Грэм Джойс - Темная сестра

Сорвав доски — заскрипело раскалывающееся дерево, — Алекс позвал Мэгги. Пришли и дети, а с ними Пятнашка, помесь лабрадора, которая тут же принялась обнюхивать результаты.

— Я так и знала! — воскликнула Мэгги, — Как красиво!

Алекс не разделял ее уверенности.

— Возможно, будет красиво, если привести это в порядок.

Они обнаружили типичный викторианский камин, с кованым железом и облицовкой изразцами. Мэгги сразу же затеяла тереть плитки, на которых проявился яркий цветочный рисунок. Решетка оказалась цела, хотя и забита сажей и строительным мусором.

— Нужно его вычистить. Дети, несите-ка все эти деревяшки на задний двор.

Алексу нравилось, когда во время работы кто-нибудь был у него на побегушках. Мэгги уже стала атаковать мусор с помощью совка и щетки, но вдруг отпрянула:

— Брр!

Дети мигом сгрудились вокруг нее:

— Что там?

У Мэгги был такой вид, словно ее сейчас стошнит.

— Уйдите отсюда.

— Что там, мамочка?

Алекс пошевелил мусор, скопившийся на решетке. Там было что-то вроде палок и соломы, все облепленное сажей.

— Я вижу, что там, — сказал он, — Ничего особенного. Просто мертвая птица.

Он поднял ее на совке, большую черную птицу с расправленными крыльями. По всей видимости, она провела в камине какое-то время. Она высохла, но не сгнила, в ее крылья забились пыль и сажа, а глаз побелел. Ее клюв был раскрыт. Алекс качнул птицей в сторону детей.

— Брр! — сказала Эми.

— Брр! — сказал Сэм, глядя как зачарованный.

Даже Пятнашка, казалось, вздрогнула.

— Унеси это, Алекс.

— Наверное, она устроила себе здесь гнездо. А потом застряла в решетке. Так часто бывает.

— Что ты с ней сделаешь, папочка?

— Съедим ее за воскресным обедом. Черный дрозд в соусе из петрушки.

— Не обращай внимания, Эми, он просто дурачится. Вынеси это из дому, Алекс.

— А мы похороним ее, как полагается, — как Улисса? — поинтересовалась Эми.

Когда золотая рыбка Эми по имени Улисс умерла, ее торжественно похоронили в саду за домом, поэтому теперь Алекс вынес птицу из дому, выкопал для нее ямку и засыпал землей.

Эми утрамбовала землю лопаткой.

— Сейчас она полетит на небо?

— Ага, — ответил Алекс. — Посмотри вверх — это ее чистая душа летит в небеса.

Был полдень в конце октября, и небо голубело, точно птичье яйцо. Эми долго смотрела вверх. Потом перевела взгляд на отца. Алекс понял, что в свои пять лет она верит далеко не всему, что он говорит. Ему стало грустно.

— Вернемся в дом.

Все началось в тот самый вечер, когда они поехали на обед к Сузманам. Сначала не удавалось завести машину.

— Почему ты злишься? — спросила Мэгги.

Алекс, разумеется, тут же вышел из себя. Он не злился, пока Мэгги не сказала ему, чтобы он не злился. Он сделал глубокий вдох и попытался понять, что его рассердило. Накрапывал дождь, дети тузили друг друга на заднем сиденье машины, а Мэгги смотрела на него. Опять она переборщила с румянами и тенями для век. Всякий раз, когда они ехали к Сузманам, Мэгги чувствовала себя неуверенно, а всякий раз, когда Мэгги чувствовала себя неуверенно, она слишком сильно красилась.

Алекс вылез из машины, резко откинул капот и стал нетерпеливо возиться с проводами зажигания, как вдруг двигатель запыхтел, а лопасти вентилятора едва не отхватили ему кончики пальцев. Теперь у него и вправду был повод для гнева, и от этого ему стало легче.

Мэгги все еще держала руку на ключе зажигания.

— Волшебное прикосновение, — промолвила она, улыбаясь Алексу, когда он забрался в машину.

— Ты что, пальцы мне хотела отчекрыжить, да?

Улыбка исчезла с лица Мэгги. Муж смотрел на густую красную помаду, совсем не шедшую к ее ярким каштановым волосам. Ну как можно сердиться на женщину, которая так боится встречи со старыми друзьями, что заштукатуривает себя подобным образом? Алекс не смог.

— Ладно, — Он повернулся к детям, — Если не перестанете там возиться, я стукну вас лбами.

Алекс никогда не стукал детей лбами и вряд ли был на такое способен, однако Мэгги обернулась и кивнула им так, словно он говорил всерьез.

