― Не могу знать, ваше превосходительство! ― Я старательно держала осанку, подбородок, и едва ли не козыряла на ходу. ― Работы никакой не боюсь! Лишь бы хозяин добрый попался.
Ардашир снова покивал ― не столько моим словам, сколько собственным мыслям.
― Как я и думал, ― проворчал он. ― Очередной пустоголовый мальчишка, без императора в голове, без гроша в кармане. Ты хоть представляешь, сколько таких в Шельхарде?
― Никак нет! ― отрапортовала я.
И ведь не солгала: действительно, и близко не знаю.
Но сама по себе информация, которую невольно выдал мне генерал Ардашир, была весьма ценной и заставила всерьез задуматься: а выдержу ли я конкуренцию с местной босотой, если окажусь на улице? Они-то в этом мире родились, выросли, знают, как тут все устроено.
Нет! На улицу мне никак нельзя…
Генерал, поразмыслив, пришел к тому же выводу.
― В кадетское училище тебя не возьмут, слишком ты тощий, ― сообщил он задумчиво. ― По той же причине в подсобные рабочие не попадешь. Там парни покрепче требуются.
― Что ж мне делать? ― В этот раз изображать мне ничего не пришлось: мое лицо само собой вытянулось так, что аж глазам больно стало.
― Письму и счету тебя обучить удосужились? ― озадачил меня вопросом генерал Ардашир.
Угу. И компьютерной грамоте. И бухучету с прочей отчетностью. Бесполезные сейчас навыки. Знать бы, справлюсь ли я с местной письменностью?
― Мой человек имеет каллиграфический почерк, прекрасно считает в уме и умеет вести учетные книги! ― разрекламировал меня Тель прежде, чем я определилась с ответом.
Оно, конечно, спасибо, вроде как помочь хотел… Только теперь оправдать бы его слова.
Впрочем, хозяин поместья наивным точно не был.
― Проверим. ― Он как-то особенно сильно хлестнул себя прутиком по бедру, поморщился и отбросил его в сторону. Заметил взгляд, которым я проводила злосчастный инструмент обещанной экзекуции. Не меняя выражения лица, оповестил. ― В усадьбе найдется, чем тебя выпороть.
В этот раз жалостливое выражение лица я скроила вполне сознательно.
― Что хотите прикажите, ваше превосходительство, только не бейте! ― запричитала на ходу. А поскольку и без того запыхалась, то получалось у меня особенно проникновенно. ― Мне ведь в родном доме и за себя, и за братца прилетало! На спине живого места нет!
Ой. Про спину ― это я, наверное, зря. Вдруг Ардашир и это проверить решит?
― Проверим! ― подтвердил мои худшие опасения генерал.
7. За одного битого
Дальше до самого особняка мы шли молча. Ардашир раздумывал о чем-то своем, нерадостном. Я пыталась не отстать от него и продумать пути отступления на случай, если его превосходительство слишком близко подберется ко мне и моим секретам. Бежать от истинного совсем не хотелось. Была в нем, несмотря на показную суровость, надежность скалы, безмолвное обещание защиты. Жестоким, даже несмотря на угрозу воспитательной порки, хозяин поместья не выглядел.
― Накрыть стол на двоих! ― приказал он, едва переступил порог своего дома.
Слуга ― делес преклонных лет с великолепной выправкой ― поклонился без лишнего раболепия и, прихрамывая, отправился исполнять или передавать приказ.
Я проводила старика любопытным взглядом. У меня сложилось впечатление, что он больше привык носить оружие, чем подносы.
― Когда-то делес Керуш был моим адъютантом, ― пояснил генерал. Его голос прозвучал тепло. Похоже, слугу и его хозяина многое связывало. ― После ранения он больше не мог оставаться на службе в армии, но зато взял на себя управление моим поместьем.
― Преданный работник ― дар судьбы, ― согласилась я.
У меня вот Игнатьич таким даром значился. Во всем помогал, много где подсказывал. Да что там ― половину агентства на себе вывозил!
― А ты, Мартель, умеешь ли быть преданным? ― Ардашир пронзил меня огненно-оранжевым взглядом.
Меня аж пробило до самых пят, таким острым был его взгляд. Тем не менее, я прямо у порога бросила ботинки, вытянулась во весь свой невеликий теперь рост и ответила ― снова серьезно и искренне:
― Умею, ваше превосходительство!
