– О да, мы осознали нашу ошибку, – произнесла принцесса. – Мы, лунные ваниар, слишком долго занимались самоуничижением. Искусственно ставили себя в положение виноватых. Но теперь мы познали истину! Теперь‑то всё изменится!
Армки говорила уже сама, без написанного для неё текста. В толпе послышалось оживление. Неужели принцесса скажет что‑то действительно интересное? То, что думает на самом деле? Помимо официального протокола?
– И какой же вывод вы сделали из всего этого? – спросил Парацельс. Волшебнику тоже стало интересно, до каких‑таких истин дозрела принцесса.
Армки резко вскинула голову к небу, в её глазах вспыхнули огни Преисподней.
– Нет более великого народа, чем лунные ваниар! – заявила она. – Мы – избранная раса! Смерть всем тем, чей цвет кожи не серебряный! – тут она осеклась и быстро поправилась. – Ну кроме вас двоих, конечно, и вашей подруги. Вы нам всё‑таки очень помогли... В общем, земляне хорошие, но всем остальным – смерть!
Народ приветствовал слова своей принцессы яростными воплями и поднятыми над головой кулаками. Впервые за долгое время миролюбивые лунные ваниар жаждали крови. Кажется, тот факт, что Шаррум‑итер хотел использовать их в качестве мясного щита против Парацельса, стал для терпеливого народа последней каплей. Из одной крайности абсолютной терпимости они успешно перетекли в другую – ту, где людей убивают из‑за неправильного цвета кожи.
Парацельс, Геренд, Васька и Беатриса смотрели на беснующуюся толпу и принцессу ваниар в лёгком шоке... а может бы и не совсем лёгком.
– Да они ж все убитые на голову, – Геренд нашёл в себе силы озвучить мысли первым. – Парц, полетели отсюда лучше... побыстрее обратно домой... Я надеюсь, то, чем они болеют, не заразно... а то нас ещё покусают...
– Из одной крайности в другую, – волшебник осуждающе покачал головой. – Чувствуется, что лунные и тёмные ваниар – самые близкие родственники.
Парацельс подумал, что громче всех призывают как раз таки те, кто ранее каялся громче всех. Демонстративно и напоказ. В тоже время волшебник заметил, что многие лунные ваниар не присоединяются ко всеобщему ликованию. Либо не особо усердствуют, хотя и открыто не осуждают. Видимо, опасаются гнева толпы.
Значит, не всё с этими лунными эльфами ещё потерянно. Есть среди них адекватные личности.
– Истинно глаголете, месир, – поддержала его Беатриса. – Какая же невероятная дикость – судить разумное существо по цвету его кожи. Всем цивилизованным народам очевидно, что оценивать надо по вере!
– По вере?
– Веришь в Бога‑Императора – ты хороший и уважаемый человек, – пояснила леди‑инквизитор. – Ну а если поклоняешься кому другому... то я уже иду за тобой.
Парацельс лишь покачал головой. В последнее время его окружают очень уж странные агрессивные женщины, готовые наказать любого, кто не разделял их взглядов... уж не под влиянием ли леди Беатрисы у наивной принцессы в голове сформировались подобные идеи? Неизвестно, о чём они там беседовали накануне выступления. Наверняка инквизитор действовала исходя из сугубо практичных соображения, желая привязать луну к земле политически, экономически и культурно. Данную задумку будет довольно легко осуществить, если ваниар всех, кроме замлян, начнут воспринимать как врагов.
Волшебнику стало как‑то не по себе. Хорошо, что он никогда особо не лез в политику. Грязное это дело.
– Если бы вы делали то, что я говорю, мессир, можно было бы избежать подобного варианта развития событий, – вкрадчиво произнесла инквизитор. – Но вы не оставили мне выбора, так что пришлось действовать подобными методами...
Парацельс осуждающе посмотрел на Беатрису, но не нашёл, что возразить.
– Но в любом случае, это всё внутренние дела лунного государства, – задумчиво произнесла Беатриса. – Империю Арсамон они никак не касаются. По крайней мере до тех пор, пока они выполняют наши требования, делятся технологиями и знаниями. Император в последнее время живо интересуется любыми технологиями, не связанными с магией. Думаю, он даже очень оценит подарок его верной слуги... – сказала Беатриса, в её глазах появился мечтательный блеск. Но она тут же поправилась: – Но, разумеется, решающая роль в лунных событиях принадлежит вам, мессир. Хотя вас никто об этом и не просил... Тем не менее, я сообщу императору об исключительном и решающем вкладе с вашей стороны в наш успех...
