Заведующая хочет, чтобы в отделении была аминокапроновая кислота… Завры караваном…
Подаю голос:
— При ДВС аминокапронку нельзя.
— А что можно?
— Я считаю, что необходимы реанимационные мероприятия. Надо капать полтора литра плазмы, тромбоцитарную массу, он должен получать два вида антибиотиков: «Тиенам» и «Ванкомицин». Его надо переводить как минимум в реанимацию, как максимум — в «Склиф» в асептическую палату. Также сейчас его надо раскапать.
— Больно вы умный.
— Давайте не будем переходить на личности.
— Реаниматоры отказываются. Говорят: нет жизнеугрожающего состояния.
Завры караваном… Массаракш…
— Он получает «Цефезол», глюкозу с инсулином, «Децинон». Полагаете, это адекватное лечение?
— Если вы (каждое слово чеканится, будто я ей экзамен сдаю и проваливаюсь) считаете себя таким умным, напишите назначения. И не только напишите, но и попытайтесь получить все то, что назначите.
— Историю.
Вывожу красивым почерком… Когда я злюсь, почерк до безобразия красивый, почти каллиграфический.
Состояние крайне тяжелое, бла-бла-бла…
Рекомендовано:
1. Перевод в реанимацию. Экстренно. Асептическая палата.
2. Установка двух центральных катетеров.
3. «Тиенам» 1000 мг внутривенно капельно каждые восемь часов (инфузия не быстрее 30 минут!).
4. «Ванкомицин» 1000 мг внутривенно капельно каждые восемь часов (инфузия не быстрее 60 минут!).
5. Sol. Glucosae 5 % — 400,0. Insulini — 4 Ед. внутривенно капельно.
6. Свежезамороженная плазма 1500 мл внутривенно капельно.
7. Контроль креатинина каждый час.
8. Контроль электролитов каждый час.
9. Sol. Euphyllini 2,4 % — 10,0 внутривенно струйно медленно (в течение 5 минут).
10. Sol. Prednisolone 75 mg — 3,0 внутривенно струйно.
10. Динамический контроль диуреза.
11. Общий анализ крови каждые 3 часа.
Ставлю подпись.
— А теперь попытайтесь достать все это.
Звоню в трансфузию. Плазму не дают. Суки. Завры караваном!
— Очень хорошо. Я сейчас в присутствии трех докторов составлю и подпишу акт вашего отказа. Пять человек подпишутся из различных отделений.
— Присылайте сестру… Выдам литр…
Звоню в аптеку.
— «Тиенам»? «Ванкомицин»? Молодой человек, вы бы опохмелились перед звонком…
— Очень хорошо. Я сейчас в присутствии…
— Присылаем лекарства.
Звоню в ЭКГ:
— Экстренно ЭКГ в кожу.
— Через полчасика буду.
— Вашу мать! Вы будете здесь через три минуты или я вас лично на дерево загоню!
Почему на дерево?? При чем тут дерево?
— Уже бегу.
Звоню в реанимацию:
— Забирайте больного.
— Ни хера. Он не реанимационный.
— Если вас здесь не будет через пять минут, я отлучу вас от церкви!
Опять непонятно… при чем тут церковь?
— Ладно, иду…
Короче, к одиннадцати часам вечера больной был в реанимации…
Но все равно к утру погиб…
Пусто все. Грустно…
Рассказать, как до этого в отделение поступила девочка с острым пиелонефритом? А как через полчасика после поступления у пациента был анафилактический шок со всеми прелестями на физрастворе? А как пришел сам главврач и сказал, что за урологией числится большой начальник, которого положили в люкс-палату в хирургии? Или что строитель будил меня трижды с почечной коликой? Все потому, что боялся внутривенного укола…
А сколько бумажной работы было…
А еще я не успел посмотреть сериал «Скорая помощь»…
ПрологНадо отметить, что я часто сплю в пижаме. Ну, нравится мне. Ну, не люблю я мерзнуть. И потно-липким тоже спать не люблю. Мешает это мне. Но тут есть один парадокс. Брутальность не позволяет мне самому покупать себе пижамы. Посему их покупает мама… Ну, а каждый из нас для своей мамы — это в любом случае маленький ребенок.
Результат: у меня есть летняя пижама. Очень хорошая. Но на ней… нарисованы веселые и сонные слоники. Ну, что ты будешь делать…
Собственно событиеЕреван. Весна. Ночь. Спокойный сон обрывается звонком телефона. Звонит сестра.
— Ов, папе плохо, — голос сестры срывается на плач.
— А? Что? Почему плохо? Где плохо? Что болит? Я сейчас приеду.
— Он уже сознание теряет от… от… от… — Понять ничего невозможно, в трубке — сдержанные рыдания.
— Еду.
