в одну тюремную камеру.
Самуил без конца ходит взад-вперед. Арон не выдерживает:
— По-твоему, когда ты ходишь, ты не сидишь?
■
Коган вышел на первомайскую демонстрацию с плакатом:
«Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».
К нему подбегает парторг:
— Да вы что, в своем уме? Когда вы были ребенком, товарищ Сталин еще не родился.
— Вот за это ему и спасибо!
■
Начало века. В воздухе уже новые веяния. В местечке спорят, делать обрезание или нет. Молодежь против, старики — за. Позвали авторитетную старую тетю Цилю.
— Обязательно делать, — говорит тетя Циля.
— Но почему? — кипятится молодежь. — Приведите доводы.
— Ну, — мечтательно улыбаясь, говорит тетя Циля, — во-первых, это красиво...
■
— Абраша, как живешь?
— На пять с плюсом.
— Это как?
— Пятая графа плюс все остальные неприятности.
■
— Хаймович, наш директор, наверное, уйдет от нас.
— Откуда вы знаете?
— Он меня вчера вызвал к себе и говорит:
«Мы с вами, Рабинович, наверное, не сработаемся».
■
Еврей получает письмо из Америки. Прочитав его, сообщает жене:
— Наша тетя Рохл умерла.
— Ой вей, какое несчастье!
— Подожди... Она завещала нам пять тысяч долларов.
— Чтоб она была здорова!
■
— Хаим, сколько ты можешь съесть пирожков натощак?
— Штук пять-шесть.
— Ну и дурак же ты, Хаим! Натощак ты ешь один пирожок. Все остальные уже не натощак.
— Ой, какая хохма! Как я сейчас Абрашу поддену! Абраша, иди сюда!
Скажи, сколько ты .можешь съесть пирожков натощак?
— Один.
— Ну и дурак ты, Абраша! Сказал бы: «Штук пять-шесть», я бы тебе рассказал такую хохму!
■
Умирает католикос всех армян. Перед смертью говорит:
— Дети мои, берегите евреев! Потому что, когда покончат с ними, то примутся за вас.
■
Одесса. Рыбный ряд. Две женщины: одна покупает бычка, другая продает.
— А что, у вас бычок свежий? Еше живой?
— Нет, он уже умер.
— То-то я удивляюсь на цену: вы ему на похороны собираете?
■
Одесса. На причале стоят два еврея. Один, глядя на воду, говорит:
— Настоящие моряки не говорят «это дерьмо», они говорят «это непотопляемо».
■
— Шлема, ты мне можешь одолжить тысячу рублей?
— К сожалению, я при себе ничего не имею.
— А дома?
— Дома? Спасибо, дома все здоровы.
В Израиле, как и в Америке, есть «детские сады» для взрослых. Это такие симпатичные комфортабельные пансионаты, где старые люди проводят время. Их привозят из дома, они завтракают, обедают, ужинают, общаются, играют в шахматы, смотрят видео. Очень часто для них устраивают концерты. Звезды тоже выступают. Ян Левинзон после такого концерта идет к своей машине и видит, как две старые зрительницы тоже идут с концерта и громко разговаривают:
— Тебе понравился Ян Левинзон?
— Мне не понравился Ян Левинзон.
— Ян Левинзон?
— Ян Левинзон.
— Интересно, почему же тебе не понравился Ян Левинзон?
— Ну, во-первых, я забыла свой слуховой аппарат...
■
— Гражданин Гольдберг, говорят, вчера Кацман подстерег вас в лесу и дал пощечину.
— Э, тоже мне лес! Всего-то пара деревьев.
■
Ночь. Абрам не спит, вздыхает, ворочается в постели.
— Абрам, — спрашивает жена, — что ты не спишь?
— Ты понимаешь, я должен Изе сто рублей, а отдать нечем...
Жена стучит в стенку:
— Изя! Мой Абрам должен тебе сто рублей? Так вот, он их тебе не отдаст! Спи, Абрамчик, спи спокойно. Теперь пусть он ворочается!
■
Приходит человек к священнику:
— Батюшка, я совершил большой грех.
— В чем же грех твой, сын мой?
— Я обманул еврея.
— Ну, это не грех.
— А что же?
— Это чудо.
■
Молодой человек спрашивает у раввина:
— Ребе, скажите, а что означает, если у девушки на руке обычное кольцо?
— Обычное?.. Это ничего не означает.
— А если у нее на руке обручальное кольцо?
— Это значит, что она замужем.
— А если у девушки на руке и обручальное кольцо и обычное?
— Это значит, что она замужем, но это ничего не значит.
■
Старый еврей задумался.
— Хаим, о чем ты думаешь?
— Я вот думаю, зачем в слове «Хаим» буква «р»?
— Но там нет буквы «р».
— А если вставить?
— А зачем?
— Вот и я думаю, зачем?
■
К раввину обращается молодая женщина:
— Ребе, помогите! У моего мальчика запор.
— Читай псалмы.
Через неделю она опять приходит к раввину:
— Ребе, что делать? Теперь у моего мальчика понос.
— Читай псалмы.
— Как? Разве псалмы не слабительное?
■
В роддоме еврейскому новорожденному акушерка на запястье надевает бирку с именем. Русская женщина в палате спрашивает акушерку:
— Что это?
— Знак качества.
— А моему?
— Положено только на экспортную продукцию.
■
На вступительном экзамене в МГУ еврея-абитуриента хотят завалить.
— Как вы объясните тот факт, что Лев Толстой помнил себя с сорокадневного возраста?
— Ничего удивительного. Я помню себя с восьмидневного.
— Что же вы помните?
— Помню, что пришел старый еврей с бородой и отрезал мне возможность поступления в университет.
■
В поезде молодой человек то и дело достает из кармана коробочку с обручальным кольцом. Еврей, сидящий напротив, начинает рассуждать: «Этот молодой человек собирается жениться. Но на ком? Поезд идет на Жмеринку, а в Жмеринке, насколько мне известно, сейчас три невесты. Для дочери Гитмана он слишком беден. Для дочери Калиевича он слишком интеллигентен».
— Молодой человек, и когда же ваша свадьба с дочерью Хаймовича?
— Откуда вы знаете?
— Я вас вычислил.
■
Разговаривают трое.
— Я еврей по матери.
— Я еврей по отцу.
— А я еврей по жизни.
■
К раввину приходит местный купец.
— Ребе! — кричит он. — Я разорен!
— Ша! Успокойся! Откуда ты знаешь?
— Из своих бухгалтерских книг.
— Почему же ты их не выбросишь?
■
Богатый американец приехал в Израиль и посетил одну деревню. Увидел фермера и просит показать, сколько у того земли. Фермер показывает на небольшой засеянный участок.
— И это все? — спрашивает американец,— Вот у меня в Америке земли навалом. Если утром сяду на свою машину и поеду, то только к
