Несчастные
Летом, начиная приблизительно так с июня и аж по октябрь, везде и повсюду на улицах, в садах, в театрах, в магазинах, в трамваях, поездах, учреждениях и т. д. появляется особая категория людей.
Не заметить их нельзя, они настырно лезут вам на глаза своим поведением, а чаще цветом загорелых лиц, нарочито оголенных шей, грудей, рук и ног.
Это – курортники.
Люди, которые только что вернулись с курортов.
Они громко разговаривают, рассказывают курортные анекдоты, смеются, корчат из себя веселых, жизнерадостных, беззаботных, счастливых.
Но не верьте им.
Все это – фикция, обман. Все это – для людского глаза.
На самом деле это несчастные люди.
Поговорите с ними внимательно и вы убедитесь, что это несчастнейшие люди нашей счастливой эпохи.
Я лично уже убедился, ибо разговаривал.
– Доброго здоровья, Кити.
– Ах, Сочи…
– И не думал менять псевдоним. Даже судебные исполнители уже привыкли описывать меня как Чечвянского. Как поживаете?
– Четырнадцать.
– Что?
– Взяла четырнадцать.
– Ах! Вы вон про что! Очень рад! Фунтов?
– Кило!
– Счастливая!
– Не очень. Против прошлого года не добрала кило.
– А-я-яй! Чем же объяснить такую катастрофу? Малым процентом озона в сочинском воздухе или, может…
– Ах! Какие там вазоны… Питание. Так намучилась!.. Масла мало, яиц мало, молока мало, мяса мало, хлеба мало, фруктов мало…
Иван Иванович! Здрас-с-с… Ишь! Прямо арап! На хлебозаготовках шпарились?
– Как раз… Из Ялты вчера вернулся.
– Из Ялты? Чудесно! Сколько взяли?
– Ой, не спрашивайте. Даже пуда не набрал.
– Неужели? Как же вы пережили такой удар? Подумать только: замдира треста и беспудовый, можно сказать, человек…
– Как пережил? Выстрадал. Вон как. Сплошная мука!
– Да в чем дело?
– Не знаете? С питанием ужас… Масла мало, сала мало, яиц мало, сыру мало, мяса мало, курей мало, винограду мало, хлеба, да и то черного, мало… Бывайте… Ох-хо-хо!
– Какой чудный загар! Евпатория?
– Новый Афон.
– Сколько взяли?
– Представьте, похудела.
– Да не может быть! И вы так спокойно про это говорите? Я всегда говорю, что сама природа назначила вас для героических поступков. Такой характер… Скала! Гранит!
– Скала. Уже неделю с этой скалы капают слезы. Подумать – похудеть после курорта… Весила пять тридцать девять, а сейчас пять тридцать четыре. Пять фунтов, понимаете вы, бездушный мужчина!
– Понимаю, понимаю, без пяти фунтов женщина. Да «как дошла ты до жизни такой»?..
– И не остроумно. Если б вы знали, как там с питанием.
– Да ну? Перебои?
– Кризис! Буквально кризис! Масла мало, сала мало, яиц мало, молока мало, сметаны мало, сыру мало, фруктов мало, кофе мало, какао мало, винограду мало, а мясо, представьте себе, исключительно баранина. Полтора месяца буквально выстрадали…
– А! Привет! Что это с вами?
– А что?
– Да так… Будто не умывались.
– Ха-ха-ха! Ой, уморил! Ей-бо! Вот чудак! «Не умывалась…» Да это ж загар!
– Такой грязный?
– Фи-и. Это специальный загар.
– Как же он делается?
– Э… Это уже не… Не скажу. Ни за что на свете. Секрет!
– Ну, ладно. А как вообще!? Вы где были?
– В Алуште.
– Хорошо?
– Великолепно! Знаменито! Анекдот новый слышали? На одном пляже лежит мужчина… Xи-хи-хи… Закрылся, понимаете, газетой… Xxи-xи…
– Слышал. Благодарю. А как с питанием?
– Ах! Боже мой! Я и забыла… Ужасно!
– Кризис?
– Где там… Тс-с-с…. Крах! Просто крах… Сала мало, мяса мало, икры мало, балыку мало, крабов мало, молока мало, сыру мало, сметаны мало, гоголя-моголя мало, белого хлеба мало, яблок мало, персиков мало, абрикосов мало, винограду мало, ананасов мало, дынь мало, консервов рыбных мало, консервов овощных мало, повидла мало, варенья мало. А масла за два месяца даже не пробовала…
– Что вы? Действительно, ужас! Без масла?
– Ага. Такой кризис, такой кризис на масло, что едва-едва хватило для загара…
– Для загара?
