— Ничего не выйдет у тебя, если ты хочешь убить Брэдли. Он тебя на куски разрежет и…
— Да-да, знаю, и насрет сверху. Давай-ка приведи его поскорей. Но только его одного.
— Три доллара.
— Нет.
— Слушай, за три доллара я смогу купить Кэсси в аптеке лекарство, и она не будет так ужасно кричать.
Лицо мужчины вдруг сморщилось, словно кто-то выпустил воздух из шарика. — Ну, хорошо, три доллара.
— Новых доллара? — настаивал парень.
— Ну, конечно, во имя всего святого, конечно! Давай, веди брата. Но если приведешь полицию, не получишь ничего.
Мальчик остановился на полпути, одна нога его была уже снаружи, и сказал:
— Дурак ты совсем, если так думаешь. Да я их ненавижу больше всех, если хочешь знать! Даже больше дьявола.
И он исчез, этот семилетний мальчик, который сейчас держал в своих грязных руках судьбу Ричардса. Ричардс слишком устал, чтобы чего-либо бояться. Он выключил свет, прислонился к чему-то в темноте и задремал.
Он только немного вздремнул, как вдруг обостренные чувства заставили его встрепенуться. Не понимая спросонья, где он находится, Ричардс почувствовал, как его сердце скатилось в живот: ему показалось, что огромная полицейская овчарка набросилась на него, да еще будто бы кто-то навел на него пистолет. Он чуть не закричал, но тут Стейси вернул его к реальности, прошипев:
— Если он сломал мой светильник, я его…
Но тут же получил тумака, тряпка загородила выход, и Ричардс зажег свет. Перед ним стоял Стейси и еще один негр. «Этому парню лет восемнадцать», — подумал Ричардс. Тот смотрел на Ричардса со смесью ненависти и интереса.
Пружинный нож щелкнул в руке Брэдли, лезвие блеснуло в темноте.
— Если у тебя есть пистолет, лучше брось его.
— У меня нет пистолета.
— Я не верю твоим дерь… вдруг его глаза расширились и он резко оборвал себя. — Эй, а не тот ли ты парень, которого показывали по «Свободному вещанию»? Ты сбежал из Христианского союза на Ханингтон авеню, — чернота его лица вдруг раскололась широкой улыбкой. — Говорят, ты изжарил там пятерых фараонов. А взаправду, значит, пятнадцать.
— Он вылез из колодца, — важно сказал Стейси. — Я знал, что это не дьявол, сразу угадал. Я понял, что он — какой-то бродяга. Ты пырни его, Брэдли!
— Заткнись, дай мужчинам поговорить! — Брэдли наконец вполз целиком в хибарку, кряхтя и сопя, и уселся напротив Ричардса на разбросанных повсюду апельсиновых корках. В его руке все еще поблескивал нож, он недоуменно взглянул на него, сложил и положил в карман.
— Ну и шустрый же ты парень!
— Это точно.
— Куда теперь двинешься?
— Не знаю. Мне надо как-то добраться до Бостона.
Брэдли задумался и сидел молча некоторое время.
Потом сказал:
— Ты должен пойти к нам домой. Надо поговорить, но здесь нельзя: слишком опасно.
— Хорошо, — устало сказал Ричардс, — мне все равно.
— Мы пройдем через другой выход. Сегодня вокруг шныряет столько этих свиней-полицейских. Теперь я понимаю, в чем дело…
Когда Брэдли прополз вперед, показывая путь, Стейси пихнул Ричардса в спину. Ричардс оглянулся и посмотрел на мальчика в недоумении. Но потом вспомнил. Он протянул Стейси три Новых доллара, и деньги моментально исчезли.
Женщина была очень старой. Таких старых людей Ричардс никогда не видел. На ней было платье из хлопка в мелкий цветочек с огромной прорехой подмышкой. Древняя морщинистая грудь болталась в прорехе, когда она ходила взад-вперед, готовя еду, которую Ричардс заказал на свои доллары. Желтые от никотина пальцы чистили, резали, разминали. От постоянной нагрузки ее ноги разъехались в форме лодки, на них были мягкие розовые тапочки. Волосы топорщились в разные стороны, словно кто-то неловкой рукой пытался завить их щипцами, а потом упрятал под сетку, которая теперь сползла на затылок. Лицо было само средоточие времени: уже больше не черное или коричневое, скорее, серое, испещренное мириадами разбегающихся морщин, складок, мешков. Из беззубого рта торчала сигарета и вылетали клубы сизого дыма, который окутывал ее серо-голубым облаком. Она шаркала туда и сюда по треугольнику между столом, плитой и кухонным прилавком. Ее хлопчатобумажные чулки были закатаны по щиколотку, и выше до юбки открывались голые ноги с варикозными венами, закрученными наподобие часовых пружин. В помещении стоял затхлый запах капусты.
Где-то в спальне закричала и закашлялась Кэсси. Потом все смолкло, С какой-то злой стыдливостью Брэдли посоветовал Ричардсу не обращать на нее внимания. У нее был рак обоих легких, и недавно болезнь перешла на горло и желудок. Ей было всего пять лет.
Стейси опять куда-то исчез.
Пока Брэдли и Ричардс пытались выяснить отношения, по комнате распространялся сводящий с ума аромат тушеного в томатном соусе мяса с овощами, отодвигая к стенам старые запахи капусты и пыли. Ричардс только сейчас понял, насколько он был голоден.
— Я могу тебя сдать, парень. Я могу прикончить тебя и забрать все твои деньги. Выдать твой труп и получить еще тысячу долларов. И гуляй себе!
— Не думаю, чтобы ты это сделал, — сказал Ричардс. — Я бы не смог.
— Почему ты ввязался в это дерьмо? — раздраженно спросил Брэдли. — Почему ты выслуживаешься перед ними? И чего ты такой жадный?
— Мою дочку зовут Кэти, она моложе Кэсси, — пояснил Ричардс. — У нее воспаление легких, и она тоже все время кричит.
Брэдли промолчал.
— Она может поправиться. У нее это не так серьезно, как… тут. Воспаление легких — это как простуда. Но нужны доктора и лекарства. А все это стоит денег. Для меня это был единственный способ заработать деньги.
— И все равно ты — сосунок! — сказал Брэдли с тупой настойчивостью. — Каждый вечер в половине седьмого на тебя смотрит половина земного шара. А ты заливаешь им… Твоей дочке, как и Кэсси, лучше покинуть этот мир.
— Неправда!
— Тогда ты даже круче меня, парень! Я однажды отправил одного чудака в больницу с переломом. Богатого чудака. Фараоны гонялись за мной три дня. Но ты еще круче! — Он вынул сигарету и прикурил ее. — Может, ты все-таки продержишься месяц? И получишь миллиард долларов! Вот сукин сын! Тебе придется купить целый состав, чтобы увезти эти деньги.
— О, Господи, не ругайся ты, — сказала старуха из кухни, где она резала морковь.
Брэдли не обратил внимания на ее слова.
— Ты и твоя жена с дочкой заживете тогда припеваючи. Ты ведь уже продержался два дня.
— Нет, — сказал Ричардс, — они обманывают. Шельмуют. Ты видел те две вещицы, которые я попросил Стейси отправить, когда вы с матерью отправились за продуктами? Я должен отправлять две таких штучки каждый день до полуночи.
