– Ты, я и «Текате»[28], bruja[29].
– Мне нельзя. Я… несовершеннолетняя.
– Да? Круто. Я тоже. Заходи, похоронная девочка. Взбодримся стаканчиком cerveza[30].
– Нет, мне в самом деле нельзя. Эй, дай мне погладить собаку, а?
– Конечно, конечно. Девочки всегда любят щенков.
Ринго придвинулся к Дейзи и начал лизать ей руки, а она стала чесать ему уши. Луис смотрел, как Ринго изогнулся и вовсю завилял хвостом.
– Он тебя любит, – сказал он.
– Да. И я его тоже.
– Почему бы тебе не пойти со мною? Мне нужно его покормить.
Дейзи выпрямилась.
– У тебя есть ключ от кабинета? То есть от ее дома?
– Да, есть. Она доверила мне собаку, дом… Все, – проговорил Луис, гордо выпятив грудь.
Дейзи колебалась лишь мгновение.
– Ладно, почему бы и нет?
Замигал светофор, и они пошли. По улице, кусая за уши, пронесся порыв холодного ветра с гор. Дейзи натянула шерстяные перчатки.
– Фью! Как бы хорошо сейчас оказаться в Веракрусе[31]. Пили бы cerveza, ели севиче[32]… Смотрели бы на девушек в бикини. Всем жарко, все пьют, отрываются… Играет мариачи…[33]
Как только они пошли к дому, Луис вынул из кармана ключ, но около входа Ринго тихо зарычал. Луис схватил его за морду и заставил замолчать.
В окне кабинета за осиной Дейзи заметила какое-то движение и схватила Луиса за локоть.
– Там кто-то есть!
Луис весь напрягся, его тело затвердело, как камень. Он вытащил из кармана пружинный нож и щелчком раскрыл клинок.
– Подожди здесь и подержи собаку.
– Черта с два! Я с тобой.
Они вместе подкрались к окну.
Над письменным столом Бетси склонился какой-то человек в черном.
– Что он делает? – спросил Луис.
Дейзи прищурилась в темноту.
– Роется в ее бумагах.
Ринго снова зарычал; Луис попытался сдавить ему морду, но пес вырвался и начал неистово лаять, а потом с рычанием прыгнул на окно.
Луис бросился к двери и принялся вставлять ключ в замок, оставив Дейзи с собакой. Ринго, не переставая лаять, бросался на стекло.
Незваный гость, услышав лай, оглянулся. Его глаза были бледно-бледно-голубые, цвета вылинявшего неба, а кожа пепельная с синеватым оттенком – как у мертвеца.
Этот человек посмотрел Дейзи прямо в глаза, словно прекрасно видел в темноте. А потом улыбнулся.
Она громко вскрикнула, и казалось, что вся улица услышала этот крик…
Дневник Дейзи Харт
Аспен, штат Колорадо
Когда я увидела этого типа, то так растерялась, что ни о чем думать не могла, а хотела только поговорить с Бетси.
Но там ее не было. Когда я нуждалась в ней больше всего. Черт возьми, и когда я была нужна ей больше всего! У меня возникло жуткое чувство. Кто-то хочет ей страшно навредить.
У чувака, что рылся в ее столе, были выцветшие голубые глаза, цвета замерзшего озера. Зловеще голубые. И он что-то искал – готова поспорить, не деньги.
Я провожу некоторое исследование, пытаюсь взять в толк, кто такая доктор Бетси, зачем она придумала мне этот дневник. И «погуглила» Юнга. Он клевый чувак – пишет, как блуждал в темноте, когда еще только изобретали автомобиль и все такое. Но я все поняла. Думаю завести блог, специально для готов. Особенно про сны.
С тех пор как я занялась с Бетси, мои сны стали более… тревожными. Раньше я помнила только отрывки, странные фрагменты – изразцовый пол в шашечку или каменную зубчатую стену замка. Красные туфли.
А теперь сны стали интенсивнее. Краски кричат, и каждая деталь прямо шипит.
А есть один сон, которым я не могу поделиться ни с кем.
Мне снится кровь. Чаны с кровью. С человеческой кровью. Какая-то женщина из белого мрамора соскальзывает в блестящую латунную ванну с широкими медными стяжками. В ванну, полную крови.
Ее тело погружается по плечи, и она удовлетворенно вздыхает. «Аххх! – говорит она. – Аххххх!»
Как будто в долбаном джакузи.
Она черпает кровь руками и плещет на свое каменное лицо; красная жидкость свертывается у нее на ногтях, окрашивая кончики пальцев.
Это все долбаная готика, но меня просто выворачивает. Я просыпаюсь и вскакиваю с безумным визгом.
Подбегает мама и кричит: «Проснись, милая, проснись!»
Но я не могу забыть последний образ из сна: каменная женщина с улыбкой медленно погружается в ванну, пока не скрывается в крови вся целиком.
Где-то в Словакии
7 декабря 2010 года
Грейс ощутила, как из открытой двери тянет холодом, и услышала гулкое эхо чьих-то шагов. Ничего не видя с мешком на голове, она попробовала сосредоточиться. Шаги гулкие. Сквозняк был холодный, несмотря на огонь, тепло которого она явственно ощущала и даже слышала потрескивание дров. Наверное, она в каком-то большом здании – слишком просторном, чтобы хорошо отапливаться. Чувствовался запах, затхлый, густой – и холодный. Пчелиный воск, кедр, острый дух древних ковров и заплесневелых гобеленов, отсыревших от постоянных дождей. Запахи старинного замка…
– Ну, теперь вы уже готовы говорить, доктор Пэт? – спросил какой-то человек на беглом английском, хотя и с акцентом.
Кто-то снял ей с головы мешок, взъерошив ее седые волосы.
Она осмотрела помещение. Перед ней стояли три исхудавшие женщины и смотрели на нее глубоко ввалившимися глазами. Они выглядели болезненными – истощенные и бледные.
Грейс поморгала, пытаясь получше рассмотреть их. Лица женщин были покрыты белилами. Во взглядах явно читалось недоедание – словно у изголодавшихся зверей, рыщущих в поисках добычи.
Она обернулась к говорившему и удивленно вздрогнула. Это был тот самый мужчина, который без какой-либо видимой причины угостил ее шампанским в Пьештянах – всего за час до похищения. У незнакомца, высокого человека с седыми волосами, была бледная, как у мертвеца, кожа, за исключением багряных губ.
– Почему я здесь? Что вам от меня нужно? – спросила она, нахмурившись.
– Мне нужно лишь встретиться с вашей дочерью, – сказал он, сложив перед собой руки. – Полагаю, у нее есть то, что по праву принадлежит мне.
– Кто вы такой?
– Можете называть меня графом.
Грейс растерянно захлопала глазами. Человек казался пятном белой кожи с чувственными губами.
– Изволите попросить ваши очки? – спросил он.
«Изволите попросить», – подумала она. Его акцент был похож на венгерский. Наверное, учился в Англии или в детстве имел англичанина-гувернера.
