А Шнырь так и не объявился.
Яська пытался представить, что именно могло случиться с псом, но отчего-то ничего хорошего в голову не шло. Напротив, лезла самая настоящая жуть, населённая бездушными чудищами, из-за которых в реальный мир наведалось очередное зло.
Колька традиционно молчал, а оттого, делалось вдвойне не по себе.
Однажды Тимка нерешительно предположила, что, возможно, Шнырь отыскал прежних хозяев и просто позабыл про ребят. Однако эта версия выглядела ещё неправдоподобнее той, что озвучил сам Яська — про лохматых «друзей» Шныря.
Лето пропиталось запахом лебеды. По обочинам неугомонно трещали кузнечики. Утренний ветерок бесследно исчез, оставив мир на покровительство полуденного зноя. Вся деревенская живность расползлась по щелям; лишь на выходе из Колькиного двора, у самой калитки, на притоптанном пятаке, грелась маленькая ящерка.
Тимка, естественно, «ойкнула» от неожиданности, однако Колька тут же схватил несмышлёное создание за лапу и усадил себе на палец.
Тимка восхищённо выдохнула, но всё же поспешила отстраниться: кто его знает, чего можно ожидать от этого Кольки — как-никак мальчишка, со всеми вытекающими следствиями!
Колька остался серьёзен, а Яська пожалел, что внимание синеглазой подружки привлёк вовсе не он, а мрачный друг. Вообще, с появлением в их компании Тимки, Колька сделался каким-то не таким: замкнутым, молчаливым, постоянно дующимся непонятно на что или кого. Яська не знал, как объяснить подобные перемены в характере друга, виня во всём происходящем единственное, что шло на ум: исчезновение Шныря.
Возможно, всё в действительности обстояло именно так.
К речке двинули напрямик. Сначала шли вдоль дороги, путаясь в диком укропе; последний разросся до небывалых размеров, так что устрой в зарослях засаду — сроду никто не найдёт! Затем резко повернули налево, протиснулись в щель забора, что ограждал продовольственный магазин по периметру. Кое-как обошли заросли крапивы, то и дело «ойкая» и «айкая» от прикосновений жгучих побегов. Помотались на тарзанке за складами, после чего гудящей толпой скатились в небольшой овражек, за которым прижилось название «Извилистый». Правда долго петлять не пришлось: Колька знал маршрут на зубок, так что вёл восторженных прогулкой друзей, как самый настоящий проводник.
Внизу было прохладно: зной оказался бессилен против зарослей орешника, разросшейся ветлы и вымахавших в человеческий рост лопухов. Именно от последних и веяло той самой влажной прохладой, пропитанной мускусным ароматом, что обычно источают стебли конского щавеля. Яська естественно повёлся: «задрал» самый громадный лист, попробовал на вкус фиолетовый черенок… Потом долго отплёвывался, под звонкий смех Тимки и недовольное ворчание Кольки.
В отдельных местах под ногами хлюпало — отголоски недавнего паводка. Дело в том, что по весенней распутице овраг превращался в стремительный ручей, по дну которого с деревенских улочек в реку стекала талая вода.
Всюду рогатились завалы, слёживались оползни и мельтешили многочисленные рукава-отводы. Первые приходилось огибать, вторые — перелезать, а третьи — попросту игнорировать, дабы не сбиться с выверенного маршрута и, чего доброго, не заплутать.
Тимка походила на городского туриста, которому демонстрируют местные достопримечательности; девочка приоткрыла рот и крутила головой по сторонам, то и дело путаясь в побегах вороней пряжи или спотыкаясь о вылезшие из земли корни деревьев. Последние походили на затаившихся в ожидании добычи змей.
Яська с нетерпением ждал, когда же начнётся игра. Однако Колька, такое ощущение, и не думал об веселье; Яське хватило всего раз глянуть на друга, чтобы сказать с уверенностью, что игр сегодня точно не будет.
Хотя как знать…
Затем чаща неожиданно поредела. Сразу же сделалось заметно светлее. Снова напомнила о себе нестерпимая духота. Берега зажелтели сухой глиной и резко ушли вверх. Кое-где на крутых склонах обозначились тёмные провалы, так похожие на самые настоящие пещеры! Вокруг всё затихло.
Яська замер. Прислушался к стуку собственного сердца — больше ничего не было.
— Что это? — прошептала испуганная Тимка.
Колька оглянулся.
— Чего ещё?
Тимка молча указала на чёрные провалы.
— А, это… — Колька по-взрослому махнул рукой, открыто демонстрируя полнейшее безразличие к настороженности друзей. — Так, местные достопримечательности.
— В смысле? — не вытерпел Яська, попутно силясь заглянуть в один из зевов прямо со дна оврага.
— В прямом, — Колька подошёл к склону под одной из дыр, провёл ладонью по ссохшейся корке. — Берега целиком из глины сложены. Вот, — он наскрёб горсть рыжей породы и сунул под нос восторженным друзьям. — При помощи глины очень удобно скреплять печные кирпичи.
— А разве обычным цементом не крепче? — неуверенно предположила Тимка.
Колька аж фыркнул от подобной неосведомлённости.
— Каким цементом? Он жара боится, а глине — всё нипочём! Она ведь естественная, в смысле, ископаемая. А цемент на заводах делают. Так-то.
Тимка понимающе кивнула: нет, она и не думала обижаться, как того ожидал Яська.
— А они глубокие, проходы эти? — недолго думая, спросил Яська, немного «остужая» раскрасневшегося от собственных речей друга.
Колька пожал плечами. Разжал пальцы. Понаблюдал за тем, как оранжевые крупицы друг за дружкой, уносятся ветром. Затем всё же ответил:
— А кто их знает.
— Как это? — не поняла Тимка.
— А ты рискнёшь туда лезть? — Колька, будто подзадоривая, выжидательно глянул сначала на замершую в ожидании ответа Тимку, потом на ошарашенного Яську.
— А чего там такого? — осторожно спросил Яська.
Колька хмыкнул.
— Нестабильно там всё. Одного чиха будет достаточно, чтобы потолок обвалился.
— Ой, мамочки! — Тимка прижала ладоши к подбородку и с мольбой посмотрела на ребят.
Яська без слов понял, чего именно так страшится девочка. Однако почему-то сказал он совсем не то, что уже буквально вертелось на зыке:
— А если осторожно?
— Осторожно… — Колька фыркнул. — Да там низги не видно, в придачу!
— Ребята, вы чего, правда, хотите?
Яська лишь на секунду коснулся Тимкиной голубизны. Он не знал, что именно им движет в данный момент. Нет, любопытством это точно не было.
— Тимка, да мы только одним глазком!
— Но зачем? — Тимка раскачивалась на тонких ногах, с мольбой смотря на ребят. — Зачем?
Если бы они сами знали, зачем.
Колька прокатился с носка на пятку. С минуту колупал галошей застывшую под ногами глину. Всё же ответил:
