Андрей выскочил на палубу, полностью вооруженный. За год постоянных тренировок он наловчился облачаться в доспех за считанные минуты. Пиратские лодки облепили наву со всех сторон, османы карабкались наверх, крепко зажав в зубах короткие тесаки. Сторожа успела углядеть врага, и русские встретили любителей до чужого добра во всеоружии. Шателен методично опускал свой меч на головы врагов, но русские не справлялись, слишком много их было. Андрей крушил черепа, ломал грудные клетки, ключицы своим любимым шестопером, кинжалом же отводил вражеские удары и колол, колол, колол, пока лезвие кинжала не обломилось, не выдержав встречи с османским ятаганом.
Турок занес руку для финального удара, Андрей стоял к нему боком и не мог уклониться от кривой сабли османа. Перед князем палуба по колено завалена изрубленными телами, и двигаться он мог с трудом. Мертвецы сослужили хорошую службу, дубовый настил палубы залит кровью, турок подскользнулся и, делая шаг к князю, запнулся за чью-то руку или ногу. Осман упал на палубу. Андрей как раз присел, подныривая под саблю полуголого дикаря. Рука, держащая рукоять кинжала с пятисантиметровым обломком клинка, автоматически вонзила обломок в затылочную кость упавшего османа, тот задергался в конвульсиях и быстро затих.
– Строй держать! – раздался крик воеводы с кормы корабля.
В этот момент кто-то стоявший за спиной Андрея насадил на пику османа, пытавшегося укоротить государя на голову. Осман отреагировал моментально, срубив железко наконечника.
– Какой на… строй… – услышал князь хриплый голос, – они со всех сторон прут… Ух… – воин с силой вогнал обрубленное древко пики в живот осману.
Будь на том хотя бы кожаная куртка, то удар прошел бы впустую, а так… ужасная рваная рана в боку османа, ну никак не совместимая с жизнью. Турок об этом не догадывался или не чувствовал боли – он вытолкнул древко, отведя его в сторону, и попер буром на Андрея, одной рукой зажимая рану, а другой нанося стремительные рубящие удары по голове князя.
– Сука. Ты что, обкуренный? – сквозь зубы прорычал Андрей, подставляя под вражеский клинок шестопер. Но с каждым отбитым ударом рука князя слабела, а пальцы грозили разжаться в любую минуту.
Дзинь! Дзинь! Дзинь! Ятаган османа опускался сверху вниз, и с каждым ударом смертельная сталь приближалась к лицу князя.
Хряк! Камень, брошенный с площадки на мачте, размозжил голову настырному турку.
Андрей перевел дух, не забывая следить за врагами. Факелы на носу и корме освещали палубу. Турки окружили русских у мачты, готовясь к решительному натиску.
Ба-бах! Ба-бах! С носового кастеля открыли стрельбу из пищалей. Следом за первыми выстрелами раздался слитный залп остальных ручниц. Османы не ожидали такой подлянки, картечины несли смерть многим из них. Пираты дрогнули, Шателен рванулся вперед, раскидывая потерявших дух осман по сторонам. Этот рывок баннерета решил исход боя. Турки бросились спасать свои жизни, бросая тесаки, ятаганы, они сигали за борт.
Андрей в избиении бегущих не участвовал, уселся прямо на палубу, обхватив голову руками. Но передохнуть государю не позволил воевода, спустившийся с кастеля на палубу. Лука Фомич выглядел бодрячком, несмотря на свой внешний вид, видно, и им там досталось.
– Помочь бы купцам, – предложил Лука.
– Много потеряли? – думая о своем, спросил Андрей.
– Да никого, все живы, – в словах воеводы прозвучали нотки гордости.
– Не может быть! – не поверил Андрей.
– Дык поможем? – вновь спросил воевода.
– Лодка у нас одна, – тяжело вздохнул Андрей.
– А баркасы? Мы четыре баркаса отбили, – широко улыбнулся Лука.
– На кой они нам?
– Потопить?
– Да не баркасы, – поморщился Андрей. – Купцы.
– Ерофей просит, – воевода передал просьбу Ерошки.
– Перебьется, – буркнул в ответ князь.
– Грек – тот купец, православный, – сообщил Ерофей, подходя к князю.
– А по мне хоть японец он будь, – со злостью ответил Андрей.
– Не дело, государь, православных в беде бросать, – неожиданно воевода встал на защиту Ерофея.
– Спешить надобно, – внес свою лепту подошедший Вострый кнут. – Туман начинается.
– Государь, раненых басурман сразу за борт, али прирезать сначала? – вмешался в разговор Кузьма.
