История с грабителями стала известна всем почти сразу – легионеры вернули телеги пехотинцам Церьена, не считая нужным скрывать, где и при каких обстоятельствах они их получили. Весть о пропаже отряда дошла до капитана раньше – появившийся в холщовой крестьянской рубахе Нырок поведал об этом своему командиру, разумеется, сместив акценты в свою пользу. Церьен пожаловался генералу, причем расписал все в красках, постаравшись выставить легионеров не в лучшем свете. Фонтен был взбешен. Он настолько разгорячился, что не стал ждать, пока Арт явится с докладом. Вместо этого он вскочил на коня и в сопровождении двух десятков кавалеристов галопом пустился в расположение легионеров.
– Капитан Арт! – вскричал генерал, лишь спрыгнув с коня. – Это уже переходит все границы! Что, сэт побери, ты о себе возомнил! Напасть на своих! Да за такое тебя мало разжаловать! Ты! Ты!
Фонтен просто не находил слов, чтобы выразить свое возмущение.
– Эр генерал, знаешь ли ты, что именно произошло?
– Знаю ли я? Церьен все рассказал в подробностях! Или, скажешь, ничего такого не было?
– Не скажу. Но, возможно, капитан Церьен все представил несколько не так, как было на самом деле…
– Ничего не хочу слушать! Факт остается фактом, и ты понесешь за самоуправство наказание! Кто еще был с тобой кроме рядовых?
– Сотник Свилт и десятник Бонкр. Но они находились в моем подчинении.
– Не имеет значения! В каземат! Всех троих! В каземат, на хлеб и воду! Я еще подумаю о вашей дальнейшей судьбе!
Генерал был весьма темпераментным человеком. Порой ему приходилось сдерживать себя, чтобы сгоряча не сделать то, о чем он впоследствии пожалеет. В такой ситуации отложенное окончательное решение было как нельзя кстати. Фонтен вскочил на коня и исчез в клубах пыли.
Десять кавалеристов во главе с адъютантом генерала остались на месте.
– Эр капитан, ты слышал приказ, – сказал офицер. – Сожалею, но прошу сдать оружие и проследовать в крепость Тидар, где ты и указанные десятник и сотник будете ожидать окончательного решения вашей судьбы.
Легионеры встрепенулись и начали собираться за спиной своего командира. Подтянулся и Бонкр, который слышал, что его ищут.
– Эр капитан, что-то случилось? – поинтересовался десятник. – Мы ждем приказа. Любого приказа.
– Приказ будет простой. – Арт вздохнул. – Мы с тобой и сотник Свилт отправляемся под арест.
– Под арест? Сэт побери! Командир, это несправедливо.
– Остынь, Бонкр. Затевать потасовку было бы глупо. В чем провинились остальные? Это было мое решение, мне за него и отвечать. Жаль, что тебя и Свилта генерал решил тоже арестовать, но я буду настаивать на том, что вы здесь ни при чем.
– Ну и зря. – Арт обернулся навстречу подошедшему сотнику лучников. – Если бы ты, эр командир, не поехал в это село сам, а отправил бы старшим меня, результат был бы таким же.
– История не имеет сослагательного наклонения, – сказал Арт.
– Сэт побери! – повторил Бонкр и воткнул глефу черенком в землю. – Что ж, в крепость так в крепость! Я готов!
Свилт отдал лук и пояс с мечом одному из стрелков и коротко сказал:
– Я тоже готов. И я ни о чем не жалею.
Кавалеристы ждали. Сила была не на их стороне, да и ссориться с легионерами они не хотели.
– Олд, прими командование над легионом на время моего отсутствия, – распорядился Арт.
Он передал командиру первой тысячи свой меч и, подавая пример Свилту и Бонкру, первым направился к крепостным воротам.
Глава 21
Если принимаешь решение, будь готов за него отвечать
К счастью, арестованных не заточили в один из подземных казематов, куда даже солнечный свет не проникает и где холодно даже летом. Комендант Тидара был весьма озадачен, когда к нему явился адъютант Фонтена с требованием поместить под арест троих легионеров. И ладно бы рядовых. Одним из арестантов был сам командир легиона, того самого легиона, который вот уже несколько недель весьма успешно штурмует крепость коменданта.
Достопочтенный Видус глубоко задумался: это что же такое происходит, если начали сажать под арест таких людей? Так, глядишь, и до комендантов доберутся. Путь, которым шли его мысли, Видус решил оставить при себе. Он нам и неважен. Важны лишь выводы, которые он сделал.
– Эр комендант, нельзя ли побыстрее? – недовольно поторопил Видуса кавалерист. Его тоже тяготило данное поручение, и он хотел избавиться от него как можно скорее.
