– Я не знаю. – зашипел Джеймс. – И ты не знаешь. Так что помалкивай, прошу!
Печенье много значило для нее, но, может, пришла пора расстаться с прошлым? Ведь остаться одной, когда ее друзья уйдут в сад, еще хуже. А печенье… будет и другое. Когда-нибудь. Под напряженными взглядами Амалии и Джеймса Лидия безмолвно вытащила желтую футболку из штанов, и ловко поймала пачку Труффолз. Четвертый вновь протянул ладонь, и Лидия подошла к нему, чтобы отдать своё печенье. Он положил пачку на стол, а затем схватил девчонку за руку, отчего та скривилась, словно испытав мучительную ноющую боль, и проводил в сад. Чуть позже, когда Лидия увидела Агнес и поняла, что произошло с Джулианой и Мартой, испытала жгучий стыд за свое поведение и почувствовала неприязнь к своему печенью, с которым так тяжело рассталась. Это ведь такая мелочь в сравнении с тем, что сделалось с Агнес или Джулс…. Верно говорят, всё познается в сравнении.
К столу подошел Джеймс, за который уже успел вернуться Четвертый. Они все ему улыбались, но очень скоро эти улыбки сползли. Всё это смахивало на шоу – куклы чревовещателя переглядывались своими пустыми глазками, тупо лупившимися друг на друга, и пожимали плечами.
– Да, друзья. – с плохо скрываемым триумфом сказал Джеймс. – Придется вам забрать что-нибудь другое.
Все, как один, они уставились на Джеймса.
– Ты обманул нас. – высоким голосом констатировал Третий.
– Ты нарушил правила. – подтвердил Четвертый.
– Не будет правил, и всё здесь рухнет. – подхватил Первый.
– Ты никуда не пройдешь… – заключил Второй.
– Да ладно вам! – в негодовании воскликнул Джеймс. – Вы не можете!
– О, да, можем. – закивал Первый. – Мы всё можем.
Джеймс, было, рванул к ним, решив, что, в конечном счете, физически сильней, но все четверо выставили вперед ладони, и он остановился.
– Лучше не делай этого. – пригрозил Первый. – Мы можем забрать твои ноги.
– Или голову. – кивнул Второй.
– Мы можем убить тебя, ты ведь еще живой. – напомнил Четвертый.
– Так что уступи дорогу Амалии и не предпринимай необдуманных поступков. – улыбнулся Третий. – Амалия, подойди сюда.
Та, испуганно взглянув на Джеймса, приблизилась, не заставляя их ждать ни секунды, а тот отошел в сторону, люто меряя уродцев взглядом. Он едва не стер зубы от ненависти. Но на них это не произвело ровным счетом никакого впечатления. И тогда Джеймс развернулся и зашагал прочь от стола, чтобы скрыться в лабиринтах живых изгородей. Он найдет другой способ попасть в сад. Что-нибудь придумает.
Теперь в центре внимания осталась одна Амалия, но и с ней как-то не заладилось.
– Хм… ничего ценного. – пожал плечами Третий.
– Книжка хороша, но она не твоя. – задумался Первый, жадно таращась на фолиант.
– А я знаю, чем она расплатится. – сообщил Второй и остальные посмотрели на него с любопытством. – Своими воспоминаниями.
Карлики задумались, а потом закивали, осознав, о чем тот толкует. Амалия чувствовала себя бесправной и жалкой, словно она больше ничего не решает, вся ее жизнь теперь в маленьких руках этих кукол. Четверо уродцев теперь мерили ее довольными взглядами.
– Какими еще воспоминаниями? – Амалия сильно занервничала, но ей никто не ответил, а Второй меж тем уже выходил из-за стола, чтобы встать перед женщиной.
Давненько она не чувствовала себя на грани потери самоконтроля. Амалия не собиралась уходить вслед за Джеймсом, но и расплачиваться памятью – видимо, последним, что от нее осталось – не улыбалось. С другой стороны книга в руках налагала на нее вполне конкретные обязательства. Причем слишком реальные, чтобы на них плевать. Словно некий артефакт из легенд, к которому та накрепко привязана. Как чертово кольцо Всевластия.
И тогда Амалия наклонилась, как было велено, позволив Второму коснуться ее темени своей маленькой темной ручкой. И то, что она держала еще секунду назад в голове – лица брошенных ею мужа и дочери – стерлось, как не было. Амалия знала, что так будет, но приняла это решение, помня, куда и к кому идет, а значит, воспоминания рано или поздно вернутся, потому что за всё нужно платить. Разве смерть не для этого? И поэтому она сейчас отдала своё самое дорогое, прекрасно зная, что каждый платит по своим счетам. Все это знают. В глубине души-то уж точно. Чуть ли ни самая растиражированная истина, хотя к ней мало кто оказывается готов. Амалия была. Она прождала чуть ли не всю жизнь, зная, что встретит свое возмездие, во что бы то ни стало.
* * *
Когда Ева вышла ему навстречу, Джеймс снова утопал в тумане растерянный и уязвленный. Мало того, что опять не пустили, так еще и без кольца остался. Да он чуть не плакал, прекрасно понимая, что бессилен перед этим Маппет-шоу[18]. И тут появилась она с дрожащей собакой со свернутой челюстью, трусливо притаившейся сзади. Впрочем, Джеймс и сам разделял эти чувства, увидев незнакомку. Ужас накрыл с головой дьявольской волной. Ведь она даже еще ничего не сказала, не сделала, но то, как смотрела, как вышла из своего укрытия, словно выплыла, излучало нечто пострашней того, с чем Джеймс уже успел здесь столкнуться. Он не мог пошевелиться, пока эта самая обычная на вид блондинка со следами запекшейся крови на лице подходила к нему.
Ева остановилась и в течение нескольких напряженных секунд пристально смотрела на Джеймса, а потом сказала:
– Я могу провести тебя в сад, если ты сделаешь то, что я попрошу. Хочешь?
Джеймс глянул на пса, едва различимого в тумане, чему тот был явно рад – скрыться отсюда, раствориться в белой поволоке небытия. Брат по несчастью. В глазах Джека читалось сочувствие и отчаяние. Лучше дать ей всё, что она хочет, брат, потому что иначе ты – труп, и душа твоя в большой беде.
– Да. – сказал наконец Джеймс.
– Хорошо… – улыбнулась Ева, и мороз сдавил горло лютой хваткой.
– Отдай мне свой пистолет.
– Пожалуйста! – тут же ответил Джеймс, с надеждой думая, что на этом всё, и вытащил из кобуры свой ругер. – Только он пустой.
– Ничего. – Ева взяла револьвер и спрятала в кармане тренча. – Ты позаботишься об этом.
Тот лишь брови поднял, боясь рот открыть.
– Та девчонка, что пронесла твое кольцо, у нее есть пуля, и я хочу, чтобы ты принес мне ее. Понял?
– Д…да. – выдавил тот, не смея перечить.
– Я надеюсь, ты понимаешь, что меня обмануть не получится?
– Конечно-конечно! – затараторил Джеймс, но Ева как будто не слышала.
– И если хотя бы мысль об этом закрадется в твою голову, то я сотворю с тобой такое, чего не было описано еще ни одним смертным или бессмертным воображением.
