– Тошнит? – немедленно отреагировала Кло.
– Я себя неважно чувствую, – отозвалась, принимая из рук Влада стакан с водой.
– Чего и следовало ожидать! – со злорадным торжеством заявила обвинительница.
– Чего стоило ожидать? Тетя Клотильда, вы говорите загадками, – с раздражением отозвалась я.
– Как правило, покои со смежной дверью способствуют появлению детей.
– Серьезно? А я полагал, что дверь между спальнями как раз появлению детей не способствует, – вдруг со злостью громыхнул Влад.
И от того что он, никогда не повышавший голоса и неизменно говоривший с вкрадчивой иронией, отбрил хамоватую тетку, семья единодушно опешила.
– Извините, – он с раздражением швырнул на стол салфетку, – но сегодня я просто не в состоянии изображать любезность. Желаю всем хорошего аппетита.
Неожиданно я почувствовала приближение паники из-за его ухода. Обычно мне казалось, что я была тигром, запущенным в клетку с кроликами, но новость, что человек, баловавший меня в детстве, нанял убийцу, меня саму превратила в кролика. Стоило мне попытаться встать следом, как Влад положил руки мне на плечи и мягко вернул на место.
– Тебе надо поесть.
В растерянности мы проследили, как он вышел из столовой.
– Какие мы нежные, – фыркнула Кло, но вернуться к трапезе уже не смогла – со звоном бухнула вилку на стол и прошипела: – Весь аппетит испортил, паршивец. Петунья, принеси мне успокоительных капель!
– Конечно, нима Клотильда, – подпрыгнула та и торопливо направилась к серванту.
В воздухе разлился резкий запах валерьяновой настойки, и единственный проглоченный мной кусок подступил к самому горлу.
– Прошу прощения, но сегодня я тоже не в настроении изображать из нас счастливую семью. – Поднявшись из-за стола, в гробовой тишине я вышла в холл, закрыла дверь и опрометью бросилась на улицу.
Кажется, прийти в себя мне удалось, только оказавшись на парковой аллее, где слуги отчего-то забыли зажечь огни, несмотря на стремительное наступление созревшей под деревьями и в траве темноты.
Почему мои воспоминания были так мало созвучны с уродливой реальностью? Это сбивало с толку, выводило из себя и не позволяло трезво смотреть на вещи.
Вдруг по засыпанной щебенкой дорожке зашелестели тяжелые шаги. Я резко обернулась, ко мне в резких сумерках приближался Уилборт.
– Ужин закончился, – объявил он, проходя мимо, и вдруг оглянулся. – Я придумал одну забавную безделицу и хочу продемонстрировать ее на следующем собрании общества.
– Поздравляю. – Рядом с ним меня охватывала нервическая дрожь.
– Она еще не совсем готова, но я уже целый сезон ничего показывал. Еще немного и меня выставят.
– Тогда тебе стоит эту вещь показать, – отозвалась я.
– Да, иначе окажется, что я впустую платил членские взносы… Хочешь посмотреть?
– На твое изобретение? – Я оглянулась в сторону дома. В особняке горели огни, и двор, как назло, пустовал. – Конечно, почему нет?
В мастерской, как и следовало ожидать, царил бардак, в каком мог разобраться только его создатель. Уилборт педантом не являлся и совершенно не стеснялся ни скомканных несвежих простыней на узкой кушетке, заменявшей кровать, когда он не мог добрести до комнаты в доме, ни пустых бутылок под ней.
Вдруг щелкнул закрывшийся замок, и я резко оглянулась. Дядька запер дверь на ключ, но резная головка торчала из замочной скважины.
– Открывается от малейшего сквозняка, – посетовал он, – а у тебя уж больно свирепый охранник.
– Охранник?
– Я о собаке.
– На самом деле, Собака – пес, мальчик.
– Один бес, клыки, как у чудовища, – отмахнулся дядька.
И вдруг мне пришло в голову, что он гораздо трезвее, чем можно было подумать, если вспомнить все опрокинутые им за время ужина рюмки.
Пока я пыталась заставить себя хотя бы немножко расслабиться, он достал из шкатулки деревянную птичку, похожую на детскую свистульку, с растопыренными крыльями из мелких лоскутов.
– Сейчас, сейчас, – забормотал себе под нос изобретатель, ссыпал на ладонь из мешочка мелкие прозрачные камушки.
– Это магические кристаллы? – быстро спросила я, с трудом представляя, откуда он смог достать столько камней.
– Угу, – пробормотал Уилборт, копаясь в сложенной горсткой пятерне. – Ты не помнишь, но раньше ты частенько ездила со мной за кристаллами…
На комнату обрушилось испуганное молчание. Дядька бросил на меня опасливый взгляд.
– Почему ты думаешь, что я не помню? – тихо спросила я, теребя юбку.
– Ты была совсем ребенком.
Мы оба знали, что он врал.
В тишине под дверью злобно и хрипло залаял питбуль. Казалось, пес действительно пытался ворваться в захламленную мастерскую.
– Я, наверное, пойду. – У меня пересохло во рту.
– А птичка?
– Посмотрю, когда ты ее покажешь семье. Я открою дверь сама.
– Замок заедает…
Он двинулся в мою сторону, неосторожно качнул стол, и пирамиды из мелких вещиц посыпались на пол, а мне под ноги отлетела шкатулка размером с кулак. От удара крышка раскрылась, и на грязный пол высыпался серый порошок, переливающийся в свете магической лампы.
Некоторое время я смотрела на страшную находку, а потом вымолвила:
– «Звездная пыль»?
Уилборт нервически обтирал вспотевшие ладони о штаны.
– Та самая, которой отравили мою дуэнью? – Мой голос казался истонченным, в нем слышались истеричные ноты.
Я посмотрела на дядьку, у него дрожали губы. Он догадался, что я знала о похищении.
– Почему, Уилборт? Сколько ни думаю, а понять все равно не могу. Почему?
Он сделал ко мне шаг, и я невольно отскочила. Нас разделил стол.
– Уилборт, ради всех Святых Угодников, стой на месте!
– Ты, Анна, не знаешь правды! Не знаешь, какая несправедливость случилась в этом доме. Каким подлецом был Валентин!
Он точно ударил меня в живот. В голове стало пусто.
– Надо же! – выдохнула я. – Убийцу, и правда, нанял ты…
Дядька изменился в лице.
– Когда Генри назвал твое имя, я решила, что он лжет. Кто такой в сущности Генри? Он мог оговорить кого угодно из семьи, но ты действительно пытался избавиться от меня. Чем я тебе так сильно досадила, что ты не хотел моего возвращения?
Было невозможно представить, чтобы человек комплекции Уилборта, возраста и образа жизни умел двигаться с такой проворностью. Он бросился ко мне, по дороге сметая вещи со стола. Возможно, дядька хотел меня просто остановить, но я испугалась. Рванула к двери, принялась тормошить застрявший в замочной скважине ключ.
