Постепенно лишаясь оперения, птица становилась всё меньше и меньше. Наконец-то ребята управились с ощипыванием и сделали разрез, выворачивая потроха. Вячик побледнел, отшатываясь, когда Веник запустил руку во внутренности, выдёргивая содержимое наружу.
— Чистоплюй, — добродушно проворчал Саня и тоже отодвинулся. — Ты, о вождь, невообразимо крут. У тебя хорошо получается. Не буду мешать. Но, если б было чем — непременно сблевал бы.
Совершенно иначе повёл себя четвёртый член «коллектива» — шакал, казалось, просто обезумел. Он нагло вторгся в самый центр событий и потянулся к оказавшимся на траве кишкам… или что там было.
Саня мгновенно ухватил его за загривок, сжав второй рукой пасть. Вячик тут же взял зверя за задние лапы и потянул.
— Вы чего? — оторопел глава клана.
— Глянь, что у него с лапой. Может, вылечим, тогда он от нас отвяжется.
Веник пожал плечами и потянулся к передней правой: — Завалите его налево, — скомандовал он. — Зуб даю, что рыбу вчера не он у вас утащил — слишком голодный. Или вы приврали, что её было много?
Придавив ногами левую лапу, пытающуюся скрести землю, он принялся ощупывать «пациента».
— Кости кажутся целыми. Суставы сгибаются и разгибаются, а вот… н-н-да! Подушечка распухла — недолго думая, парень полоснул по ней монеткой, и оттуда сразу потекла белесая жидкость.
— Гной! У меня такое было как-то. Бу-э-э-э, какая гадость, — Вячик отвернулся и икнул. А «доктор» снова склонился над лапой, что-то там разглядел и уцепился за это «что-то» ногтями. Потянул и извлёк длинную и тонкую, измазанную до полного неприличия занозу.
— На шип похоже, — кивнул Саня, тоже отвернулся и как-то ненормально рыгнул.
— Бросьте его, — Веник встал на ноги и отдвинулся в сторону. — Пусть сам вылизывает свою лапу, а то нам ни промыть нечем, ни завязать. Говорят, у них, у псовых, слюна целебная. И пусть валит, куда хочет, да побыстрее.
Качнув шакала, парни отшвырнули его в траву. Тот как-то по-кошачьи извернулся в воздухе, но встать на ноги у него не вышло — рухнул на бок. Вскочил и на трёх лапах умчался в кусты. А ребята вернулись к работе — оказывается потроха тоже нужно отделять от чего-то там, к чему они крепятся — своего рода, хирургия.
— Мне бы руки помыть, — спохватился Веник. — Полейте кто-нибудь.
— Не из чего. Девчата сосуд унесли. Надо идти к заводи, к поваленному дереву.
— Ага. Подайте копьё, чтобы подмышкой зажать. И готовьте вертел, и углей нажгите.
— Блин! Дрова-то кончаются, — озадачился Саня. — Опять нужно тащиться на тропу. И курицу эту кто-то должен сторожить, а то шакал утащит. Давай, Слава, карауль.
* * *
Когда, отмыв руки, глава клана вернулся «в расположение», Вячик завершал монтаж рогулек, между которыми пылали практически все оставшиеся дрова. Со стороны сосны с охапками древесных обломков в руках шли Саня и Ленка, а за ними Любаша несла копья и берестяной сосуд. Жизнь снова налаживалась. Потом началось заклеивание подорожником царапин и ссадин на Ленкиных ногах и слежение за тем, как подрумянивается устроенная над углями птица — парни то и дело подхватывали вертел на руки, спасая еду от обгорания, а Любаша брызгала на вспыхивающие от жира угли водой.
На источаемые от костра запахи на трёх лапах приковылял шакал. Поозирался затравленно, несколько раз трусливо отступил в ответ на резкое движение, но потом добрался до так и оставшихся чуть в сторонке внутренностей и набросился на них, словно ест первый и единственный раз в своей жизни. Слопал он всё без остатка в считанные секунды, а потом упал набок и счастливо высунул язык.
