Аманда. Уж на твоем-то месте я бы помолчала.
Эллиот. Интересно, они друг с другом встретились, или страдают по отдельности?
Аманда. Слушай, давай сменим тему, она меня угнетает.
Эллиот. Мне все кажется, что он или она, а то и оба могут сюда нагрянуть.
Аманда. Нет уж, лучше не надо! Это будет малоприятно.
Эллиот (дружелюбно). Это будет чудовищно.
Аманда (почти радостно, как ребенок). Но ты хоть сознаешь, что мы с тобой живем во грехе?
Эллиот. А для католиков тут нет греха. Католики не признают развода.
Аманда. Милый, мы же с тобой не католики.
Эллиот. Неважно. Все равно приятно, что папа римский на нашей стороне. Мы заключили брак перед лицом Господа, и этот брак все еще в силе.
Аманда. Перед лицом Господа, мы, может, и в порядке, зато в глазах общества выглядим ужасно.
Эллиот. Ну и кого это волнует?
Аманда. А после того как Виктор и Сибилла дадут нам развод мы с тобой снова поженимся?
Эллиот. Я думаю, да. А ты?
Аманда. Если честно, меня теперь брак пугает.
Эллиот. Да уж, дело темное.
Аманда. Может, именно из-за того, что мы тогда публично потопали под венец, у нас потом все так быстро и развалилось.
Эллиот. Из-за этого, а главное, потому что мы не умели нормально вести себя друг с другом.
Аманда. А ты думаешь, теперь у нас получится?
Эллиот. Во всяком случае эта неделя была успешной. Мы всего пару раз звали на помощь Джорджа Гордона Байрона.
Аманда. Джордж Гордон — это слишком длинно. Давай просто — Байрон.
Эллиот. Договорились.
Аманда. Знаешь, тебе ужасно идет этот халат.
Эллиот. Я в нем очень обольстителен, не правда ли?
Аманда. Ты не будешь возражать, если я подойду и поцелую тебя?
Эллиот. Сделайте одолжение, миледи.
Аманда подходит к Эллиоту, целует его. Она стоит позади его кресла, ее правая рука у него на плече, левая — в его руке.
Аманда. Нет, какие же мы были дураки — обрекли себя на пять лет ненужных страданий.
Эллиот. А может, очень даже нужных. Может, они помогли нам дозреть и стать вполне съедобными фруктами. (Целует ей руку.)
Аманда. А когда мы с тобой были вместе, ты допускал мысль, что я тебе изменяю?
Эллиот. Допускал. И практически ежедневно.
Аманда. Я тоже тебя подозревала. Я постоянно себя мучила, воображая, как ты кувыркаешься на диванах всяких разбитных вдовушек. (Стоит за спинкой своего кресла.)
Эллиот. Почему же непременно вдовушек?
Аманда. Потому что конкретно я подозревала Клару Лэвенхем.
Эллиот. Ах, Клару!..
Аманда (оттолкнув кресло). А что это у нас такой тон? «Ах, Клару!» — как-то уж слишком безразлично!
Эллиот. Она была очень милая.
Аманда. Милая! Ну еще бы! Очень, очень милая!
Эллиот (посылая ей воздушный поцелуй). Ангел мой.
Аманда. У тебя с ней что-то было? Я имею в виду, когда мы расстались?
Эллиот. Ну, зачем тебе это знать?
Аманда. Так, просто любопытно.
Эллиот. Опасная тема.
Аманда. Ну что ты, теперь уже не опасная. Я вовсе не рассчитываю, что эти пять лет ты был большим аскетом, чем я.
Эллиот (подпрыгивая в кресле). Что?!
Аманда. Тем более, Клара, действительно, была очень хороша собой. Правда, мне она казалась какой-то уж больно задорной — но это, вероятно, шло от ее феерической глупости.
Эллиот. Постой, что значит, я не был большим аскетом, чем ты? Ты это о чем?
Аманда. А ты не понимаешь — о чем?
Эллиот (вставая). Боже мой! (Взгляд презрения.)
Аманда. Что такое?
Эллиот. А ты не понимаешь — что такое?
Аманда (мягко). Не делай ложных выводов. Я всего лишь пыталась забыть тебя. И в любом случае, я уверена, число твоих романов неизмеримо больше, чем моих.
Эллиот. Есть некоторая разница. Я мужчина.
