Солнце ощутимо клонилось к горизонту, когда Любаша надвинула на костёр ставшие уже короткими огарки ещё недавно длинных дровенюк.
— Давайте, парни, дуйте на тропу и принесите дров, чтобы на всю ночь хватило. А мы с Ленуськой к речке сходим, ополоснёмся, — взяв в руки по длинной палке с обожжённым концом, девчата отправились к склону. А парни потопали туда, куда их только что послали.
Сделали четыре ходки, притащив большие, сколько унесли, охапки хвороста и пару почти целых деревьев — они когда-то были сломаны и к настоящему моменту совсем высохли. Правда, мелких ветвей на них не оставалось — видимо, все ушли в пищу тем самым «ломателям». Ну а потом принялись «рубить дрова» — то есть ломать добытое камнями. Часть готового сразу затаскивали в хижину — Вячик принялся складывать грубое подобие лежанок: — Не на сырой же земле валяться! — аргументировал он.
— Травки нарвать и насушить не догадались, — посетовал Саня.
— Девчат что-то давненько не видно, — забеспокоился Веник.
— Легки на помине — вон идут.
— Так, мальчики! А ну марш мыться! — ещё издалека начала Ленка. Она обеими руками несла завёрнутый в лопухи продолговатый ком глины. Волосы у неё были мокрые.
— Давайте, валите скорее, пока не начало темнеть. По нашему следу идите, по правому — там по поваленному дереву удобно в воду входить, а то берег тут ужасно топкий, — подключилась к подруге Любаша.
— Бр-р! — высунулся из входного отверстия Вячик. — Вода-то, небось, холоднющая.
— Нет, вполне себе славная. Тут река-то даже сама на себя не похожа — широкая, и вода в ней почти без течения.
Упрашивать себя ребята не заставили. Похватав своё «оружие» они бодро отправились купаться. И действительно тут всё оказалось совсем иначе, чем в районе брода — топкий берег, илистое дно и глубина по пояс. По примятой траве было видно, как девочки делали несколько попыток добраться до воды, но увязали и отступали, разыскивая подходящее место. Вода здесь выглядела стоячей, а противоположный берег терялся в камышах метрах в пятидесяти. Тут плавали утки, но далеко — палку не добросить. Веник попробовал до них донырнуть, но из этого ничего не вышло — не хватило дальности. Только распугал.
Вода же тут была теплая, прогретая лучами жаркого солнца — так что поплавали всласть. Когда выбрались обратно к своему жилищу, солнце уже спряталось, и начинали сгущаться сумерки. Костра снаружи почти не было — только несколько головней дымились помаленьку. Зато внутри убежища горел огонь на обложенном камнями месте.
— Ну вот! Я, понимаешь, старался-старался, а вы всё поломали, — завозмущался Вячик. И тут же увял — Любаша протягивала ему лист лопуха с лежащей на нём едой. Вернее — с мясом. Точнее — с мясом рыбы.
— Ленка щуку взяла на копьё, — пояснила она в ответ на вопросительные взгляды. — В камышах стояла. А я далеко не заплывала — не хотела волосы мочить на ночь глядя.
Ленка утвердительно промычала набитым ртом.
— А твои лежанки, уважаемый Вячеслав, были расположены непозволительно близко от стен. Любая тварь бы могла до тебя дотянуться когтистой лапой, если бы захотела. Так что нафиг, потому что нефиг. Спать будем кучей посередине — вы ведь помылись, так что от вас почти не воняет.
— Зараза костлявая, — наконец включилась в беседу Ленка. — И пить охота, а идти ради этого к броду, где вода чистая, влом. Слыш, Веник! Какой у нас план на завтра?
— Так нужно посудину непромокаемую сообразить. Хотя бы из бересты. И на жвачку склеить.
— Блин, Мамонт! Если ты такой умный, где ты был час назад? Дело-то минутное, а мы бы сейчас не маялись жаждой, — вздохнул Саня.
— Что, боишься темноты? — подзадорила его Ленка.
— Не в боязни дело, — строгим голосом попенял ей Веник. — Брод, он ещё и водопой — то есть место самой активной охоты. А ночные хищники затем и ночные, чтобы подкрадываться незаметно. Днём, когда хорошо видно, ты с копьём в руках — мало, от кого не отобьёшься, а ночью тебя даже соболь сможет загрызть — прыгнет на загривок, ты только и успеешь, что вскрикнуть. А ведёрко из бересты за пару минут не сделаешь, даже если на жвачке. У нас ведь даже отрезать толком нечем, — он вытащил из кармана пятирублёвую монету, пристроил её на камень и принялся другим камнем колотить по её краю. — Какая крепкая! — сказал он, разглядывая небольшие вмятинки. — Она что? Стальная?
Может, нержавейка? — пожал плечами Саня. Он тоже достал такую же монету и принялся точить её о камень.
Вячик вытащил свой двухбородчный ключ и стал пытаться вставить его противоположный от рабочего конец в расщеп палочки. Увы, расщеп оказалось сделать решительно нечем. Впрочем, Ленка подала свою пилочку для ногтей, с помощью которой всё удалось. Попытки с пятой. Потом Вячик положил ключ в огонь. Вскоре палочка задымила, а потом загорелась и перестала держать, покорёжившись от жара. Ключ выгребли с углей совсем другим сучком, но ухватить его оказалось нечем — уж очень он нагрелся.
— Блин! Все камни какие-то гладкие! — воскликнул Саня, разглядывая, сколько ему удалось сточить с монеты. Достигнутые успехи оказались незначительными.
Веник тоже с неудовольствием посмотрел на обезображенный его стараниями край пятирублёвика: — Эти камни слишком легко крошатся, — добавил он от себя. — И вообще утро вечера мудреней. Давайте уже укладываться. Кстати, если костёр прогорит и погаснет, трагедию из этого делать не станем. Но, если кто проснётся — дровец лучше подкинуть.
Какое-то время ребята ворочались, устраиваясь на кривых сучковатых палках, но постепенно нашли более-менее удобные положения и угомонились, укрывшись впятером пиджаками Веника и Вячика и куцей курточкой Сани.
Рассвет ребята благополучно проспали. Собственно, разбудила всех Любушка. Она принялась раздувать угли в чуть дымящемся костре и подняла целое облако пепла, от которого первым начал кашлять Саня. Ну и, когда люди спят, притиснувшись друг у другу, то движение даже одного из них беспокоит остальных. В общем, подъём получился сам по себе.
На завтрак девчата вытащили из какого-то закутка почти целый щучий хвост, запечённый ещё с вечера. Ленка разделила это богатство прямо руками и раздала.
— Ничего себе рыбку ты вчера раздобыла, — одобрительно хмыкнул Вячик. — Пятеро два раза поели.
— Кто поел, а кто просто червячка заморил, — рокотнул Саня. — Но добыча сама по себе знатная.
— Думаю, она там одна такая была, потому что давно съела всех остальных. И вела себя нагло, словно хозяйка. За что и поплатилась. Так что на повторение банкета рассчитывать не стоит.
