– Да. Пожалуйста, – с трудом выговорила она.
Одна из худых, как оглобля, женщин расстегнула кожаный портфель Грейс, вынула оттуда очки и протянула ей.
Женщина помедлила, глубоко вдыхая. Было отчетливо слышно, как она втягивает носом воздух, словно принюхиваясь.
– Не эти, – буркнула Грейс. – В кошельке. Эти только для чтения.
Женщина посмотрела на графа. Тот коротко кивнул. Женщина с волосами цвета фуксии вытащила из темноты портфеля кошелек.
– Да, те, что в бисерном футляре.
Скелетообразные руки надели Грейс очки. Когда женщина отошла, доктор Пэт взглянула на ее руки. Фиолетовые и желтые синяки, сморщенная кожа.
– Где я? – спросила пленница и огляделась. Гранитный камин XV века с мраморной отшлифованной веками облицовкой. В кессоне потолка виднелась поблекшая фреска с изображениями римских императоров и габсбургских правителей. «Венецианский художник, – решила она. – Пятнадцатый, самое позднее – шестнадцатый век».
– Вы у меня дома. В Словакии. Добро пожаловать, доктор Пэт.
– Добро пожаловать? Да как вы смеете! Вы же меня похитили!
– Похитили? Какое недружелюбное слово! Я пригласил вас погостить в моем замке.
– Зачем? Что вам от меня нужно? Я историк, что я могу?..
– Еще раз повторяю: что мы можем сделать, чтобы убедить вашу дочь приехать к нам?
Грейс сделала вид, что не расслышала.
– Зачем вы держите меня в плену?
Граф поднял брови.
– Затем, что вы можете мне пригодиться. Боюсь, ваш муж не принес мне пользы.
«Пользы». Это слово зазвенело у Грейс в ушах. Звук ударов – ее сердца? – оглушал ее.
– Мой муж погиб в автокатастрофе десять лет назад!
– Да. Мы думали, это может заставить вашу дочь снова приехать сюда. Скоропостижная смерть, но необходимая.
У Грейс пересохло во рту. Пытаясь заговорить, она лишь издала щелкающий звук и с трудом глотнула.
– Повторите, что вы имеете в виду?
– Ах, вы забыли… Много лет назад, когда ваша дочь была ребенком – сколько ей тогда было? пять или шесть? – вы взяли ее с собой на какую-то научную конференцию в Братиславе. Конференция была посвящена эпохе правления Матьяша Второго.
Грейс лихорадочно вспоминала. Там было столько исследователей и специалистов… Сотни людей. В какой-то момент она в панике обнаружила, что Бетси рядом нет, девочка куда-то пропала…
И тут она вспомнила, тот эпизод многолетней давности вдруг ясно всплыл у нее в голове. Высокий элегантный мужчина с тростью с серебряным набалдашником держал девочку на колене, заглядывая ей в глаза. «Кто это такой?» – подумала она тогда. Когда Грейс поспешила к нему забрать дочку, в воздухе прозвенел голос: «Ах, граф Батори, мало того, что вы завоевываете женские сердца в Чехословакии и Венгрии, так вы еще пленяете своими чарами сердца американских девочек, столь юные и нежные?»
– Граф Батори, – прошептала Грейс, глядя на человека, в плену у которого оказалась. – Я вспомнила: вы держали мою дочь…
– Вот и прекрасно. Значит, теперь вы вспомнили меня. Мне было довольно обидно, когда ваш муж притворился, будто не может меня вспомнить. Особенно после всего… проведенного вместе времени.
Резкая боль пронзила ее грудь, и она закрыла глаза.
– Я слышал, вы изучаете моего знаменитого предка – графиню Батори. Вы же помните, что всего через несколько дней грядет весьма знаменательная годовщина?
Грейс уставилась на своего похитителя.
– Конечно, вы знаете…
– Что вам нужно от меня и моей дочери? – перебила она его.
– Это мое личное дело, – ответил граф. – Скажем так: у нее может быть то, что очень нужно мне.
Его лицо помрачнело, свет в глазах потускнел.
Потом он выдавил улыбку и раздвинул свои яркие губы, обнажив длинные белые зубы.
Чахтицкий замок
7 декабря 1610 года
Из стрельчатой бойницы цитадели Зузана подглядывала за новым конюшим. Она знала его еще юношей в Шарварском замке на равнинах Нижней Венгрии, но прошло уже тринадцать лет с тех пор, как она видела его мальчишеское лицо.
Он повзрослел – окреп физически и приобрел уверенность в себе. Ее первое воспоминание о Яноше рисовало молчаливого мальчишку, попивающего пиво в углу, пока их отцы обменивались сплетнями, похлопывая друг друга по спине.
Но это было еще до того, как он стал ее лучшим – самым верным – другом детства. Этот мальчик научил ее ездить верхом.
Теперь она смотрела, как он уверенно разговаривает со стражником, несмотря на свое безбородое лицо.
Отец Яноша Анастатиуш Силваши – конюший графа Надашди – был близким другом ее отца Алеша Бенде. Алеш работал в замке кузнецом, и конюший особенно ценил его искусство в подковывании лошадей из обширной графской конюшни. Сильваши и отец Зузаны вместе участвовали во многих походах на турок. Обслуживая Надашди и его кавалерию, Бенде следил, чтобы кони были всегда хорошо подкованы.
Всем было известно, что конюший, разделяя скудную трапезу с семьей, любил погружать черпак в бочку с пивом. А брат Зузаны, Ладислав, за свою короткую жизнь уже успел поработать в конюшнях и был его любимым конюхом.
– Твой брат умеет обращаться с лошадьми, – говорил старший Сильваши. Он щекотал маленькую Зузану под подбородком, несмотря на ее изрытую оспой кожу и глубокие рубцы, сажал к себе на колено и качал, будто она скачет на пони. Девочка визжала от восторга. Ничего на свете она так не любила, как лошадей.
– Думаю, мой сын Янош тоже имеет дар, но время покажет. – Конюший Сильваши брал Яноша с собой, и не по возрасту серьезный мальчик молча слушал, как двое мужчин, кузнец и конюший, обменивались новостями о коневодстве, о вторгшихся турках, о политике Габсбургов и об участии рода Батори-Надашди в австро-турецкой войне.
Зузана, которой было тогда всего пять лет, смотрела через комнату на мальчика. А тот не обращал внимания на малышку, к тому же с изуродованным лицом.
– Ты что, свалилась в яму с углями? – однажды спросил он ее.
– Нет, – в замешательстве ответила она. – С какими еще углями?
Мальчик протянул к ее лицу левую руку, и впервые она увидела белый шрам у него на краю ладони.
Янош, пощупав край глубокой оспины у нее на лице, печально рассматривал рубец. Схватив за запястье, Зузана убрала его руку от своего лица.
Детскими пальчиками она ощупала свою кожу, выгнув шею и опустив подбородок.
– Мама говорит, что это оспа. Меня спасли ангелы.
– Ангелы? Нет, это, наверное, чье-то колдовство спасло тебя от смерти. Ты просто родилась счастливой.
Янош Сильваши стал единственным, кто назвал ее счастливой.
* * *
На следующее утро Зузана проснулась от страшного холода. Глотать было ужасно больно, из носа непрерывно текло, и она вытирала его тряпкой.