Аманда. О да, сэр, разумеется, и наше дело — печь сухарики с тмином и носить кринолин.
Эллиот. Слишком свободная женщина — в этом мало хорошего.
Аманда. Слишком свободная женщина — в этом мало хорошего для мужчин.
Эллиот (саркастически). Ах, как современно! Твои прогрессивные взгляды просто потрясают!
Аманда (пытаясь избежать ссоры). Не злись, дорогой, я вовсе не была такой уж падшей женщиной. Пять лет — большой срок, но если у меня что-то с кем-то и было, то ни разу ничего серьезного.
Эллиот. Ну все, замолчи, ради Бога!
Аманда. Ну, а как насчет тебя?
Эллиот. Хочешь, чтобы я рассказал?
Аманда. Нет, нет, не хочу. Беру свои слова назад. Не хочу.
Эллиот (с яростью). У меня был безумный роман с одной, из Южной Африки.
Аманда. С кольцом в носу?
Эллиот. А тебе это претит!
Аманда. Все, хватит доводить друг друга. Сядь, дорогой, а то я уже нервничаю.
Эллиот (помолчав). Хорошо, я сел. (Медленно садится на левый край дивана.)
Аманда (садясь на правый край дивана). Мы уже сто раз обязаны были закричать «Байрон!»
Эллиот. Ничего, любовь и так победила.
Аманда. И не надо таким склочным тоном. Давай постараемся, чтобы на этот раз все было как можно лучше, а не как можно хуже.
Эллиот (протягивая ей руку). Вот моя рука.
Аманда (подавая свою). Вот моя.
Эллиот (откидываясь назад). Так удобнее.
Аманда (тоже откидываясь). Гораздо удобнее.
Эллиот (после паузы, очень живо). Вы уже ангажированы на этот танец?
Аманда. Была, как это ни смешно, но мой партнер внезапно заболел.
Эллиот (вставая и направляясь к радиоле). Опять эта проклятая эпидемия оспы!
Аманда. Нет, у него что-то с поясницей.
Эллиот. Могу я надеяться, что вы потанцуете со мной? (Ставит пластинку.)
Аманда. С большим удовольствием.
Эллиот (танцуя с ней). Здесь довольно гладкий пол, не правда ли?
Аманда. О, я думаю, борная мастика ему не повредит.
Эллиот. Обожаю борную мастику!
Аманда (глядя в сторону публики). Боже, почему великая княгиня Ольга лежит под роялем?
Эллиот. Переживает. Неделю назад, возвращаясь из Пальборо, скончался ее супруг. Такое горе…
Аманда. Из Пальборо? Что он мог делать в такой дыре?
Эллиот. Толком никто не знает, но, говорят, банальная история.
Аманда. Понимаю.
Эллиот. Чудесные вечера устраивает леди Бандл, не правда ли?
Аманда. Прелестные. Она ужасно милая старушка.
Эллиот. И страшно остроумная. В течение всего ужина она обстреливала гостей креветками через свою слуховую трубку!
Долгий поцелуй, во время которого Эллиот увлекает Аманду к дивану, усаживает ее, затем подходит к радиоле, выключает. Аманда сидит, о чем-то задумавшись.
Эллиот. Ты о чем задумалась?
Аманда. Да так, ни о чем.
Эллиот. И все-таки? Я же тебя знаю.
Аманда. Бедная Сибилла.
Эллиот. Сибилла?
Аманда. Да. Я думаю, она тебя ужасно любит
Эллиот. Ну, не ужасно. Для «ужасно» у нее не хватило времени.
Аманда. Ей сейчас, должно быть, очень тяжело.
Эллиот. Перестань, Аманда, прошу тебя! Мы уже достаточно об этом говорили.
Аманда (поджав ноги садится в угол дивана). Это были попытки оправдать себя.
Эллиот. А какие нам нужны оправдания? (Садится в противоположный угол дивана.) Люди обязаны уметь трезво оценить положение. Как только мы с тобой увидели друг друга, обоим стало ясно: себя не обманешь. Мы это поняли в первую секунду, хотя какое-то время еще боялись себе признаться. И, слава Богу, что мы не стали с этим тянуть, а сходу все решили.
Аманда. Ты думаешь, мы все равно бы это сделали?
Эллиот. Конечно. Только потом было бы в сто раз тяжелее.
Аманда. А вдруг мы бы так и не встретились? Ты был бы счастлив с Сибиллой?