― Добро. ― Ардашир хлопнул меня по плечу, да так, что я слегка присела. ― Пошли на кухню, накормлю, потом дальше буду смотреть, как с тобой поступить.
Накормит! Он меня накормит! Да хотя бы ради этого стоило попасть генералу на глаза! На сытое брюхо даже порка не так страшна.
По малолетству мне пару раз прилетало широким солдатским ремнем ― все от того же деда. Но ведь за дело! И повторять то, за что бывала порота, я больше или не решалась, или училась делать это тайно и с оглядкой, чтобы не попадаться. В общем, к дисциплине и методам её внушения я относилась с пониманием, особенно с тех пор, как сама стала пусть небольшой, но начальницей.
Кухня оказалась светлой, просторной, пропитанной аппетитными запахами мясного бульона и свежего хлеба. Меня аж дрожью пробрало от этих ароматов! Рот заполнился слюной, глаза сами собой отыскали источник волшебного запаха печева ― глиняную печь, похожую на тандыр.
― Совсем оголодал малец, ― к нам с генералом поспешно подошел еще один делес, на десяток лет моложе управляющего поместьем, статный, даже полноватый, и такой же чернявый, как Ардашир. ― Кожа да кости! Где ж вы такого подобрали, экти?
― Где нашел, там больше нет, ― не пожелал сдавать меня истинный.
И в тот момент я окончательно поняла: он меня не выдаст никаким констеблям, не бросит ни в тюрьму, ни на улицу. Глотнула судорожно, смаргивая вдруг набежавшую слезу.
― А и правда! ― Тут же перестроился повар. ― Не важно, где. Накормить голодного ― дело хорошее. Идемте, молодой человек, вот сюда, за стол. Сейчас подам чего…
― Я тоже здесь обедать буду. ― Ардашир подошел, уселся рядом со мной на простую деревянную лавку, задвинув меня в угол между столом, стеной и собственным боком. ― Что мне положишь, то и Мартелю подавай.
Повар от такого указания чуть язык себе не откусил, так старался сдержаться и не сказать ни словечка против хозяина. Похоже, кормить бродяжку генеральскими деликатесами он считал ниже своего достоинства.
― Будет исполнено, ― он неуклюже козырнул, едва не сбив с головы залихватски заломленный поварской колпак. ― Сей миг все будет!
Разобравшись, что генерал несколько не в духе, главный кухонный начальник, сковородок командир молча и шустро выставил на покрытую простой скатертью столешницу корзинку с еще горячими лепешками. Следом принес пару глубоких пиал с бульоном, в котором плавали половинки вареных яиц размерами с перепелиное, малюсенькие кусочки мяса и мелко порубленная зелень, подал ложки и салфетки.
― Это на первое. Суп из языков улиток и яиц белых павлинов. Извольте отведать! ― поклонился снова.
Я готова была ухватиться за пиалу голыми руками и начать хлебать наваристый суп без всяких ложек. Но последним усилием воли дождалась кивка генерала, убедилась, что он приступил к еде, и только потом взяла в одну руку лепешку, в другую ― ложку и, наконец, зачерпнула первую порцию долгожданной пищи.
Как ни требовал организм поскорее заполнить желудок свежей горячей едой, но я заставила себя есть без спешки, аккуратно, словно на великосветском рауте, которые, признаюсь, в моей земной жизни случались не единожды.
Как выяснилось, и тут я не прогадала. Генерал следил за мной краем глаза, ровно как тогда, когда вынудил отжиматься. Дождался, когда моя пиала опустеет. Дал повару знак нести следующее блюдо, потом бросил мне, будто невзначай:
― Смотрю, манерам ты обучен. Видно, не из простой семьи. Понимаю, что среди родовитых семейств многие живут небогато, но чтобы своих сыновей в услужение отдавать ― такого за ними раньше не водилось.
Водилось ― не водилось… Откуда мне знать, как оно там у других. Мне и моя-то легенда от Теля досталась. Кстати, куда запропастился этот говорящий птеродактиль? Я и не заметила, когда он исчез с плеча Ардашира. Теперь же испугалась не на шутку, осмотрела кухню, позвала негромко:
