Грузовик вдруг резко затормозил. Тоха уже привык, что и Тарас и Синий водят хорошо, и подобных пакостей от них не ждал. Вот и поплатился — отлетел назад, угодив спиной на кучу автоматов. Это было больно.
А еще непонятно. И страшновато. Почему так резко встали?
Рощин ухватился за автомат, Юлька и пацан тоже. Лысый не стал размахивать оружием — просунул голову в прореху в тенте, взглянул вперед. И тут же шумно выпустил облако удушающих газов прямо под нос поднимающемуся Тохе. Как чудесно, блин! Но в следующий миг Тоха чуть сам в штаны не подпустил — это что ж там дегенерата так перепугало, что он позабыл про последние остатки приличий?!
Рощин, перемахнув через задний борт, резко скомандовал:
– Бегом все за мной! В окоп! Приехали!..
* * *
Синий, наверное, заикой остался. А как не останешься, если на узкой лесной дороге нос к носу сталкиваешься с танком? Самый настоящий танк — огромный, мрачный и очень страшный. Тоха, в силу врожденного любопытства, покинув кузов, первым делом прямо на бегу уставился на источник переполоха. А когда увидел такую громадину, растерялся неслабо. За что моментально поплатился — налетел на сосну, едва последние мозги на стволе не оставив. Потирая шишку, укрылся за деревом, и уже оттуда вновь начал любоваться на грозную машину.
Танк не предпринимал никаких действий — просто стоял метрах в тридцати перед грузовиком. До ушей доносился равномерный гул серьезного двигателя — единственный признак, подсказывающий, что боевая машина не покинута экипажем. Пушка не шевелится. Да и не надо ей шевелиться — и без того точнехонько на кабину «Камаза» смотрит.
Выглядел танк грозно, но сильно потасканно. Над гусеницами какие-то ошметки висят, на броне вмятины и пятна ободранной краски (а иногда и обгоревшей), на боку башни свешиваются лохмотья металла — что-то там у него в хлам разнесло. Похоже, приключений у этой громадины было немало.
Грубая рука ухватила Тоху за шкирку, без нежностей поволокла куда-то в сторону и вниз. Пара мгновений, и он уже лежит в какой-то длинной яме с пологими стенками, в кожу впиваются сухие хвоинки и комки палых шишек, а в лицо шипит разъяренный Рощин:
– Дебил безмозглый!!! Я же по-русски сказал — все в окоп!!!
– Че за окоп?! — непонимающе пролепетал Тоха.
– Ты! Дебил! Не знаешь что такое окоп?! В нем ты сейчас сидишь!!!
Тоха не рискнул больше подавать голос. Окоп так окоп — пусть будет так. А, по его мнению, так просто длинный заплывший кювет. Хотя, наверное, Рощин прав — никто в лесу не будет вшивую дорогу так облагораживать. Осталась яма после войны, и вот — пригодилась.
Помимо Рощина здесь находились Юлька, Лысый и пацан. Тараса и Синего видно не было, но Тоха за них не переживал — наверняка нашли где укрыться.
Танк продолжал стоять — непонятная ситуация нездорово затягивалась. Не выдержав ожидания, Тоха тихо произнес:
– Может его бросили?
Ему никто не удосужился ответить, зато в окоп заполз Синий и, устраиваясь на дне, сообщил:
– Я с другой стороны его обошел. Бычки там, на дороге, свежие. И следы. Тоже свежие. Свинки курить вроде не должны.
– И танк незнакомый, — протянул Рощин. — Таких я у них еще не видел. Номер другой.
– Думаешь наши это? Люди?
– Без понятия…
– Тогда почему они не высовываются? Видели же, что мы не свинки.
– Откуда я знаю… Спасибо, что не пульнули в упор — грузовик-то у нас тот еще…
– Давай я вернусь, и постучу по броне. Не валяться же здесь до вечера.
– А услышат? — усомнился Рощин.
– А что? Думаешь, если броня, то глухо? Не переживай — я умеючи. Хорошо услышат — не сомневайся.
– Добро. Только аккуратно — сзади как-нибудь.
Синий уполз по своему же следу; все настороженно обернулись в сторону танка, ожидая развития событий. Игорь, выскочив позади гудящей машины, четко и смачно стукнул прикладом три раза. Тоха не знал, каково при этом было экипажу, но сам он звуки ударов расслышал отлично.
Реакция танка оказалась молниеносной и парадоксальной. Взревев двигателем, он резко рванул вперед — вот уж Тоха не ожидал, что такие тяжелые громадины могут так резво прыгать. Набирая скорость, бронированный монстр чуть подвернул в сторону, ударил по кабине грузовика уголком своей туши, потащил «Камаз» вперед с такой легкостью, будто это пустая коробка из-под фирменных тапочек.
Грузовик был потерян безвозвратно — изломанную машину танк злобно спихнул с обрыва в заполненный водой карьер. Сам, остановившись на краю, осторожно попятился назад, проворно развернулся на месте, снова замер.
Тоха, нервно хохотнув, предложил:
– Пошлем еще кого-нибудь постучать по броне? Только я сразу отказываюсь — не пойду.
Синего посылать не пришлось. Выскочив из леса, он встал в десяти шагах перед танком, и первым делом показал ему неприличный жест. Смелое деяние. На такую тупость даже Лысый побоялся бы сподобиться. Но Синий на этом не остановился — раздувая конфликт, обматерил танк по полной программе, сопровождая свою речь разнообразнейшими вульгарными жестами.
Танк не стал его давить. Под башней раскрылся люк, из него высунулась голова в шлемофоне, сонным голосом недоуменно вопросила:
– Ты кто?!
– А ты, б… как думаешь?! — продолжал кипятиться Синий. — Я что — похож на твою бабушку?! Или с кем ты там меня попутал?!
– А чего орешь?
– Ору?! Я ору?! Да я тебя, паразита кишечного, сейчас сосать заставлю! Ты же, опарыш гнойный, нашу машину угробил!!!
Танкист, видимо, слышал не все — двигатель мешал. Но, видимо, понимал достаточно:
– Так это ваш «Камаз» был?
– Ну ты блин гений — хоть бери да Нобелевскую премию вручай! А ты что — видел здесь другую машину? Или топил сегодня что-то еще в этом карьере? Или спросонья привык давить все, что перед бампером?! Какого?!!! А?!!! Я же тебе как человеку постучал, а ты?! Взял и оставил нас без колес!
На башне танка открылся другой люк — оттуда показалась еще одна голова, тоже в шлемофоне:
– Что здесь за скандал? — сурово вопросил новый участник событий.
Синий пояснил охотно:
– Да козлы рогатые лучше водят, чем вы! Вы нам грузовик разнесли, да еще и утопили! Прелестно!
– Миш, что там? — уточнила «верхняя голова» бронированного чудовища.
– Да я задремал случайно, на минутку, — затараторила «нижняя голова». — Устал ведь тоже — не удержался. А тут по броне стук какой-то непонятный. Спросонья подумал что обстрел, гляжу, а «Камаз» перед носом. Под тентом желтым. Ну я и не разглядывал больше — рванул на него, чтобы вырваться на ту полянку у карьера. А потом развернулся, и вижу — мужик вон ругается.