– Нет у меня свободных казематов, – отозвался комендант крепости. – Все заняты. Все заполнено припасами. Не могу же я держать арестантов в погребе!
– Это не мои проблемы, – сморщился генеральский адъютант. – Хоть в погребе, хоть в столовой. Где их разместить, решать тебе. Приказ генерала ясен: провинившихся – под арест. Нам остается только подчиняться. Я свою часть приказа выполнил – очередь за тобой.
– Хорошо, я прикажу освободить одно из помещений верхнего этажа, – согласился упрямец.
– Мне все равно, где оно будет находиться, лишь бы запиралось снаружи. Да, и стражу не забудь поставить.
– Непременно, – уверил комендант. Думал он совсем о другом.
Как только кавалеристы скрылись за дверью, Видус вызвал своего помощника и поручил ему как можно быстрее оборудовать комнату для троих легионеров.
Арестанты не знали, что обязаны местом своего пребывания настороженности коменданта, да это их не особенно интересовало. Главное было то, что разместили их со всеми удобствами, какие только были возможны при данных обстоятельствах. Комната была сухой и светлой, матрасы набиты свежим душистым сеном. Правда, окно закрывала прочная решетка, предназначена она была для того, чтобы неприятель не мог протиснуться в помещение. Но она препятствовала и выходу из помещения на улицу, так что все внешние атрибуты карцера присутствовали. К тому же несмотря на относительно неплохие условия, заключение есть заключение, и пребывание в нем радости не доставляет.
– Сэт побери! – Бонкр сел на свою кровать, отчего сено, наполнявшее матрас ностальгически зашуршало. – Скажи, командир, в чем мы провинились?
Свилт молчал. Он подошел к окну и принялся разглядывать крепостной двор.
– Вы просто попались под горячую руку. Если и есть вина, то только моя, – отозвался Арт. Он старался сохранять спокойствие. Буря, бушевавшая у него внутри, никак не проявлялась внешне, лишь порой заставляла его хмуриться и задумчиво замолкать.
Есть люди, которые в сложной ситуации вспыхивают как огонь, пылают праведным гневом, сыплют словами, а есть и совсем другого склада. Они подобны айсбергу – внешне остаются холодны и так же, как ледяная гора, неприступны. В экстренной ситуации они могут быть подчеркнуто вежливы, в то же время сохраняя дистанцию. Так же как и у айсберга, большинство их эмоций и чувств скрыты от постороннего взора. Если вы вдруг решили, что эти люди менее опасны, то спешу вас разуверить, они просто менее склонны к непродуманным действиям.
– Да я разве о том? Если надо отвечать, я отвечу, только хотелось бы знать за что!
– Все-таки они были солдатами нашей армии, – пояснил Арт.
– Ты же сам говорил, командир, что в нашей армии таким не место.
– Говорил. А ты считаешь иначе?
– Я? Я уже сказал, что думаю о таких людях. Если надо, могу повторить где и когда угодно – они позор для королевства. Церьен должен был сказать нам спасибо за то, что мы помогли ему избавиться от этих мерзавцев. А вместо этого… – Бонкр рассерженно замолчал, не находя нужных слов.
– Все не так однозначно. Да и потом… Видишь ли, дружище, для того, чтобы в такой ситуации сказать спасибо, требуется немалое мужество.
– Почему? – удивился Бонкр.
– А вот сам посуди: поблагодари нас Церьен, ему пришлось бы признать, что его солдаты были виновны, а значит, в какой-то степени виновен и он – их командир.
– Ему пришлось бы за это отвечать, – подал голос Свилт.
– Пфыр! Не сняли бы с него за это голову. И под арест не посадили бы. Или не так? – возмутился Бонкр.
– Так, – кивнул Арт. – Все ограничилось бы разносом от Фонтена. Какое-то время капитану бы не светило продвижение по службе. В крайнем случае его понизили бы в должности, хотя это вряд ли. Скоро штурм крепости: не стал бы генерал снимать Церьена с командования отрядом.
– Так какого же сэта этот пройдоха стал катить на нас телегу? – возмутился десятник.
– Испугался. Страх нашептывает оправдания. Он, поди, сам себя уже убедил, что поступил верно. Так ему спокойнее. Пылает праведным гневом, а честно признаться, что все не так, что всему виной обыкновенный страх, мужества не хватает.
– Вот же гад! – возмущался Бонкр.
– Ты не спеши так судить, – улыбнулся Арт. – Помнится, кто-то тоже не хотел извиняться перед мадам Фри.
Бонкр озадаченно крякнул и задумался.
– Так это же совсем другое дело, – воспрянул он через минуту. – Там речь шла всего лишь о шутке. Да и потом, я все же признал, что был тогда неправ. Может, и Церьен признает?