А вот теперь представьте себе тушку в 102 кг, которая, как колобок, срывается с места, в три часа ночи бежит вон из дома, захватив довольно обширную аптечку.
— Братан! — кричит тушка шоферу. — Отцу плохо, рви в Массив.
Следующие пять минут, которые потребовались водителю, дабы доставить тушку из Касьяна в Массив, слились в один сплошной гудок. Тушка роется в карманах штанов, достает пять тысяч драмов, выпрыгивает на ходу из машины, бросая водителю: «Жди!», и влетает в квартиру отца. На этаже никто не спит, человек пять с мобильников звонят разным врачам, кричат в трубку: «Будите профессора Ананикяна, академика Агаджаняна, позвоните в Нью-Йорк Араму Аристагесовичу, человеку очень плохо».
Появление сына было встречено гулом облегчения и… странными взглядами. Отец буквально ходит по потолку, громко стонет, периодически падая на кровать, и, как завзятый наркоман, умоляет дать ему морфий. Тушка Диланяна подходит к отцу, оценивает на взгляд его состояние и слегка бьет по пояснице справа, дабы удостовериться в верности своего диагноза. Лучше было ему этого не делать, ибо в результате Диланян-старший страшно закричал, выбежал из квартиры и начал убежденно доказывать всем испуганным соседям, что Диланян-младший является прямым потомком Самвела (Примечание: Самвел — историческая личность, убил отца и мать за предательство родины.), желает смерти родному отцу, дабы стать единоличным владельцем машины Диланяна-старшего. (Примечание: «Волга-21» в состоянии «если сильно толкнете, то, может быть, сдвинете с места… Но не остановите.»)
Тушка Диланяна-младшего, привыкшая к похожим эпизодам, терпеливо достает сигарету, равнодушно прикуривает и выдает диагноз: «Камень отходит. Ничего страшного, сейчас уколю, все пройдет». Надо сказать, что хитрожопость тушки Диланяна-джуниора не знает границ, и ход этот был, по сути, популистским. Он-то знал, насколько сложно уговорить собственного отца на ма-а-а-а-а-аленький укольчик… Дальше произошел следующий разговор.
— Ты что мне колоть будешь, сын?
— «Баралгин» в вену, «Диклофенак» в мышцу, не поможет — блокаду по Лорин-Эпштейну. Закатай рукав.
— Сначала иглу покажи.
— Вот.
— Если эта штука называется иглой, то, люди честные, объясните мне, что называется шилом?
— Прекрати. Закатай рукав.
— Послушай. Ты врач. Ты же не медсестра. Давай позовем соседку, она работала медсестрой.
Ха. Ха-ха-ха. Я хочу на это посмотреть…
— Давай, — Диланян-джуниор достает вторую сигарету, прикуривает, со смаком вдыхает дым и ждет продолжения событий.
Приходит медсестра. Молодая женщина на сносях, с такими отеками, что ее впору саму класть в больницу. Молча закатывает рукав Диланяна-старшего, долго прицеливается и… Втыкает иглу, судя по реакции болезного, прямо в срединный нерв. Болезный тихо уходит в обморок, успев высказать мысль: «Вахмамаджан, что же с детьми будет».
Тушка Диланяна-младшего начинает злиться. Ласково отодвигает мегатонную гестозницу-медсестру, в мыслях кроет матом Атанеса Диланяна, первородного князя Гориса, молча достает нашатырный спирт и дает отцу понюхать. Отец приходит в себя. Окружающую его толпу он воспринимает как дорогих гостей, непонимающе смотрит на них, делает пригласительный жест и говорит:
— Проходите, садитесь, попейте кофе, сейчас обед будет готов.
— Отец, ложись, а? А вы, любезные и уважаемые дорогие гости, можете быть свободны.
Тонометр, давление — уже норма, внутривенно «Баралгин», внутримышечно «Диклофенак», две таблетки «Но-шпы», «Омник»… Приступ боли купирован.
— Пойду таксиста отпущу, он меня там ждет…
Эпилог— Братан, спасибо тебе большое, все хорошо, зайди попей кофе, потом можешь поехать.
— Послушай… Можно я тебе один вопрос задам? — водитель такси мнется, пугливо озираясь по сторонам.
— Давай.
— Скажи мне, ты же ведь врач?
— Ну да.
— Вот ты такой достойный сын такого достойного отца (не удивляйтесь, за те полчаса, пока он стоял у подъезда и курил, он успел узнать все семейные тайны Диланяна, включая историю с форелью в трусах)…
— Ну…
— Скажи мне, я, повидавший жизнь человек… — Выражение лица водителя указывает на то, что он крайне стойкий человек и вполне может стерпеть жестокие удары судьбы, как было неоднократно.
— Что сказать-то? — Диланяну уже начинает надоедать этот непонятный разговор.
