— Прошу прощения, сэр.
— Я объясню, если непонятно, — елейным тоном произнес вице-адмирал. — Чтобы пройти сквозь астероидное кольцо, даже в наименее плотном слое, вам все равно придется отстреливаться от астероидов. Противник если не заметит сам корабль, то заметит резкий скачок электромагнитной активности. Конечно, вы можете держаться на одном защитном поле, но после этого вам придется вступить в бой с убитыми дефлекторами. Теперь ясно, Скайуокер?
— Да, сэр.
— Отлично. Ну и самое главное, — Ламм помедлил. Теперь он тоже вглядывался в лицо Анакина. — «Виктория» мне действительно очень нужна. Как резерв. Вам надлежит прибыть к планете, встать на орбиту в плоскости астероидного кольца и ждать дальнейших приказов.
— Есть, сэр.
— В случае необходимости «Виктория» должна будет обогнуть кольцо и встать на указанную позицию.
— Так точно, сэр.
— Вопросы есть?
— Да, сэр. Я полагаю, при появлении вражеских кораблей на орбите…
— В этом случае открывайте огонь.
— Задействовать истребители, сэр?
— Только в случае крайней необходимости. Эти ваши истребители… да, мне сообщили, что на дредноуте те же самые «Ксеноны», что и у сепаратистов. Как бы мы не постреляли ваших людей.
— Сэр, на корпусе каждого нашего «Ксенона» установлен маячок, работающий на особой частоте. Достаточно просто настроить бортовые компьютеры на отслеживание этой частоты. Мы отрабатывали это на учениях.
— Вы что, лично этим занимались?
— Это была моя идея, сэр, и поэтому я счел необходимым консультировать пилотов. Я сейчас же отдам распоряжение переслать в ваш штаб все данные. Если нам все же придется принять участие в сражении, я бы предпочел, чтобы республиканские пилоты были в курсе дела.
— Хорошо, — с неохотой согласился вице-адмирал. — Но это только кажется, что просто. Ладно. Ваш штаб тоже получит всю необходимую информацию. По эскадре и по планете. На этом все.
Голограмма погасла. Скайуокер и Карпино переглянулись.
— Карпино, вы прежде встречались с вице-адмиралом Ламмом?
— Да, сэр.
Старший помощник потер подбородок и продолжил:
— Ему тридцать шесть или тридцать семь лет, точно не помню. Он считается одним из лучших командиров флота. И сильно продвинулся за два года войны…
— Я очень за него рад, — ответил Скайуокер. Он связался со штабом. — От третьей эскадры что-нибудь получено? Перешлите копии всех материалов на мой терминал.
… «Виктория» мне нужна как резерв.
Убить столько сил и нервов, чтобы сократить ходовые испытания. Отвоевывать один день за другим только с одной целью — поскорее подготовить корабль к боевым действиям. После этого провалить первый рейд. А теперь поучаствовать в бою в почетной роли зрителя.
— Я согласен с вами, сэр, — сказал Карпино.
— В чем?
— Небольшие канонерки вполне смогли бы пройти кольцо в разреженных слоях.
— Значит, смогли бы и мы.
— Вы серьезно?
Голос Карпино выдал его встревоженность.
— Абсолютно. Вы как-то говорили, что у вас есть опыт навигации в астероидном потоке.
— По правде говоря, это и была канонерка. И артиллеристы мне потом спасибо не сказали.
В дверь позвонили — адъютант принес распечатки и холодиск.
— Итак, у Эхиа мы должны быть через четыре дня, — произнес Анакин. — Эхиа… где это?
— Рядом с Угма-Ру.
— Понятно. Они там уже неплохо устроились. Странно, — Скайуокер перелистывал распечатки, — а где планы атаки? Или Ламм решил, что раз мы в резерве, то нам это не надо?
— Разрешите посмотреть. Сэр, возможно, стоит связаться с Цандерсом?
— С Цандерсом? Адмирал передал «Викторию» в распоряжение командира эскадры. Будет очень странно, если я начну переспрашивать приказы через его голову, — раздражение все-таки выплеснулось наружу. Анакин смягчил тон и спросил. — Сколько нам идти до Эхиа?
— Около двух суток, сэр.
— Значит, еще на двое суток мы остаемся здесь, — Скайуокер побарабанил пальцами по столу. — В компании интеллигентных и образованных людей.
— Сэр, прослушка помещений пока ничего не дала.
Они снова переглянулись.
Неужели я ошибся, подумал Скайуокер. Нет, я не ошибся. Это раньше я ошибался. Привык никому не доверять — с детства! — и вдруг поверил.
— Продолжайте прослушку. И еще, — Анакин взглянул на хронометр. — Карпино, объявите в шесть часов торжественный ужин для командного состава корабля. В честь наших инженеров. Рутьеса я приглашу сам.
— Вы расскажете ему о предстоящем сражении?
— Нет. Передам личную благодарность Цандерса. Еще я сообщу ему время отбытия корабля с орбиты Татуина. И спрошу, когда он желает сам улететь на шаттле. Если он станет откладывать свой отлет — значит, точно планирует какую-нибудь гадость. Если засобирается мгновенно — ну, тут есть два варианта. Или вы правы и Рутьес действительно не собирался устраивать саботажа. Или, и вот это очень грустно — он уже что-то натворил.
— Будем оптимистами, сэр.
— Не хочу. И вообще, пессимисты дольше живут.
— Неужели?
— А они постоянно ожидают удара в спину, — Скайуокер усмехнулся.
Карпино задумчиво покачал головой.
— Сэр, разрешите вопрос.
— Слушаю.
— Джедая следует тоже пригласить на ужин?
— Обязательно.
— Я заметил, он давно не показывался ни на палубе, ни в столовой.
— Давно? Всего лишь сутки, — поправил его Анакин. И как можно более отстраненным тоном заметил. — Рыцарь, вероятно, медитирует.
— … нам остается только надеяться, чтобы ваше сотрудничество с флотом Республики на этом не прервалось. И пожелать, чтобы вы построили еще много великолепных кораблей. За вас, друзья!
Анакин поднял свой бокал.
Сказанный им тост прошел на ура. Кеноби последовал примеру офицеров, которые мгновенно поднялись со стульев и осушили бокалы.
С потрясающим количеством необходимой лжи.
… Личная благодарность Цандерса, вы делили с нами наш труд, благодарность капитана, построен самый лучший и мощный корабль флота, залог победы, благодарность всего экипажа, работать с вами было честью, блестяще проведенные испытания дредноута, поддержка первоклассных специалистов, давайте поднимем этот бокал…
…первоклассных специалистов…
Из всей речи только эти слова показались рыцарю значимыми. Наемник тоже говорил о «первоклассных специалистах», и Анакин мгновенно понял, о ком речь. Кеноби потребовалось чуть больше времени — ведь он практически не общался с инженерами.
Прежде Анакин нередко упоминал Рутьеса. Именно упоминал. Кеноби терпеливо собирал эти небрежно брошенные слова в фразы, а из фраз конструировал нерассказанные истории. Делал свои выводы. Рутьес не был оторванным от жизни необщительным технарем, не был он и замкнувшимся в своих аппаратах сухарем-ученым. Инженер оказывался очень тонким, тактичным и интеллигентным человеком. Порой Анакин отзывался об его взглядах на жизнь с недоумением и при этом признавал за инженером право на собственную точку зрения. Что с ним случалось не часто, тем более, если речь шла о гражданской войне.