– Ну… Ой, уже и выболтала секрет… Родненький… Ради Бога, не говорите никому про секрет… Я столько перестрадала. Подумать только… Комната двести рублей, а тут еще с питанием… Сала мало, курей мало, индюков мало, поросят мало, ягнят мало… Родненький! Пожалуйста ж, никому про секрет…
– О! Будьте уверены! Молчу! Молчу, как телеграмма «с оплаченным ответом»! Да разве ж я не пониманию людских страданий? Кашалотов мало, бронтозавров мало, удавов мало…
– Мало…
– Пороть вас мало…
– Родненький! Шутит… Ха-ха-ха…
– Нет, не шучу, черт побери! Колибри мало, пеликанов мало, жирафов мало, кенгуру мало… Родненькая… чтоб тебя разорвало!
Граждане! Не верьте жизнерадостным и беззаботным людям с лицами и шеями цвета давно не чищенного желтого башмака.
Люди те – несчастные.
Сейчас у нас сильный напор на общественное питание пошел.
По плану напирают.
И декреты, и газеты пишут, отдельные деятели по поводу высказываются, и профактивисты по сути выражаются.
Поэты стихи про общественное питание слагают, писатели про героев огуречного фронта романы строгают.
Кроликов уже не только в школах, а даже и в детских садиках начали разводить.
У нас уже есть и дошкольные кролики, и кролики средней школы, и кролики высшей школы.
Недалеко то время, когда за кроликов возьмутся в Академии наук, у нас будут, очевидно, и академические кролики.
А что вы думаете? Раз надо – надо.
Однако не одни кролики и поэты решают судьбу общественного питания.
Есть еще много вещей, которые решают.
Примером, ложка.
Она тоже решает. Она тоже играет функцию. Ложка тоже не абы какое орудие производства на столовском фронте.
Перевод рассказа «Ложки» в «Клубе 12 стульев» «ЛГ» (16.4.2008).
Мы ж не какая-нибудь там буржуазная Австралия. Пускай уж там ложка служит предметом роскоши, а у нас это один из факторов улучшения благосостояния трудящихся.
Без ложки, как видим, довольно трудно стоять в первых рядах и вообще неудобно.
Итак, кролики кроликами, а ложку на задний план загонять не следует, наоборот, надо выдвигать ложку.
Вот почему приятно бывает зафиксировать, что кое-кто обратил на ложку внимание. И не какой-нибудь там одиночный ложечный энтузиаст, а целый коллектив.
Масса обратила.
В одной столовке ложки были. Много было, а стало еще больше. Собственно, не сразу стало больше, а постепенно. Сначала их стало значительно меньше, а потом уже стало больше. Это после того, когда ложки стали центром внимания, когда ложками заинтересовались широкие массы.
События разворачивались так.
Стала администрация столовки замечать – ложки исчезают.
Исчезают и все.
К примеру, начинается обед. Пустят в оборот, ну, скажем, восемьсот ложек, а после обеда соберут только пятьсот.
Триста, значит, тю-тю! Скрылись.
Выдадут пятьсот, соберут – четыреста. Снова недостача.
Что за черт? Где причина и социальный корень?
Зав на обеде выступил с речью.
– Это ж ненормально, – говорит. – Это ж не почта, – говорит, – и ложки не бандероли, чтоб им пропадать. Я, – говорит, – этот вопрос просто на ребро ставлю: где ложки? Это не литература. Это ж ложка! Реальное явление современности. Где ложки? Отвечайте в порядке самокритики.
Масса, конечно, молчит.
Тогда зав на крик перешел.
Кричит:
– Это ж позор и пятно! Это несознательность – ложки красть! Если такими темпами пойдем и дальше – придется забыть про технику и на кустарщину переходить – горстями борщ есть. Это сдача позиций. Мы идем к бесклассовому обществу, а не к безложечному. Такого декрета не было. Предлагаю откликнуться!
Тут народ, который обедал, и в самом деле на призыв зава откликнулся – всего тридцать четыре ложки пропало.
Тем не менее резолюцию одобрили:
«Ударить по отрыжкам и положить конец».
Прежде всего по отрыжкам плакатами ударили. По всем стенам развесили плакаты:
«Я – ложка твоя. Береги меня», «Ложка в массе – как врубовка в Донбассе», «Украденная ложка – к казенному дому дорожка» и т. д.
Однако не помогло.
Какой-то ложечный враг в первом плакате буквы ег зачеркнул и вместо береги вышло бери меня. За два дня снова сто пятнадцать ложек исчезло.
У зава уже нервная горячка началась: сам себя на черную доску занес и заявление подал: «В связи со стремлением широких масс утопить меня в ложке, прошу меня уволить, иначе придется констатировать мое тело на веревке».
Заву отказали.
Тогда он адский способ придумал.
Всюду собственноручно объявления порасклеивал:
