Отбыв свой срок в холодных глубинах, плот, словно очнувшись от спячки, начал взлет к солнцу и теплому воздуху.
Угадав в нем угрозу, речные хищники бросились в стороны, а бревенчатый остров, исполненный величия, поднялся над неспокойными волнами.
Кислород жарким огнем обжег истощенные легкие Жака, и он, словно немая рыба, разевал рот, уставив раскрытые глаза на ослепительно белое солнце. Он уже снова жил, однако медлительный разум с трудом возвращался в привычное русло жизненного порядка.
– Кха-кха-кха! – послышалось над самым ухом Монро, и этот кашель извергавшего воду Тони Лутца вернул лейтенанта к прежним мыслям и ощущениям.
Рев стонущего водопада удалялся все дальше. Солнце грело, и глупые речные чайки бессмысленно носились над водой.
Потянув за веревку, Монро подтащил свое тело к тюку с вещами и, перевернувшись на живот, встал на колени.
– Я не верю, – сказал Ральф, отплевывая речную слизь, – я не верю, что мы все еще живы.
– Хо... Хос... мар, урюк ты ублюдский... – про-харкал Тони, – ты бы хоть почихал для приличия...
– Я и так намок, – промолвил проводник, пытаясь вставить на место соскочившее рулевое весло.
– Почему... Почему ты... не глотал воду? – спросил Монро с удивлением. В его словах звучали обвинительные нотки.
– Но я не хочу пить, – удивился Хосмар.
– Все в порядке, командир, – заступился за рулевого Ральф. – Просто ему задержать дыхание на полчаса – пара пустяков.
Несмотря на бледность, Ральф уже снова был готов к неприятностям. Его рука сжимала винтовку, а глаза перебегали от стены к стене.
– Здесь самое лучшее место, чтобы устроить засаду, – сказал он. – На случай, если нам повезет и мы проскочим водопад.
– А нам как раз повезло, – пролепетал Тони и снова изверг на бревна остатки прихваченной реки.
– Лейтенант, где твоя винтовка?! – хрипло прокричал Шапиро.
– Вот! – ответил Жак, выпутывая оружие из веревочных узлов.
Пока он это делал, Шапиро открыл огонь.
– Куда ты стреляешь, Ральф? – задал вопрос Монро, однако вид упавшего в реку тела снял все вопросы.
Монро выбрал свою сторону каньона и, встав на колено, стал ловить мишень в перекрестие прицела.
Оптика давала хорошее увеличение, и Жак увидел лицо своего врага.
Высокие скулы, – серая кожа и прищуренный взгляд. Противник тоже видел Монро и тоже целился в него, исходя затаенной ненавистью.
Лейтенант нажал курок первым. Его пуля взлетела на стену и опрокинула медлительного стрелка. Бедняга выронил ружье, и оно полетело вниз, ударяясь об острые выступы и срывая слабые камни.
– Келли, ты меня слышишь? – прорезался вдруг голос из другого мира. – Как у тебя на флангах?
Не помня себя от волнения, Жак выхватил рацию и в исступлении заорал что было сил:
– На флангах все нормально! Докладывает Келли! Все хорошо, мать вашу! Все хорошо!
Поняв, что турган Мадраху боится их по-настоящему, полковник Вильямс почувствовал себя увереннее. Его солдатам было выделено два добротных одноэтажных дома, жителей которых в спешном порядке куда-то переселили. Платяные шкафы были пусты, однако вся обстановка и кухонная утварь оставалась на месте. Плюс ко всему в распоряжении Вильямса оказались два больших сарая, где раньше содержали ездовых лабухов. Мадраху пообещал поставить полковнику любое необходимое количество этих животных, но тот отказался.
Однако одним из самых приятных сюрпризов в новом жилье оказались бани. Это были комнатки с деревянными лавками и стенами, выложенными каменной плиткой. Кранов в парных не было, и вода подавалась в небольшую ванну, где, видимо, поочередно и должны были ополаскиваться купающиеся.
Саломее Хафин и Бони Клейст тут же предоставили в распоряжение одну из таких моечных.
Печи для нагрева воды стояли на чердаках, и солдаты не мешкая приступили к их растопке. К счастью, таскать воду не требовалось. В городе существовал обычный водопровод, и холодной воды оказалось в избытке.
Несмотря на теплый прием, пять бойцов отряда занимались охраной усадеб, а пара "скаутов", стоявших за оградой, оказывала им молчаливую поддержку.
Силуэты этих великанов были видны издалека, напоминая о силе и могуществе гостей города Люктинга.
– Ну как тебе водичка? – спросил Вильямс у рядового Позница, когда тот, красный от жара, выбрался из парилки.
– У-у! Смерть, а не баня, сэр! Еще бы пивка или хоть колы холодненькой!
Позниц сделал несколько глубоких вдохов и снова скрылся в раскаленной парной.