– Я люблю проявлять инициативу, – проворчал волшебник.
– Да, в этом вам не отказать, – леди‑инквизитор вздохнула.
– Тем не менее, – решил Парацельс. – Не надо ничего говорить его величеству.
– Но... – Беатриса одарила мага удивлённым взглядом.
– Можете сказать, что я просто занимался дурью, как обычно, – произнёс волшебник. – Я больше не хочу иметь никакого отношения к тому, что происходит на луне. Пусть сами ваниар решают свою судьбу.
Беатриса поджала губы, и хотела что‑то сказать, но тут её внимание привлёк один из старейшин ваниар, желавший срочно обсудить некий важный вопрос по взаимодействию луны с землёй. Леди инквизитор невольно оставила Парацельса, Ваську и Геренда одних.
– Знаешь, Парц, что я узнал, пока изображал из себя ассассина в логове врага? – поинтересовался Геренд, глядя Беатрисе вслед. – Вся эта ситуация с фразой принцессы на самом деле печально ироничная...
– Печально ироничная? – Волшебник перевёл на него взгляд. – Что это значит?
– Я побродил по лабораториям гомункулов после окончания битвы за Целен, – пояснил вампир. – И увидел там, как выглядят лунные ваниар без этого самого лунного пигмента, перекрашивающего всё в серебряный. В том числе и их кожу. Гомункулы ставили над ними некие эксперименты, для которых этот самый серебряный пигмент полностью из их тел удалили.
– О‑о‑о! – воскликнул Парацельс. – И как же на самом деле выглядят Лунные ваниар?
Геренд усмехнулся и покачал головой.
– Точно также как и Тёмные ваниар, – произнёс он. – Один в один. Серая кожа и чёрные прожилки под ней. Очень узнаваемая и характерная внешность. Я сначала не поверил, по потом, собрав побольше информации, убедился в этом наверняка. Они одна раса, Парц. Пребывание в изгнании не особо сильно поменяло Тёмных ваниар. Прошло просто слишком мало времени. Да, они активно преобразовывали свои тела, но не трогали исходный генетический код. К тому же они близкие родственники эльфов, а эльфы, как тебе известно, меняются со временем очень слабо.
– Вот как... – кивнул волшебник, переведя взгляд на беснующуюся толпу. – Может быть им сказать об этом?
– Ты думаешь, они тебе поверят? – Геренд лишь хмыкнул. – Маятник качнулся в противоположную сторону из одной крайности в другую. Мы уже ничего не изменим.
Васька лишь недовольно фыркнул, осуждающе глядя на царящий вокруг беспорядок.
– Это всё потому, что меня с вами не было, – сказал он. – Я бы тут навёл порядок быстро... Всем бы дал в руки по швабре и заставил бы полы мыть.
– Не, Вась, такие глубокие проблемы и противоречия мытьём полов не решить, – Парацельс покачал головой.
Васька лишь фвркнул. С его точки зрения, таких проблем, которые нельзя было бы решить мытьём полов, в природе просто не существовало.
– У меня такое ощущение, что мы вообще зря всё это затеяли... Борьбу за Добро и справедливость... – печально произнёс волшебник. – Восстановление порядка в Целене... В итоге всё стало ещё хуже чем было.
– Да, я вот не уверен, что владычество Тёмных ваниар будет сильно хуже правления этой взбалмошной дуры, – согласился вампир, мельком глянув на Армки, которая истово трясла кулачками над головой, заливая про величие лунных ваниар. – Может быть ещё разочек организовать переворот? Революцию? Мне это дело почему‑то пришлось по душе...
– Я тебе дам революцию! – покосился на него Парацельс. – Тем более сейчас, когда Беатриса в себя пришла. Не, ну его, от греха подальше...
– И то верно... с инквизицией шутки плохи, – согласился вампироэльф. – Особенно с нашей энергичной леди.
– В общем, будем надеяться, что на нашей планете подобное безумие невозможно, – решительно произнёс Парацельс.
