время нагрузить магессу всем, чего, по его мнению, должен знать правильный маг. Вот и сегодня эльф первым увидел Кальпернию, которая сидела в кресле и что-то тихо, но энергично записывала в свою книгу — только успевала макать ручку в чернильницу. Нарушал её искреннюю вовлечённость в процесс познания только тихий треск огня в камине, так что гость был обнаружен почти сразу.
— Мы договаривались встретиться в саду. Но он… так и не пришёл, — кратко пояснил Солас причину своего появления, сделал паузу, когда обратил внимание на хозяина комнаты. Он спал. Конечно же.
Кальперния, проследив за его взглядом, кивнула. По всей видимости, такое протекание их учёбы также стало обыденностью, но магесса относилась к слабости наставника с пониманием и предпочитала уважительно не будить его, а просто использовать это время для фиксирования уже услышанного в своей книге.
— Безумец мне не сообщал о вашей встрече. Иначе бы я обязательно его разбудила и больше не стала отвлекать, — поспешила магичка объясниться перед «мессиром» эльфом. Пусть официально у Соласа в Инквизиции нет никаких титулов, но Волк заметил, что за это время стал для многих местных учёных авторитетом, его уважали и при неофициальных беседах упоминали с титулом. Как никак главный эксперт по эльфам и Тени.
— Ничего. Видимо, он забыл о встрече. Это порой случается, — спокойно ответил Солас, давая понять, что он не разборки учинять пришёл.
Кальперния вновь кивнула, соглашаясь с фактом забывчивости и рассеянности хромого мага, дописала последнюю строчку, закрыла книгу, встала и пошла будить наставника. Не сразу, но у неё получилось, а затем девушка спешно удалилась, чтобы не мешать господам магам.
Разбуженный магистр при виде друга сильно удивился, и только позже вспомнил о заранее назначенной встрече. Это заставило его тут же ошарашено вскочить (ну или быстрее обычного встать, учитывая его состояние), извиниться. Для человека, который полностью опирается на свою память, такая забывчивость каждый раз становится оскорблением. Солас тогда подумал, что вот и во взглядах сновидца на знания нашлась мерзкая червоточина: в отличие от памяти, Сфера не подводит и ничего не забывает, — но озвучивать он это не стал, а только с пониманием улыбнулся. Смысла злиться никакого нет: недостатки своего смертного тела магистр не способен исправить.
Солас тогда махнул рукой, приглашая провести их встречу здесь. В комнате и так тихо, и далеко от суеты, творившейся во дворе замка, поэтому незачем лишний раз тащить хромого мага на Перекрёсток.
Один балкон башни выводил на неплохой вид внутреннего двора замка, на который, видимо, по задумке архитектора, хозяин мог выходить и любоваться своими владениями. Но сновидцы выбрали второй балкон, с которого открывался вид на белоснежные горные пики. Пусть это не то, что может нравится уроженцу тропического Тевинтера или более цветущего и разнообразного Элвенана, но горы точно могли подарить ту самую отстранённость от реальности. Везде, куда только дотянется их взгляд, не найдётся ничего рукотворного, а каменистые образования и вовсе остаются неизменны. Солас не мог это не отметить: столько воды утекло, мир безвозвратно изменился, его империя и вовсе исчезла, а вид с башни его бывших покоев даже спустя тысячелетия всё тот же. Даже порывы холодного ветра те же — заставляли поскорее закутать неприкрытые части тела.
От суеты-то они отстранились, но чтобы эта суета сама их не настигла, как только сновидцы оказались на балконе, над ними возник еле видимый на фоне белизны снега купол тишины, подавляющий любой звук. Солас не сомневался, что за хромым магом ведётся круглосуточная слежка, поэтому позаботился о секретности их беседы.
Маги глянули друг на друга однажды, догадались, что их головы были заняты схожими мыслями: что они увидели за снятым блоком. Изначально магистр только хотел наконец-то вернуть своей памяти целостность, чтобы не осталось в сознании больше никак чёрных пятен, а Солас последовал решительному любопытству, но оба они оказались поражены правдой.
— По всей видимости, ты всё это не предполагал? — первым спросил Безумец. Вроде это и забавно, ведь он уже отмечал, что в грандиозных планах эльфа постоянно всплывали какие-то неучтённые события, да только на этот раз увиденное совершенно было не смешно.
Когда эванурисы обманом были собраны во дворце, там заперты и навсегда выкинуты из реальности, Волк рассчитывал, что его противники сгинут в Тени, которая уже будет им неподконтрольна. Когда после пробуждения он наткнулся на Чёрный город — самое настоящее бельмо Тени — и разглядел в нём знакомые очертания, он сильно удивился, начал гадать, во что выродилась его очередная не до конца правильно исполненная идея. Но правда превзошла даже скептичные его догадки.
— Не предполагал, — смиренно согласился Волк, который хранил глубокую задумчивость и озабоченность и после того, как видения прошлого прошли, а они вернулись в Скайхолд.
И сейчас у него наконец появилась возможно поделиться своими мыслями.
И злостью. На тех, кого не смог уничтожить. И себя.
Раз эльфийские боги выжили и сохранили способ взаимодействия с миром… они… могли понять ошибку. Могли наконец-то хоть что-то осознать, впервые за тысячелетия позаботиться о своём обманутом, пленённом Народе. Вступить на путь исправления, постараться добиться прощения Народа. Сделать хоть раз что-то хорошее для них, а не для себя.
Могли.
Или могли, лишь ведомые местью, бросить все силы на поиски места, где от бессилия в утенеру впал Фен’Харел, или с помощь сновидцев отыскать его через Тень. Ведь он главный и единственный их враг! Лишь ему они имели права мстить!
Но эванурисы проявили всю свою чудовищную, прогнившую натуру!
Они решили отыграться на собственном и так брошенном, и оставшимся без защиты Народе, который тысячелетиями со всей искренней любовью шёл за своими богами. Они видели, во что превращается Империя, но не помогли, а сделали только хуже: назвавшись «Древними Богами» они первыми обратились к людским сновидцам, научили их магии крови, привнесли идею низменности и ничтожности эльфийской расы, призвали к порабощению и требовали в свою честь самых кровавых жертвоприношений. Потом люди и вовсе пошли уничтожать Арлатан, сердце Народа, с именами Покровителей на устах. А эти самые боги просто бездушно наблюдали как их родной дом, главный символ их культуры просто исчезает под землёй, и молчали, когда к ним взывали последние свободные элвен, в слезах и молитвах просили о помощи.
Насколько эванурисы были циничны, настолько их ненависть не знала границ.
В своём падении они обвинили всех. Бога-лжеца, который посмел перечить их величию и власти. И смог! Обошёл их, изгнал, навсегда запер! Своих подданных, рабов, безвольную собственность, смеющих существовать, пока их владыки мучаются в изгнании!