– Да режьте вы кого хотите, – вспылил Андрей, кипя от злости на Луку.
После памятного абордажа навы Андрей дал себе зарок, что в морских авантюрах больше не участвует, иначе без воев останется.
– Погоди резать, – за государя ответил воевода.
– Сразу топить? – деловито уточнил Кузьма.
– Тебе бы только топить, – проворчал Лука. – Погоди, может сгодятся.
– Ну, я пошел тогда, – пожал плечами Кузьма.
– Так что? – воевода вновь пристал к государю с вопросом.
– Поможем, коли православные, – тяжело вздохнул Андрей.
Купец со своими охранниками и немногочисленными гребцами, не испугавшимися врага, занял круговую оборону. Турки, согнав греков в одну кучу, вяло атаковали, большая часть осман разбежалась ловить невольников. С теми, кто оказал сопротивление, можно разобраться позже. Баркасы подобрались к берегу незаметно, прячась в надвигавшемся с реки тумане. Русские ударили по туркам неожиданно, в первую же минуту сломав их ряды. Османы не испугались новой угрозы, грамотно перестроились, отражая атаку. Купец со своими людьми, услыхав зов, пошел на прорыв. До баркасов добрались не все, грек хотел подождать, может, появятся остальные отставшие, но воевода приказал отплывать.
Когда они вернулись на наву, недосчитались двоих харасанцев, вызвавшихся участвовать в спасательной операции. Эти потери еще больше разозлили Андрея. Если бы не упрямство Луки, новые вои Андрея остались бы живы. Воеводу оправдывало только то, что никто из своих не погиб, хоть и получили они несколько ран, в том числе сам Лука. Воеводу зацепили, порезав стегно копьем.
Греческих купцов несколько: два брата Коста и Димитри Манкропуло и Константин Критопулло. Братья владельцы панфилы, а Константин владелец груза, той самой галеаццы, которая вошла в устье реки перед княжеской навой. За гигантскую баржу-галеру Костя не переживал, она зафрахтована, а патрон галеаццы остался на берегу с пробитым черепом.
– Господин, помоги отбить панфилу! – с ходу стали ныть братья.
– Господин, и мне помоги! – вторил им Критопулло.
Ванька-толмач едва успевал переводить просьбы греков. Андрею вовсе не улыбалось рисковать своими людьми ради чужого имущества.
– Нет! – он категорически отказался помогать бедолагам.
– Позволь хотя бы охотников кликнуть? – не унимались греки.
– Пусть попробуют, – шепнул на ухо князю воевода.
– Ладно, если кто желает помочь грекам – я не против, – разрешил Андрей.
– Даю два перпера, каждому! – громко выкрикнул Коста.
Лука Фомич внимательно следил за дворней, но к их счастью, никто не соблазнился серебром грека.
– Сколько греков спасли? – спросил Андрей воеводу, когда расстроенные греки спустились в трюм навы.
– Три дюжины и еще один, – ответил Лука и с таинственным видом зашептал: – Ты послушай только, что Кузьма вызнал…
– Чего он мог вызнать, – недовольно проворчал Андрей, предчувствуя недоброе.
– Кузьма! – окликнул новгородца воевода.
– Басурмане по наши души пришли, – совсем тихо зашептал Кузьма в ухо государю.
– Точно? – встрепенулся князь.
– Ну не совсем по наши… по души Ерошки с боярином, чтоб им пусто было!
– А зачем османам душа Ерошки?
– А я знаю? – скривился Кузьма.
– Это точно? – решил уточнить Андрей.
– Пятерых запытал. Все в голос твердили, что атаман велел убить двух монахов на наве, а чтоб не перепутать, велел лишить всех живота. – Ответ Кузьмы почему-то не удивил Андрея.
– Атаман где?
– А я знаю?
– Да что ты заладил – а я знаю? Спросить не можешь? – вспылил Андрей.
– Жорж! Вели тащить бусорманина, – обратился Кузьма к Шателену, стоявшему неподалеку. – Да смотри, тащите, который и сам бы исдох.
Баннерет, на удивление, подчинился новгородцу, видимо, рыцарь решил пройти курсы повышения квалификации. Кузьма многому может научить…
– С полоном что? – вновь напомнил о себе Лука.
– Да черт его знает, – развел руками Андрей.
– Может, поменяем? – предложил Лука.
– Думаешь, согласятся? – засомневался князь.
– Попытка – не пытка, – пожал плечами Лука Фомич.
– Попробуй, – разрешил Андрей, отправляясь досыпать.
Только князь уснул, как грохот выстрелов прервал его сон. Андрей спал не снимая брони, потому быстро выскочил на палубу.
