Кальперния, а все её опасения сменились немым укором за плохие мысли о том, кто для неё действительно сделал слишком много хорошего. И она не была против такого «использования», ведь иной платы за обучение магистр с неё никогда не брал. А слова мага о продолжении борьбы с коррумпированным Магистериумом и вовсе её вдохновили.
— «Перестраивать надо с фундамента, а не с крыши», — девушка вспомнила давние слова мужчины на намерения Венатори избавиться от Магистериума.
Тогда Кальперния только фыркнула, не хотела слушать, но спустя время она поняла, что он прав. Смести в кровавом восстании одних магов, и к власти придут другие жадные до правления маги, а может хуже — власть получат сопорати, и тогда вновь начнутся процессы, какие были на юге, со всеми этими церквями, храмовниками и кругами. И тогда Тевинтер точно не выстоит против рогатой угрозы. Поэтому надо начинать с основ — с фундамента общества, с сознания народа. Пока есть рабство, пока большая часть населения не имеет доступа ни к образованию, ни к раскрытию своего, в том числе магического, потенциала, пока привилегии получают по родовитости, а не по заслугам, кто бы ни стоял у власти, ничего не изменится. А для создания предпосылок к таким изменениям, требуется нечто большее, чем разовая кровавая революция — как минимум терпение, осторожность и длительная правильная подготовка, чем Старший себя никогда не обременял, уповая на искорёженную, зато нечеловеческую силу своих подчинённых.
— Я вернусь в Тевинтер. Найду тех, кто там остался из наших. Думаю, некоторые меня выслушают, поймут, что Корифей нам лжёт. Потом… — девушка оказалась столь воодушевлена и погружена в открывшиеся перспективы, будучи свободной от хотелок Старшего, что тут же в спешке решила поделиться с наставником своими планами, однако была остановлена.
— Тс-с, — ласково, будто останавливая раззадорившегося ребёнка, шикнул сновидец, для большей эффективности его рука коснулась лица девушки, а большой палец лёг на её губы, не давая говорить. — Ты вновь идёшь к повторению своих ошибок, спешишь. Сейчас ты обязана покинуть этот храм невредимой, и лишь затем всё обдумать. На действия у тебя ещё будет время, и сейчас оно точно неподходящее.
Мужчина склонился так близко, что она чувствовала его дыхание, когда он говорил. А говорил он тягуче, с хрипотцой, то ли специально, то ли случайно получившейся из-за того, что он снизил голос. Получилось притягательно, завораживающе и так необычно, что зачарованная магесса, сглотнув, нашла в себе силы только кивнуть, соглашаясь со словами учителя.
Ожидаемо, в дальнейшем последняя граница должна быть преодолена, подобная близость — логично завершиться. Девушка с участившимся дыханием этого ждала. Однако вдруг магистр, наоборот, с незаметной ухмылкой, точно играючи, отстранился, встал по своему обычаю ровно, а его рука вновь легла на её плечо. Теперь маг строго смотрел на неё сверху вниз (во