«Можете убивать, — говорил весь его вид, — я сделал самое главное в своей жизни и теперь абсолютно счастлив»
Но впечатление оказалось обманчивым — когда Ленка вытянула свои длинные стройные ноги, меняя позу, зверь подхватился и отбежал немного дальше.
— Нашего больного прошу не беспокоить, — прокомментировал это происшествие Веник.
— Какой больной? Вы что, всерьёз полагаете мои царапины чем-то существенным? — наморщила носик Ленка. Она так и сидела, сохраняя неподвижность и придерживая лопушки подорожника на своих исхлёстанных ногах. Ей было скучно.
— Не о тебе речь, а о шакале. Его тут доктор Пунцов давеча прооперировал, — хмыкнул Саня. — И вообще, сколько можно жарить? Горячее сыро не бывает. Давайте скорее есть.
Любаша ткнула тушку заострённой палочкой и замотала головой: — Терпение, только терпение.
Ещё несколько минут все слушали голодное ворчание в Санином животе, и ухмылялись. Наконец, повариха дала отмашку. Готовое блюдо подали поближе к сидящей на том же месте Ленке.
— Дели. Только смотри — на шестерых. Галка пришла — дрыхнет в убежище. Какая-то она вымотанная вся, даже не проснулась, пока мы тут базарили.
— Галчонок!? — обрадовалась Ленка и, теряя листочки подорожника, полезла внутрь домика.
— Вот так промываешь, промываешь, а она раз — и встала на коленки, — сокрушённо всплеснула руками Любаша и полезла следом за подругой. — Эй, — высунулась она минуту спустя. — А ну, дуйте быстро на брод за холодной водой. У Галки сильный жар — нужно её обтереть. И не суйтесь сюда — мы её разденем.
— Только еду заберите от греха подальше, — Саня сунул в проход конец палки, на которую так и была нанизана подрумяненная птица. — Пошли, парни. Заодно и дров прихватим, как следует. А то как-то мы совсем почти без топлива остались.
Едва ребята ушли, шакал снова поднялся и принялся пытливо изучать опустевшее место. Он обстоятельно подобрал пух и перья, раскиданные рядом с местом, где ощипывалась добыча, и сунул нос во входное отверстие.
— Пошла прочь, тварь вонючая, — раздался гневный Любашин голос. Потом донёсся шлепок и обиженный визг удирающего зверя.
* * *
— В общем, так, мальчики! — встретила ребят Ленка. — Давайте сюда воду, а сами начинайте строить дом с нормальной крышей. Вы представляете себе, что будет, если пойдёт дождь? Та самая знаменитая весенняя гроза? Это вам — лбам здоровым, начхать на всё, а Галочка у нас создание нежное, к тому же хворает. Потом и поедите, — добавила она, глядя на огорчённого Саню.
— Не, ну это просто полный и окончательный облом. Мамонт! Командуй, зараза. Пока я злой — всё разнесу.
— Э-э-… бери рубило и пошли к сосне. Попробуем кору с неё снять. А там видно будет, что делать. И не горячись так. Ты Ленку хоть раз в панике видел?
— Нет.
— Уже видел. Только что. Это она за Галку испугалась. Видать, совсем плохи у неё дела.
Кора с поваленной сосны отходила легко. Саня прорубил два кольца, разнесённые на полтора копья — это около трёх метров. Потом сделал продольный разрез, начиная с которого огромный пласт отделился от ствола почти без усилия — благо в этом месте дерево нависало над землёй, а не лежало на ней. И подходы с обеих сторон были удобные. Если на глаз, то у ребят оказалась пластина размером пять на три метра. Тащить её пришлось волоком по траве. Потом потребовалось возводить каркас, вырубая для него жерди в лесу — не слишком толстые стволы молодых осин легко и непринуждённо превращались в нужные элементы. Правда, поработать рубилом парням довелось всем по очереди — инструмент без рукоятки быстро утомлял. Собственно, всё сооружение представляло собой обычную двускатную крышу со стороной два с половиной метра — то есть равносторонний треугольник в сечении.