Вильямс постоял, потоптался на месте и, ощупав свой колючий подбородок, стал решительно раздеваться и складывать вещи на скамью. Лежавшие тут же стопки белых простынь предназначались в качестве средства защиты. Полковник взял себе одну, накрыл ею голову и решительно толкнул маленькую дверь.
Волна удушающего парного жара накатилась сверху, и Вильямс быстро сел на пол, чтобы не свалиться сразу. И, лишь немного пообвыкнув и оглядевшись, он осторожно пополз вдоль стены туда, где в двух ваннах была горячая и холодная вода.
– Вам помочь, сэр? – узнав командира в клубах пара, спросил один из солдат.
– Да, плесни для начала холодненькой, – попросил Вильямс и с удовольствием принял освежающий поток, которым его окатил солдат.
Отлетевшие брызги зашипели на раскаленных стенах, и Вильямс понял, откуда здесь такое пекло. В солдатских банях топили довольно жарко, но такого ему еще не случалось испытывать.
"Должно быть, жители Люктинга крепкие ребята, коли любят такую температуру", – подумал полковник, кряхтя от накатывавшегося жара.
– Может, пройтись по спине веничком? – предложил Позниц, показывая охапку каких-то мокрых веток.
Вильямс слышал, что были любители и таких экспериментов, но он считал их мазохистами, поскольку бить себя в довершение к такой жаре – просто самоубийство.
– Нет, спасибо. Дайте лучше шампунь... – попросил полковник.
– У горячей стены нельзя, сэр. Идите в "холодный" угол, там и шампунь есть.
С этими словами Позниц улегся на деревянную скамью, а второй солдат стал с остервенением хлестать его по спине.
"Вот извращенцы", – подумал полковник, наблюдая за всем этим из "холодного" угла. Затем он потрогал затянувшуюся рану на голове и стал осторожно намыливать волосы.
От шампуня пошел аромат зеленого яблока, и полковник на короткое мгновение почувствовал себя в отпуске.
Когда порозовевший и гладко выбритый Вильямс вышел на воздух, встретившиеся ему Саломея и Бони сказали:
– Ну, сэр, вы помолодели на десять лет.
– Мне хватит и пяти, – довольно улыбнулся полковник и тут же добавил: – Видели бы вы, что там выделывали Позниц и Ломмер! Они хлестали друг друга вареными ветками.
– Да вы что, сэр, это же самое лучшее в бане! – сказала Бонн. – Почти самое лучшее, – поправилась она и мечтательно улыбнулась.
– Позниц и нас тоже отхлестал этим веником, – сообщила Саломея.
– Да ну? И вы его не боялись?
– Да разве он посмел бы прикоснуться к телу старшего по званию, сэр? Это противоречит уставу.
– В любом случае это не мое дело, – поспешно заявил Вильямс.
Из-за угла показались пятеро стоявших в карауле солдат. Их только что сменили попарившиеся коллеги, и теперь свободная смена шла на помывку.
Бойцы, улыбаясь, посмотрели на Бонн и Саломею, но ничего не сказали, опасаясь реакции полковника.
– Сегодня первый человеческий день за всю ту вечность, что мы здесь находимся, – сказала Салли.
– Да, – согласился Вильямс. – Даже меня немного отпустило, а то было такое ощущение, что глубоко нырнул, а дышать нельзя – сразу захлебнешься.
С крыльца второго дома спустился Торрик. По его серому лицу нельзя было понять, мылся он или нет, однако повязка на голове была заменена на свежую.
– Когда будем мясо есть, полковник? – спросил Торрик, посмотрев на небо.
Вильямс, Саломея и Бонн заинтригованно подняли головы кверху, однако ничего не обнаружили.
– Что там было, Торрик? – забеспокоился Вильямс, – Уж не дольтшпиры ли?
– У тургана Мадраху дольтшпиров больше нет. Осталось только несколько эспора – "боевых пауков".
– Откуда ты знаешь?
– Подслушал, как два стражника разговаривали. Так когда мясо есть будем? Очень кушать хочется.
– Да о каком мясе ты говоришь? – удивился полковник.
– Вон – из трубы дым идет, значит, лабуха закололи и на пару готовят. Скоро есть будем.
– Дым идет – это наши ребята парятся, а не зарезанный лабух, – пояснила Бонн. – И тебе тоже помыться не мешало бы.
– Там нельзя мыться – там лабухов варят, – серьезно сказал Торрик, – Если там мыться, мясо станет мягким. Ходить не сможешь, есть-спать не сможешь. Будет совсем плохо.
– Слушайте, выходит, это у них вроде духовки, а мы там баню устроили, – догадалась Саломея.
– Ничего страшного, – сказал полковник.
В этот момент с улицы во двор зашел Позниц. Он был в полной амуниции, с винтовкой на одном плече и с лаунчером на другом. Увидев Саломею, он заулыбался, но, натолкнувшись на ее колючий взгляд, тут же принял серьезный вид:
