Часто такие отверженные среди сверстников делают ставку на учебу, окунаясь в нее, как в какое-то спасательное средство. Но и для учителей Дохляк оставался Дохляком. Он не вытягивал ни по одному предмету – даже по рисованию, не говоря уж про пение и физкультуру. Некоторые учителя злорадно сулили ему будущее на помойке. Другие же, как и одноклассники, просто не замечали: всякий раз, открывая журнал, хмурились, читая его фамилию, и интересовались, не новенький ли он в классе?
Уже тогда пришло чувство: с ним что-то не так. Что с его существованием в этом мире произошла какая-то дурацкая ошибка.
Его просто не должно быть на этом свете.
Он лишний.
Может же быть так, что человек оказался лишним? Просто, случайно родившийся, выбившийся из планов природы-матушки. Природа поначалу заметила ошибку и дала ему шанс спокойно умереть. Но слепая медицина так же случайно вытащила эту ошибку из ведра для ампутированных органов.
И вот, результат ошибки живет и не может понять, почему все вокруг не так?
Осознание себя как личности к каждому приходит в разное время и связано с самыми разными событиями. Некоторые вообще не помнят детства, и отсчет сознательной жизни ведут с пьянки на школьном выпускном.
К Дохляку осознание себя пришло рано, и связано было именно с этой странной мыслью: «я лишний».
Мысль оказалась настолько яркой и страшной, что он заболел. И, разумеется, никто поначалу не обратил внимания на то, что Дохляк, Недоносок, Нежилец тихо натыкается на стены квартиры, пылая болезненным жаром.
Природа пыталась исправить ошибку. Но снова просчиталась.
Мальчик выздоровел.
В липкой от мерзкого пота постели у него было время, чтобы принять одно важное, почти отчаянное решение.
Он решил, что докажет всему миру: он вовсе не лишний! Более того – он очень даже нужный. Да что там – он докажет, что просто необходим, что без него весь мир просто покатится ко всем чертям!
Это трудно. Невыносимо трудно доказывать черствому миру, что ты не тот, кто есть на самом деле. Когда на тебя смотрят сначала с некоторой брезгливостью, затем удивленно, и лишь потом начинают прислушиваться к твоему жалкому лепетанию.
Может, мальчик не был нужным этому миру, но уже тогда он был нужен себе самому. Очень нужен. И вскоре оказалось, что огромными усилиями можно заставить людей поверить, что ты необходим еще кому-то.
Естественно, это иллюзия.
В жизни лишнего – все иллюзия.
И конечно, эту иллюзию можно было только купить. Дать списать контрольную, отмазать от гнева училки, познакомить с девчонкой, дрожа от ужаса полезть на защиту приятеля от старшеклассников…
Так Дохляк понял, что все имеет свою цену.
Если можешь предложить достойную цену – есть все шансы купить сверкающий набор пластиковых деталей «Лего», из которого легко построить ту жизнь, которую нарисовал себе в туманных фантазиях…
Павел задумчиво смотрел в горизонт – поверх серых крыш лагерных бараков. Теперь хватало времени, чтобы подумать. Того, времени, которого так не доставало в лихорадочной борьбе за власть и деньги.
И теперь можно честно признаться: он нарочно устроил себе такую жизнь. Чтобы не было времени на проклятые мысли.
Надо смотреть правде в глаза: даже взобравшись на самую вершину, не перестаешь быть лишним.
И что он доказал всему миру своим могуществом, своими деньгами, яхтами, самолетами и футбольными клубами? Всего лишь простую старую истину.
В мире полным-полно лишнего.
Того, без чего вполне можно было бы и обойтись.
Или без кого.
Павел скрипнул зубами. Нет, теперь все совсем не так! Каждый человек в этом Лагере правды уже знает одну важную истину: не кто-то, а именно он, Павел, прижал его к стенке, выдернул из мира причин и следствий, того мира, где каждый исполняет предназначенную судьбой функцию. Что бы ни случилось, воспоминания о пережитом уже никогда не сотрутся из памяти. А, значит, Павел уже никак не случайный прохожий в судьбе каждого из них.
И никто не сможет потерять его образ в серой однородной массовке. Он – самый необходимый элемент, ключевая деталь того мира, который создал. Пусть даже на совсем небольшой срок.
Где-то в глубине больной души Павел чувствовал искусственность этой конструкции, но гнал такие мысли прочь. Ведь для того и существует Комната правды, чтобы разобраться в главном вопросе его собственной жизни…
Спец сосредоточенно теребил бородавку на шее. Хотелось, заехать ему по уху, но Павел понимал: спецу жизненно важно крутить бородавку, как радист крутит верньер настройки рации. Чем отвратительнее выглядит компьютерщик, тем выше его квалификация. Еще один нелепый закон жизни, которая так любит громоздить нелепость за нелепостью… Как его – Коля? Почему-то имя все время выпадает из памяти…
– Нашел? – нетерпеливо поинтересовался Павел.
– Найду, куда они денутся, – с ленцой ответил спец.
Пальцы компьютерщика быстро мелькали над клавиатурой – просто невозможно понять, что он там делает.
Но Павел прекрасно представлял себе суть происходящего.
Вот оно, счастливое время, когда информация стала, наконец, главным оружием в умелых руках. Выражения, вроде «права человека», «неприкосновенность личной жизни» звучат просто смешно, когда ни одна структура не в состоянии уследить за всеми информационными потоками. Информация о каждом из нас в бесчисленных базах данных, живет своей собственной жизнью, удивляя порой неожиданными выкрутасами, вроде компьютерного «спама» или груды рекламы в почтовом ящике. И это самое безобидное. У многих волосы зашевелились бы, узнай, какие пути проходят данные о его паспорте, адресах, связях, предпочтениях и пристрастиях, больших и мелких грешках.
А если ты добровольно выплескиваешь в сеть информацию о себе, своих связях и предпочтениях, то не удивляйся потом сюрпризам, которые в любую секунду может выкинуть насмешница-судьба. Ведь никто не тащит тебя выворачивать наизнанку душу в каких-нибудь «Одноклассниках» – хищных пожирателях информации обо всех и каждом…
Одно позволяет жить более или менее спокойно: если ты ничего не значишь в этом мире – зловещий информационный механизм может никогда и не заработать: много чести уделять внимание каждому!
Но если ты, упаси бог, понадобился тому, кто обладает магической властью над информацией, оставь попытки скрыться, спрятаться, притвориться камнем. Тебя отыщут, где угодно – как мышь, которой бесполезно прятаться в лабиринте на лабораторном столе.
– Ага, есть, – невнятно сказал спец. – Да они почти все здесь, под боком…
Спец жевал что-то, и клавиатура была жирной от лоснящихся пальцев. Символично, что этих, забытых уже давно мерзавцев, выдернул, словно на удочку, такой отвратительный тип. Слизняк с засаленным компьютером вместо мозга…
