— А присяга? Тоже обесценилась?
— В Республике еще остались люди, которых можно уважать. Вот им я и присягал.
— Софистика, Анакин, — Кеноби допил оставшуюся воду. Потом прицелился и метко бросил пустой стаканчик в пасть утилизатору. — Разве среди сепаратистов нет таких людей?
— Есть. Но республиканцы не держат меня на прицеле.
— Еще недавно сепаратисты были на нашей стороне. Война делает человека жестоким не потому, что нам приходится делить мир на врагов и союзников. А потому, что мы не успеваем посмотреть в лицо противнику. Часто мы даже не думаем, что у него вообще есть лицо.
— Знаешь, в окопах нет времени заниматься физиогномией.
— Физиогномикой.
— Ну, пусть будет физиогномикой. Выживает тот, кто успеет выстрелить первым.
— И тебе хочется всю жизнь смотреть на людей сквозь прицел? Не приходило в голову, что можно жить иначе?
— Все очень просто: чтобы один мог жить «иначе», кто-то другой должен смотреть на людей сквозь прицел. И я не о предназначении говорю. Мне в Храме вот так, — Анакин провел ладонью поперек горла, — хватило разговоров о предназначении. И, извини, не надо во мне искать остатки джедая. Я им никогда не был.
Кеноби улыбнулся.
— Тебя тоже нетрудно уязвить.
— Это к чему?
— Ко всему. И ко владению клинком тоже. Ты полагаешься только на собственную силу. И не учитываешь ни преимуществ, ни слабостей противника. Хорошо атакуешь и очень плохо защищаешься. Двуручную технику ты вообще забыл. А о существовании колющих ударов даже не подозреваешь.
— Спасибо.
— Не за что. Мне ждать тебя завтра?
Очень хотелось ответить «нет». Потому что… потому что Шликсену нужен двенадцатый пилот в эскадрилью, и как раз завтра можно было бы посмотреть, что за человек этот парень из штрафной роты, бывший пилот…
— В десять вечера по корабельному времени устроит?
— Меня устроит любое время, — Кеноби помедлил. — Ты сильно устаешь.
Скайуокер не ответил.
— Когда начнутся испытания вне этой системы?
— Дней через пять.
— Так быстро?
— Да. Через четыре дня нас посетит адмирал. Цандерс хочет лично посмотреть, что происходит с «Викторией».
— Тебе надо подготовить корабль к приезду твоего начальства.
— К приезду моего командира. Начальство — это твой магистр Мэйс Винду.
— Пусть будет по-твоему, — Кеноби аккуратно водрузил клинок на стойку с оружием. — Благодарю за спарринг. Мне нравится, что ты не бросил этого занятия.
— Мне нравится, когда ты дерешься в полную силу, — ответил Анакин.
Рыцарь с минуту переваривал эти слова. Затем молча кивнул и направился к выходу из зала.
— Желаю хорошо отдохнуть, капитан Скайуокер.
* * *
Следующим вечером Скайуокер вошел в отсек, где размещался десантный полк. Остановил первого попавшегося в коридоре человека.
— Сержант! Старшего лейтенанта Гранци ко мне.
Мыслительный процесс в голове сержанта шел поэтапно. С недоверием приглядеться к летной форме и отсутствию погон — одна секунда. Присмотреться к лицу человека-без-погон — еще одна секунда. Узнать в человеке-без-погон командира корабля, в прошлом капитана третьего ранга А. Скайуокера и вскинуть руку, отдавая честь — астрономически малая доля секунды.
— Есть, сэр!
Гранци явился через минуту, на ходу приглаживая встрепанные волосы — в отличие от флотских, десантники на корабле ходили без головных уборов.
— Старший лейтенант Гранци по вашему приказанию прибыл.
— Пошли, поговорить надо, — только и сказал Скайуокер. Как и раньше, давая понять, что уставом можно пренебречь. На некоторое время. — Желательно не в компании всего батальона.
Они вышли в другой коридор.
— Можно вон на тот склад завернуть. Если ты вместе с погонами не забыл допуск первого уровня, — сказал Гранци.
— Не забыл.
Анакин прижал к замку карту допуска.
— Здесь что? Аккумуляторы?
— Да, запасные для бластеров. И куча другой полезной фигни.
— Ага, — Скайуокер с минуту разглядывал помещение. Затем вернулся к старшему лейтенанту. — Ну и как тебе командовать штрафниками?
— Пока никак.
— Почему?
— Я так цацкаться не договаривался: в столовую их водить, смотреть, чтоб никто не задерживался ни на секунду. Я им что, нянька? Шрогль еще сказал, что нашим с ними общаться нельзя. Вредное влияние и все такое. Что за хрень — я их должен вести по коридору, когда там никого нет? А на боевых? А при посадке на баржу? Я тоже буду оглядываться, нет ли кого поблизости?
— Откуда такие распоряжения?
— Приказ Совета Безопасности по штрафным ротам.
— Ты его сам читал? Там точно такое написано?
— Да нет. Шрогль объяснил.
— Это бред.
— Может, и бред.
— Тогда лучше скажи, Алб Берильон в твоем взводе?
— Да.
— Что он из себя представляет?
— Ситх его знает. Он же бывший пилот, да? Нормальный парень, только мрачный очень. Весь в себе. Вот Птойя на неделе как-то потоптался по его карьере и званиям, за что и огреб.
— И где сейчас этот Берильон?
— Там же где и все, в стрелковом зале.
— Ты что, их одних оставил? Вот придет Шрогль или еще кто.
— И я скажу, что меня срочно вызвал командир корабля, — Гранци ухмыльнулся. — Шрогля я здесь, кстати, вообще не видел. Он меня вызвал в штаб один раз, и все. А штрафников я оставил Шусу и…
— Ясно, — прервал его Анакин, незаметно поглядев на часы. — Слушай, вызови мне этого Берильона. Только не надо ему ничего объяснять. Просто приведи его сюда, — Скайуокер направился к выходу со склада.
— Все понял, командир. Уже бегу.
* * *
— Рядовой штрафной роты Алб Берильон по вашему приказанию прибыл.
— Вольно.
Стоявший перед Скайуокером человек был его ровесником. Высокий, светловолосый, внешне Берильон напоминал самого Анакина. Если бы не акцент, который заставлял пилота смягчать согласные и выдавал его чандрильское происхождение, их можно было бы принять за братьев.
— У меня к вам пара вопросов, — сказал Скайуокер.
Берильон двинулся вслед за ним. На выходе из расположения полка пилот спросил:
— Прошу извинить, сэр, а куда мы идем?
— В ангар.
— В тот, где посадочные баржи?
— Нет, в ангар номер один. Где истребители.
— Сэр, я вообще-то не имею права…
— Имеете, — Скайуокер крутанул в пальцах карту с допуском. — Сейчас можно без «сэров».
— Но вы комэск?
— На данный момент я пилот. И мне нужна ваша консультация.
Минут десять они шли молча. Скайуокер специально выбирал коридоры, где было поменьше народу. В ангаре Анакин коротко кивнул вахтенному — которому заранее отдал все необходимые распоряжения. А после указал Берильону на ряд новеньких машин.
