Виктор. Летом стало ужасно модно отдыхать на юге Франции, смешно, верно? (Ставит свою чашку на стол.)
Сибилла. Смешно.
Эллиот. Очень смешно. Я хохочу уже несколько месяцев.
Аманда. Лично для меня здесь пожалуй, жарковато, хотя конечно, можно целый день не вылезать из воды.
Сибилла. Боже, я обожаю купаться! (Ставит свою чашку.)
Все смотрят на Сибиллу.
Виктор. У меня есть один друг. У него дом — на мысе Ферра. Прямо на самом берегу.
Сибилла. Да что вы!
Виктор. Да-да, прямо у самой воды. (Показывая, стучит рукой по краю стола.)
Все внимательно следят за его рукой.
Аманда. Как это должно быть, чудесно!
Виктор. Да, ему, похоже, там здорово нравится. (В сильном замешательстве ерзает на стуле.)
Эллиот. Вы просто обязаны расказать нам еще про кого-нибудь из ваших друзей.
Долгая пауза.
Виктор. А знаете…
Сибилла. Мне кажется…
Аманда (поставив свою чашку на стол, очень бодро). А вот я больше всего на свете люблю путешествовать. Меня всегда охватывает предчувствие приключений. Возбуждает все — и упаковка вещей, и получение визы и волнующие минуты перед самым отъездом, и потом, когда поезд или пароход уже отходит… Но, конечно, самое потрясающее (Берет чашку.) — это когда видишь какие-то неизвестные места, встречаешь каких-то новых людей, пробуешь какие-то странные блюда… (Пьет.)
Эллиот. После чего издаешь какие-то странные звуки…
Аманда, поперхнувшись от ярости, закашливается.
Виктор (встав, похлопывает Аманду ладонью по спине. Эллиоту). Это была выходка идиота!
Эллиот. Откуда я знал, что она начнет кашлять? (С силой хлопает Аманду по спине.)
Виктор (Аманде). Глотните кофе.
Аманда (с трудом). Оставьте… мне сейчас будет лучше.
Виктор (Эллиоту). Вы со своим юмором не знаете меры!
Сибилла. Зачем ты так говоришь? Эллиот тут ни при чем.
Виктор. Еще как причем! Эти его ослиные шутки…
Сибилла. А по-моему, то, что он сказал, было очень даже смешно.
Виктор. В таком случае, у тебя крайне извращенное чувство юмора!
Сибилла. Лучше уж такое, чем никакого, как у тебя!
Виктор. Да! Я не вижу ничего смешного в этом потоке вызывающе пошлых шуток!
Аманда. Зато уж ты не смог бы сказать ничего вызывающего, хоть лопни!
Виктор. Да уж я бы скорее лопнул!
Аманда и Эллиот берут в руки чашки.
Сибилла. Это ужасно, когда человек начисто лишен способности видеть смешное.
Аманда смотрит на Эллиота. Тот снова ей подмигивает. Она улыбается. Оба берут было чашки, но снова ставят на стол.
Виктор. Смешное? Я хочу, чтоб ты мне объяснила, что тут смешного, когда…
Сибилла. Мне тебя даже жаль, ей-Богу. Мне тебя жаль с того момента как мы поехали в Париж.
Виктор. Очень мило с твоей стороны, но я в жалости не нуждаюсь.
Сибилла. А сейчас мне тебя жаль как никогда.
Аманда и Эллиот спокойно завтракают.
Виктор. Почему же это именно сейчас?
Сибилла. Ну, если ты сам не понимаешь, то глупо и объяснять.
Виктор. Не понимаю, почему ты так хочешь поссориться. Я изо всех сил старался быть дружелюбным и заботливым.
Сибилла. Не очень-то ты был дружелюбным, когда пропал мой чемодан.
Эллиот передает Аманде вазочку с джемом.
Виктор. Потому что меня бесят люди, которые не способны следить за своими вещами!
Сибилла. Я способна следить за своими вещами! Тот чемодан — первая вещь, которую я потеряла за всю мою жизнь!
Виктор. Что-то с трудом верится!
Сибилла. Во всяком случае, если бы ты дал носильщику нормальные чаевые, все было бы в порядке. Нечего экономить на спичках. Было даже неприлично…
Виктор (стукнув кулаком по столу и поднимаясь). Бога ради, умолкни, наконец!
Сибилла (вставая). Как ты смеешь так разговаривать!
Эллиот и Аманда с интересом наблюдают.
Виктор. Потому что ты все эти дни действуешь мне на нервы!
Сибилла (гневно). Ах так!
Виктор. Ты одна из величайших в мире дур!
Сибилла. А ты один из величайших в мире хамов!
Виктор. Прекрасно, значит, мы в расчете.
Сибилла. Ничего, ты еще свое получишь.
Виктор. В каком смысле?
Сибилла. Сам знаешь — в каком! Так тебе и надо, раз ты такой болван, что позволил этой женщине (Жест в сторону Аманды.) в два счета обвести тебя вокруг пальца.
Виктор. На себя посмотри! Дать этому цинику уговорить себя снова вернуться к нему!
Аманда и Эллиот беззвучно смеются.
Сибилла. Он не циник, он — жертва! Точно так же, как и ты!
Виктор. Он — жертва?! Какой идиотский бред!
Сибилла. Это не идиотский бред!
Эллиот берет Аманду за руку и целует кончики ее пальцев.
Ты слишком много хвастаешь, ругаешься и грозишься, а как до дела, так ты тише воды, ниже травы! Даже слепому ясно, что ты вляпался. Как вспомню все, что ты о ней говорил, мне смешно! Смешно смотреть, как она снова тебя окрутила.
Эллиот целует Аманду.
Виктор. Очень убедительно в устах женщины, у которой хватило мозгов выйти замуж за алкоголика.
Сибилла. Ах, вот о чем она тебе тут говорила! Я должна была догадаться. Только я боюсь, она при этом забыла сказать, что она сама вчера выхлестала подряд две бутылки коньяку, и что ее первый брак распался из-за того что она постоянно возвращалась домой посреди ночи, с пьяной бранью и отрыжкой!
Эллиот что-то шепчет на ухо Аманде. Та согласно кивает.
Виктор. Если тебе это он сказал, то это грязная ложь!
Сибилла. Правда, правда!
Виктор. И если ты в эту ложь поверила, значит, ты легковерная идиотка с куриными мозгами!
Сибилла (рыдая). Как ты смеешь!
Аманда и Эллиот тихо поднимаются и, держась за руки, направляются к створчатым дверям. Эллиот надевает шляпу, подбирает с пола чемоданы. Аманда берет с рояля свою шляпку и перчатки.
Меня в жизни никто не смел так оскорблять! Как ты смеешь!
Виктор (уже вовсе не сдерживаясь). Видит Бог, у меня для этого есть основания! За эти дни ты меня вконец извела своими причитаниями и нытьем! Я чуть не свихнулся от твоего хныканья! То, что ты глупа, как пробка, я понял сразу, но я не подозревал, что ты к тому же еще занудная и злобная мегера!
Сибилла (рыдая). Замолчи! Замолчи! Изверг! Чудовище! Убийца!..
Она с размаха бьет его по лицу, он хватает ее за плечи и трясет изо всех сил, а в это время Аманда и Эллиот тихонько выскальзывают из комнаты, и закрывается занавес.
