– Мне позвонили и сказали, что ты попал под поезд!.. – объяснила она, продолжая рыдать.
И вдруг успокоилась. С недоумением взглянула на неофитов, которые сидели на полу, прижав колени к подбородкам и обхватив себя за плечи.
Комочки плоти с тусклыми искорками разума внутри.
Шестнадцать голов.
В комнате было тесно, пахло потом и нечищеными зубами.
– Кто это? – спросила мама. – Что они здесь делают?!
Она не должна была их видеть, но сильный стресс сбил установленные Отвратнем настройки и просветлил её. Сама того не желая, она прозрела.
– Что это за люди? Они что – спят?!
– Здесь никого нет, – сказал Норон. – Никого, кроме нас! Я жив и со мной всё в порядке.
Он напрягся, стараясь поскорее восстановить для неё привычную картину мира.
Повторная корректировка разума прошла успешно. Кивая трясущейся головой, словно китайский болванчик, мама покинула комнату. Взяла трубку телефона и объяснила:
– Мой мальчик дома.
Ей ответили.
– Что значит «опознание»? – услышал Норон. – Какое опознание?! Мой сын дома, и с ним всё хорошо!
Норон знал, что значит слово «опознание». В данной ситуации – сигнал к немедленной эвакуации.
Но он не сразу решился покинуть удобную базу. Гораздо проще наложить третью корректировку: пусть мама всё забудет и живёт безмятежно одним днём. Зачем ей тревожиться о пустяках?..
Утром в дверь позвонили.
– Кто там? – спросила мама.
– Милиция, – ответили ей.
Норон понял, что надо бежать.
Он мог бы испепелить милиционеров, но понимал, что придут другие. Мог бы забаррикадироваться – но как добывать еду? На Пушчреме он занимался вербовкой, а бытовые проблемы решал покойный Макмар...
Макмар, который до недавнего времени казался незаметным, а потому бесполезным.
Пока мама дважды покойного Кукуни пререкалась сквозь дверь с представителями властей и соседями, Отвратень метался по комнате, сжимая кулаки. Всё усложнилось, погрязло в мелочах и ненавистной рутине. Приходилось тратить драгоценное время на идиотские пустяки!
В последний момент он вспомнил про одного из завербованных. Понятливый паренёк, чьё посвящение было временно отложено, потому что он и без того демонстрировал абсолютную лояльность. Норон решил использовать его квартиру в качестве дополнительной базы. Пригодилось – Отвратень открыл портал и перебросил туда себя вместе с собранным материалом.
Унизительное бегство. Лишний повод ненавидеть Стража Границ!
По сравнению с уютным гнёздышком Кукуни новая база была дырой. Крошечная кухонька без холодильника. Одна комната, вся мебель – стул да матрас. Выцветшие обои, покрытые дырками от гвоздей и пятнами жира. Линолеум весь в рваных ранах и сигаретных ожогах. Неистребимый затхлый запашок.
Но другого варианта не предвиделось: Норон не знал, как снимать жильё, откуда брать деньги, как правильно договариваться. Он почти ничего не понимал в земных обычаях. А спросить не у кого.
Память Вишни содержала отрывочные фразы типа «в Москве много театров» или «аниме – это японские мультфильмы». То же самое с информацией, которую можно было извлечь из Воинов Света: в основном они интересовались прохождением компьютерных игр, сексом и спиртными напитками. Но не тем, как устраиваться в жизни.
Они потому и попались на его крючок, что были такими.
Как же не хватало Макмара! Уж он-то разбирался в земных делах гораздо лучше студентов, вылетевших с первого курса!
Закончив переезд, Норон призвал остальных «кандидатов». Они сохраняли самостоятельность лишь потому, что в комнате Кукуни не было места. Пришёл их черёд распрощаться с Волей, чтобы обрести Цель…
Церемония посвящения вымотала Норона настолько, что он упал на матрас и пролежал так несколько часов, бездумно глядя в потолок. Но отдыхать было рано – ослабевшее тело Вишни изнемогало от голода, и Отвратень отправился туда, где была еда.
Он рассчитывал прикинуться другом Кукуни и воспользоваться маминым инстинктом «накормить». Оказалось, что на еду из холодильника и вообще на квартиру претендует родственница из дальнего Подмосковья – двоюродная сестра, которая приходилась Кукуне троюродной тёткой. Узнав о несчастье, она вызвалась помочь с похоронами, а заодно и пожить на освободившихся квадратных метрах. Ведь бедная мать не способна о себе позаботиться!.. Твердит, как безумная: «А вдруг он жив? А вдруг там был не он? Похожий, но не он?»
Норон прочёл слово «опека» в мыслях тётушки – и заскрипел зубами. За этим словом скрывалась сложная система образов и понятий, уходящая корнями глубоко в прошлое. Расчёты, ожидания, взлелеянные планы, ставшие частью личности.
Не вытравить.
Страж Границ знал, что делает.
«Как он сумел предвидеть? – гадал Отвратень. – Неблагодарный смертный, подлая душонка! Его же не трогали! Как он посмел ударить в спину?!»
Обеспеченная база потеряна навсегда, вербовка сорвана, бесценная энергия потрачена на эвакуацию, а Страж Границ останется безнаказанным. Самому Норону идти нельзя – велика вероятность… нет, не погибнуть, но ослабить контроль за пластиковой фигуркой.
Лоцман непременно воспользуется ошибкой тюремщика. Ускользнёт в Гьершазу, а потом вернётся в истинном облике. Думать об этом не хотелось. Слишком многим пришлось пожертвовать, чтобы поймать бессмертного! Например, жизнями Хавансы и Макмара.
Теперь Норон жалел.
Если бы он тогда удержал Вишню, Макмар сумел бы удрать!..
«Но ещё неизвестно, как бы тогда вышло с Лоцманом», – думал Отвратень, стоя у окна нового жилища и глядя на падающий снег.
Комната была заставлена аккуратными серыми коконами. Плотная паутина оболочек ещё не успела затвердеть, и можно было различить лица и ладони, сложенные на груди.
В углу возвышалась груда одежды.
«Интересно, можно продать её или обменять её на еду?» – задумался Отвратень.
Он нашёл немного мелочи в карманах у «Воинов Света», но денег хватило лишь на ужин. В придачу к прочим неприятностям, часть купленной еды показалась ему ядовитой.
«Нужно вызвать Уи и сообщить, что Обходчик нарушил перемирие, – решил Норон. – Вдруг он рискнёт открыть переход?..»
Странный звук отвлёк его от размышлений – как будто разбилось зеркало в прихожей.
Прежде чем Норон подумал о Траквештрерии, пронзительные вопли наполнили воздух:
– Сдохни, сука! Сдохни!!
Крошечная прихожая соответствовала остальной квартире по скромности интерьера и тесноте. Бугристую стену с затёртыми обоями украшала криво прибитая вешалка и треснувшее зеркало, чьё единственное предназначение состояло в том, чтобы не дать квартиросъемщику повода упрекнуть скупых хозяев.