— Вообще-то, мы собирались приятно провести вечер, — сказала она.

— Так почему же мы проводим его неприятно? — спросила Эми.

— И этому ребенку пять лет! — воскликнул Алекс, — Пять!

Мэгги поняла, что все в порядке.

Вечер у Сузманов все же оказался приятным. Эми и трехлетнего Сэма увлекли за собой дети Сузманов, предоставив своим родителям возможность показать Алексу и Мэгги их сногсшибательный новый дом. Билл Сузман, специалист по торговому праву, умудрился приобрести недвижимость, когда цены еще не подскочили до небес. Алекс, как обычно, пролетел.

После того как Алексу и Мэгги устроили длинную экскурсию по дому (полагалось восхищаться тем, как сложены полотенца в ванной, и делиться впечатлениями о паркете), Билл откупорил вино. Анита обратила внимание гостей на новый интегрированный музыкальный центр и нашла нужную музыку, прежде чем они расположились перед живым огнем камина.

Мэгги смотрела на пламя, отражавшееся в ее волосах и в бокале с вином возле ее губ, и Алекс точно знал, о чем она размышляет. Супружество, близость к другому человеку, думал он, развивают в человеке определенное чутье, отчасти телепатию. Ты получаешь это в качестве компенсации, взамен угасшего пыла. Но Алексу нравилось доставлять жене удовольствие, и если она тоже захотела такой камин, то это можно устроить.

— Славный камин, — заметил Алекс.

— Он в этом доме с самого начала, — пояснил Билл, вставая, чтобы погладить мраморную каминную полку. Он всегда гладил то, что должно было вызвать восхищение окружающих: свой проигрыватель, свою каминную полку, свою жену, — Взгляните на эти плитки. В каком состоянии, а? Между прочим, долгие годы были забиты досками. Пришлось вытащить отсюда старый газовый камин, чтобы добраться до этого.

— Газовый камин сберег для нас этот, старинный, — сказала Анита.

— Вы и представить себе не можете, — продолжал Билл, — в каком состоянии было то, что мы вытащили. Алекс, ты у нас археолог, ты бы это оценил. Одна из таких пластмассовых штуковин шестидесятых годов, с эффектом горящих дров. Включаешь ее, вентилятор вращается и отбрасывает тени на фальшивый оранжевый огонь.

— Гадость, — согласилась Мэгги, и это слово рассмешило всех больше, чем описание Билла.

— У нас до сих пор такой, — сообщил Алекс.

Последовала пауза.

— Я и забыла об этом, — прервала молчание Анита.

— Черт подери, — воскликнул Билл, — обед готов?

Обед и вправду ждал их, поскольку Анита наняла помощницу, что было совершенно за пределами понимания и за рамками бюджета Мэгги. Серебряные приборы поблескивали, хрусталь сверкал, и, кажется, никого особенно не взволновало, когда Сэм, явно нарочно, опрокинул бокал бордо на белоснежную скатерть.

— Зачем ты это сделал? — спросил разгневанный Алекс.

Сэм захихикал и показал всем рот, набитый полупрожеванной пищей.

В остальном же обед прошел хорошо. Алекс и Билл много хохотали и хлестали вино. Анита мудрено рассуждала об антиквариате, которым занималась в качестве хобби, и Билл постоянно гладил ее по руке. Мэгги следила за тем, чтобы дети вели себя прилично. Затем она привлекла к себе внимание рассказом о том, как провела вечер у экстрасенса.

— Это подарок Алекса на день рождения, — пояснила Мэгги.

Алекс слегка покраснел.

— Она сама меня попросила. Это была шутка.

Мэгги стала описывать события того вечера, но прервалась на середине рассказа. Мужчины смотрели на нее пристально, очарованные ее воодушевлением, но взгляд Аниты был странный, и Мэгги быстро скомкала историю.

И все же вечер удался, беседа была легкой, дружеской. Машину со спящими на заднем сиденье детьми вела Мэгги.

— Почему ты недорассказала историю про экстрасенса? — спросил размякший от вина Алекс.

— Мне кажется, Аните не понравилось, что я оказалась в центре внимания.

— С чего это вдруг?

— Мне так кажется.

— Это все твои фантазии. Ладно, черт с ней, с Анитой. Это была твоя история, твой шанс рассказать ее. Анита бы из-за тебя не замолчала.

— Да. Ты прав. Думаю, я не нравлюсь Аните, потому что у меня рыжие волосы.

— Ерунда. Ты напилась.

— Ничего подобного. Хорошо, волосы тут ни при чем. Или дело не только в них. Просто такое... чувство. Иногда я смотрю на людей и...

— И что?

— Не важно.

— Нет уж, давай выкладывай!