мантий утопали в чёрной слизи. Ею было покрыто всё, куда только мог достать взор.
Только едкая зелень разбавляла мрачную тьму. Над головой вьются волны магии, яркие вспышки отражаются в бликах слизи, бесконечные жгуты накидываются на невидимый барьер, но не могу приблизиться к земле.
Это… Тень? Но почему она так неистова?
Это… неправильно.
Мурашки пробежали по коже людей.
Мы скверны
Вдруг, когда очередная зелёная волна отступила, впереди, на этом странном голом скалистом образовании они увидели рукотворный объект. Огромный дворец…
Дворец! Точно! Где же ещё обитать Богам, как не во дворце, соответствующему их величию!
Но…
Почему он такой же чёрный? Почему полуразрушен? Почему яростные молниевые зелёные хлысты так отчаянно, неистово, но тщетно бьют в его шпили, но не могут даже коснуться?
Но если Древние Боги там, почему они ничего не говорят? Не приказывают явиться с поклоном…
Они вообще… замолчали…
Но почему? Как это возможно? Они не замолкали с тех пор, как архонт Талсиан первым услышал Думата…
— Этот дворец… Эта архитектура… она… эльфийская… — теряя дар речи на ходу, кое-как вымолвил Архитектор.
Таково быть не должно. Это место неправильно.
Уродливо…
Даже Тень — колыбель магии — его отторгает. Оно нарушает её правила. Оно не должно здесь быть.
Но Тень не может сюда проникнуть — лишь яростным завихрением извивается вокруг… Черного города. Воет. Злится.
Мы терпим
Жрецы хотели верить, что так всё и должно быть. Выше их жалкого смертного понимания. Они обратились к молитвам, которым боги обучали их и всех предшественников.
Но не помогло.
Мёртвая тишина этого места всё сильнее зарождала в сердцах людей ужас.
Они испугались мерзкой слизи? Нет, они испугались того, что от неё исходило.
Смерть.
Бездонная ненависть.
Город мёртв, тих, но не пуст. Оно было тут…
Оно их чувствует, их видит. Ненавидит. Ненавидит их всех, их род, всю жизнь.
И Оно… злорадствует и ликует. Будто так и должно было быть. Будто бы Оно и ждало этого момента.
Когда наконец хватит сил проделать в ненавистной Границе брешь…
Эта ненависть, эта ярость исходили из всего: из камней, воздуха, очертаний древнего дворца, всего этого острова повисшего в безвременни нигде и одновременно во всей Тени — не зря его было видно из любого её конца.
Но сильнее всего эта ненависть сочилась из тьмы, что пропитала город. Эта слизь… этот яд и был порождён страшной ненавистью и жаждой расплаты.
Теми, кого посмели здесь заточить…
Мы ждём
Их обманули. Боги их обманули. Древние боги обманули весь их народ.
Жрецы это поняли.
Их привели на смерть…
Нет.
Их привели, чтобы сделать вестниками смерти.
Яд просачивался в мир и раньше, но теперь у скверны не будет преград.
Мы нашли сны
Момент паники, попытка ухватиться за жизнь, сбежать или постараться исправить свою ошибку, спасти мир от этой ошибки был слишком короток. Они ничего не могли сделать. Не допустить неизбежное.
Вековое затишье города быстро сменилось страшным движением того, что не должно было двигаться. Дворец снова превратился в очертания, потому что вся эта чёрная слизь вдруг обернулась дымкой, воспарила над землёй, а затем жадным ураганом устремилась к званным «гостям».
Они не успели сделать и шага. Помнят. Как удар выбил их из сознания. Как страшный яд бесцеремонно вторгся во всё: в тело, в голову, в мысли. Как явь обернулась кошмаром, а смерть стала несбыточной мечтой. Как боль забрала всё живое. Как ненависть поглотила разум. И как…
Их выкинуло обратно.
Остался лишь один, что был с позором отстранён и скован, но одновременно этим оказался защищён. Духовная темница, созданная семью жрецами, чтобы исключить побег еретика, приняла на себя удар, разлетелась остатками магии, чем замедлила распространение яда и самое главное — приманила бурный зелёный поток, окутывающий город, который хромого мага, презренно оттеснённого к самому краю острова, подхватил и уволок в пучины Тень.
Но всё это будет забыто. Оно предпочло сокрыть Истину. Тем самым позволив себе наслаждаться местью вечно, пока всё живое не будет искоренено.
Мы проснёмся…
*Фразы взяты из внутриигрового письма «Шепот из красного лириума»
— Малефикар! Ты точно напрашиваешься, что бы тебя посадили на цепи да представили круглосуточный надзор храмовников.
Сегодняшний сбор в Ставке командования начался с повышенного тона, потому что советники пребывали крайне возмущены поведением двух сновидцев, которые решили побаловаться с весьма сложной и опасной магией, накануне самой важной битвы за всю войну. Масло в огонь подливал и сам Безумец, который вновь сидел в кресле, голову положил на руку, ею, в свою очередь, опёрся о подлокотник, закрыл глаза, не спал, но пребывал в глубокой задумчивости о чём-то своём. Если бы он сразу обо всём сообщил, участливо попытался оправдать свой поступок, то Совет побурчал, но не стал бы эту тему доводить до громких разборок, однако настоящее поведение — пусть и было вызвано его слабостью, замеченной всеми — уж больно напоминало умышленное пренебрежение авторитетом советников.
— Господин маг, я напомню, что ваше пребывание в Скайхолде — не только наша односторонняя милость, но и ваше добровольное согласие подчиняться требованиям Совета, обязательным для любого участника Инквизиции, — на этот раз даже обычно сдержанная Жозефина не стала молчать и поддержала свою громогласную соратницу, правда, с присущей послу манерностью.
— Я поступил исключительно в личных целях. Это никоем образом не сказалось ни на ваших планах, ни на ресурсах Инквизиции. А насколько мне известно, Совет пока позволяет личным делам оставаться личными, — если пререкания между ним и Искательницей стало делом обычным, и они оба на это уже перестали реагировать, то вот на укор леди Посла Безумец всё-таки вяло ответил.
— Магия, которую ты использовал, опасна и не изучена. А ты сам — не просто рядовой солдат. Поэтому хотя бы предупредить ты был обязан. Я ещё не говорю о получении согласия — следующим вставил своё слово Каллен. Для командора особенно важны были дисциплина и соблюдение подчинёнными субординации.
— И я предупредил — как только штатно завершил свою задумку, — гордецом, не желая сознаваться в вине, ответил мужчина, чем вызвал новую волну негодования.
— Солас! Ты в этом тоже замешан, — чтобы не ходить по кругу и пуще не злиться от словно специального чванливого духа магистра, Кассандра тогда обратила внимание на его подельника.
Эльф точно знал, чем их задумка обернётся, и также был спокоен. Тем более магистр решился взять всю ответственность на себя.
— Если бы я даже знал, Кассандра, что Безумец вас не
