это не избавит мир от неё самой — Тедас отравлен и поражён этой ненавистью сильно, и восстановление может занять в разы больше времени. Не одно тысячелетие.
— Хуже ожидания неминуемости Седьмого Мора, который станет Вечным, нет ничего. И описываемый тобой исход — уже спасение, — поддержал эльф.
Обратная вредная крайность необдуманным поступкам является чрезмерно тщательное планирование, чем отчасти и болеет магистр. Порой он уж слишком много думает, сомневается, пытается учесть как можно больше факторов — в итоге у него не остаётся уверенности для действий.
— Именно поэтому я считаю, что бездействие станет преступлением против всего живого, — услышав друга, продолжил тогда раскрывать свою задумку Безумец. — И хотя блок на памяти вторженцев дал им несравнимое превосходство, я думаю, в первую очередь, они пытались себя обезопасить. Ты рассчитывал, что выкинутые за Завесу эванурисы будут уничтожены Тенью. Этого не случилось: каким-то образом они смогли выжить под её воздействием. Но не слиться с ней. Они всё также остаются проявлением реальности, безнаказанно оскверняют первородную магию и ломают её природу. Неудивительно, что Тень так неистово пытается этот смысл стереть, — в голове мужчины вновь всплыла пугающая картина того, как яростно зелёные жгуты били в шпили черного дворца. Тень настолько зла, что, кажется, даже при взрыве Конклава, снёсшего каменный храм вместе с вершиной горы и породившего Брешь, не высвободилось столько энергии, сколько она вкладывает в каждый свой удар по порождению гордыни семи эльфийских богов, и поныне уродующее недремлющий мир своим наличием. — Ты был прав в том, что эванурисы слишком могущественны и уничтожить их тебе было не под силу тогда, как и сейчас — кому-либо другому. Но это может сделать Тень. Благодаря Завесе она слишком отошла от осмысленного мира и уже никогда не станет подвластна даже им. Нужно только помочь — дать ей возможность попасть за защиту, непосредственно в Чёрный город, и тогда она поглотит его, как и любого другого наглеца, посмевшего помыслить о властвовании над ней.
— И во время закрытия Бреши это может быть реализовано! Нужно будет в самый последний момент направить через неё магический поток, которого может хватить, чтобы нарушить извне защиту Черного города, — с искренним восторгом воскликнул Солас, загоревшись от одной только мысли, что как же всё удачно складывается и за один раз они смогут трижды спасти мир: от Корифея, от Бреши и даже, невообразимо, от самой скверны. Наконец-то сделать всё правильно и уже по-настоящему избавить их мир от опустившегося в Бездну чудовища.
Однако Безумец не разделил взбудораженность собеседника, только всё сильнее погрузившись в тяжесть раздумий и необходимости на подобные «раздумья» решиться.
— Мы не можем знать наверняка, что это сработает. А подобный шанс представится только раз. Якорь, как проводник магии Тени, единственный может гарантировать, что изоляция Города нарушится. Поэтому эффективней будет, если я… вернусь туда.
Солас тут же вынырнул из витания в облаках и ошарашено посмотрел на магистра, но ответ не нашёл. Мужчина продолжил смотреть вдаль, крепко сжав в руке посох.
— С каких пор в тебе проснулся героизм и порыв к самопожертвованию Героя Ферелдена, которого ты сам осуждал? Для этого нет необходимости. Когда мы убьём Корифея, тебе достаточно будет направить магию Якоря через Брешь и следом её закрыть. В дальнейшем я освобожу тебя от бремени метки. Ценой твоей руки, да, но зато это снизит магическое воздействие на тебя, тебе станет легче… — говоря это, Волк не скрывал порыв искреннего негодования, потому что не понимал причин, что бы человек, хромоногим инвалидом живший наперекор всему, сейчас перестал хвататься за эту жизнь.
И конечно, в старом элвен кипел страх… страх потери. Вроде жизнь налаживается, они в шаге от победы, он наконец увидел реальные возможности для дальнейшей своей борьбы за Народ, а не призрачную месть, даже позволил себе вновь помыслить о дружбе. Но как вдруг человек стал говорить о неуместном героизме.
Резкие слова никак хромого сновидца не задели. В один момент он только вздохнул, закрыл глаза и горько улыбнулся. Ему бы очень хотелось, что бы знаток Тени оказался прав, но понимал, что на этот раз согласиться он не может.
— Вопреки в том числе и моему желанию вопрос не в героизме, Солас, а в действительной необходимости, — удивительно монотонно на фоне пылающего негодованием собеседника произнёс магистр. — А твоё предложение нереализуемо даже на этапе с меткой: тебе её уже не вернуть.
Подавив изначальное возмущение, Солас сложил руки на груди и серьёзно глянул на человека, трезво пытаясь оценить его ход мыслей.
— Учитывая, сколько моих планов ты разрушил — достаточно вспомнить, что было с Митал и Источником, — признаюсь, я не удивлён подобное слышать. Но всё же. Что ты задумал на этот раз?
— Ничего. Это факторы от меня никак не зависящие.
На немой вопрос Волка, читаемый в его взгляде, Безумец отвечать не стал, а решил просто показать. Мужчина раскутал плащ, отстегнул верхние крепежи мантии и рубашки, а затем отодвинул элементы одежды, оголив область надплечья и ключицы. Этого оказалось достаточно, чтобы увидеть, как под кожей зеленятся две толстые линии — подключичные кровеносные сосуды. Даже освобождать всю руку не было необходимости, чтобы понять, что она поражена полностью.
Кто-нибудь видел шокированного бога? А Безумец увидел. Даже когда мужчина, снова спрятался от холода под слоями одежды, Волк не переставал с круглыми глазами пялиться на руку человека.
— Это… — много позже раздалась первая попытка эльфа думать здраво.
— Невозможно, — усмехнулся Безумец, в шутку помогая поражённому знатоку Тени. Собственно сам магистр был доволен произведённым эффектом и совсем не жалел, что скрывал правду до самого последнего момента.
— Да… Да, это невозможно. Это действительно невозможно. В смысле, я догадывался, что с твоей рукой что-то не так, но Якорь всё равно не должен был так реагировать. Но оказалось… как и Тень, он не смог отличить себя от тебя, поэтому начал поглощать и так просто тебе поддаваться.
Тут Безумец скривился: он бы не сказал, что так уж и просто: боль во всём её разнообразии он ощущает и поныне.
— Но кем бы тебя ни воспринимал Якорь, ты остаёшься человеком, и его магия всё также вредит тебе. Даже сильнее. Значит, как только он поразит сердце…
И раз зелёный свет добрался уже до столь крупных сосудов, то совсем скоро будет аорта и всё — дальше уже кратчайший путь до сердца…
— Будет нарушено кровообращение, не сопоставимое с жизнью, — закончил магистр сам.
Вот теперь настало время вдыхать поглубже Соласу, чтобы переварить услышанное. И что этот человек, действительно, опять
