Ну-ка, пусть кто заявит:
– Нет, соединяют!
Бах из сорокавосьмидюймовки!
Трах миной!
Шарах с подводной лодки!
И все согласны.
Надо выяснить, что важнее человечеству: чтоб проливы соединяли или разъединяли?
Мне – чтоб соединяли.
Ибо разлука значительно мучительней, чем свидание.
Следовательно, тому, кто со мной согласен, надлежит усилить себя аргументами международного права, чтоб все соглашались, когда заявишь:
– Нет, соединяют!
12 октября 1922Слово «писатель» происходит от глагола «писать», а не от иного там какого глагола.
Стало быть, писателем называется человек, который пишет.
И не такой человек писатель, который случайное что напишет и станет… Нет! Писатель все время пишет и нет на него никакого удержу.
Это начинается всегда так.
– Вот посмотрите… Не подошло бы вашей газете?.. Это я написал…
Смотрите.
– Не подошло б… Знаете… Не такое нам нужно… Нам бы если бы чтоб вот такое…
– Так у меня есть и такое. Вот.
– И это не такое… Нам как раз не такое нужно…
– Так у меня и не такое есть. Только дома. Я принесу…
– Принесите.
Вы смотрите ему вслед… смотрите… смотрите… смотрите…
– Нда, – говорите себе. – Есть!
Затем приносится «не такое, а вот такое».
– У меня еще есть!
– Ну что вы! Нам и этого хватит. Просмотрим… Зайдите так через недельку…
– Будьте здоровы!
– Товарищ, там типография просит на корпус… Рабочие стоят…
– Прямо беда… Ничего подходящего… Ага… Минуточку… Просмотрю… М-м-м… «Били мы Врангеля»… «Красноармейцы наши… орлы»… «Загнали в море»… Нате… Корпусом, скажите, пусть набирают…
И пошло.
А если уж пошло, тогда держись.
– Товарищ! Я еще принес… Вот… И вот… И вот…
– Добро! Оставляйте…
Во всяком случае, с этого момента считайте, что появился новый писатель, которому говорят:
– Распишетесь! Не Боги горшки обжигают…
Месяца так через два смотришь – уже на литературном вечере он про форму и содержание жарит:
– У Тычины, знаете, что-то старое… Не скажу точно, что именно, но что-то есть… Такое… знаете… Не такое, а вот такое…
…………………………………………………………
Вот так, как видите, получаются писатели.
С ростом шевелюры крепнет то или иное мировоззрение, та или иная идеология, та или иная платформа…
Собственно, платформа не «та или иная». Платформа теперь преимущественно советская. Даже не преимущественно, а исключительно советская.
Мировоззрение – революционное.
Идеология чаще пролетарская или пролетарско-крестьянская.
Если к этому добавить пустой в большинстве случаев желудок, прекрасный аппетит, горячую кровь, хотя без соответствующего числа красных шариков, то внутренний мир писателя уже можно себе представить хорошо.
Внешне все писатели в брюках, иногда в довольно добротных, иногда в страшно дырявых (в зависимости от таланта). Многие носят длинные волосы.
Больше, кажется, особых примет нет.
По длине строки писатели делятся на прозаиков, поэтов и футуристов.
Прозаиками называются писатели, у которых строка и очень длинная, и очень широкая, и очень дешевая.
Поэты. У них строка коротенькая, броская. И на конце присажены или рифма, или аллитерация, или ассонанс.
Если этого довеска нет, то такой стих называется верлибром или ливерной колбасой.
Футуристы происходят от слова латинского futurum, то есть будущее. Следовательно, еще не настоящие писатели. Будущие. Когда-нибудь начнут писать, а пока они играют в бирюльки, забавляются, учатся на писателей и скандалят.
Строка у футуристов бесформенная. Говорю же, они не взаправду еще пишут, а царапают.
По неясности своих произведений писатели делятся на символистов, имажинистов, неоклассиков, реалистов (и еще прорва «истов»).
Символисты пишут стихами «символ веры».
После они превращаются в неоклассиков, из неоклассиков в пролетарских, из пролетарских в футуристов, кроме поэта Якова Савченко[25], который был и остался символистом, потому что растерял все свои «символы веры», а это все равно что без паспорта.
Неоклассики – это те, которые твердят:
– Ей-богу, мы не такие, как вы нас понимаете! Ей-богу, нет! А вы вот так нас понимаете? Ай-я-яй! Как вам не стыдно!
Имажинисты – от слов «и мы мажем». Так что это всем понятно. Их у нас мало.
Реалисты – это, как вы догадываетесь, писатели, которые окончили реальную школу, но не прошли по конкурсу в политехнику. Так реалистами и остались.
Есть еще особый сорт писателей. Это так называемые юмористы. Они пишут для того, чтобы читатели плакали, или сами, когда пишут, плачут: писать им не хочется. Несчастный народ юмористы. Даже когда зубы болят, должны писать веселое.
Символист или имажинист, или вообще какой писатель – им можно писать, что заблагорассудится. Трррагедию так трррагедию, комедию так комедию. А юмористу – обязательно веселое.
Главное в писателе – талант.
По таланту писатели делятся… Нет. Будем откровенны… Писатели все талантливы. Ей-богу, все. Нет неталантливых писателей. И никогда не будет.
Попробуйте сказать, что он неталантливый… Попробуйте.
Никогда не скажете.
А если и скажете, так под сердитую руку, и он вам не поверит…
Вот только где у писателя талант находится – не знаю. Никогда даже видеть не доводилось…
С иными ж и купался, но даже не заметил, хотя и приглядывался пристально.
Смотришь, человек как человек… Сядет писать – талант.
Талант – штука очень нежная и про него лучше много не писать.
Основное для писателя – гонорар.
Гонорар некоторые теоретики квалифицируют как первостатейный фактор в психологии творчества.
Склоняюсь и я к этой мысли, конечно, не как теоретик, а как практик от литературы…
………………………………………………………….
Да что и говорить… Не было б гонорара… Ну, довольно…
Точка.
7 октября 1923«Литературная Россия».7 ноября 1969.
В с. Нагайках местный поп организовал «женское братство». Цель этой организации – создать женский собор и служить женские молебны.
(Из письма в редакцию)
«Женское братство»… Это, наверное, ошибка. Коли уж братство, то, значит, не женское, а мужское, а раз эта организация чисто женская, так, очевидно, это будет сестрицство.
Женское сестрицство… Перепутали, стало быть, батюшка!
Но это не важно.
Основное суть дела.
Суть – в цели.
Цель – женский собор и женские молебны.
Собор… Женский собор… Можно, по-моему. Почему нельзя? Собрал душ полтораста и заседай. Решай разные церковные дела, канонизируй новых святых, раздувай благодать на все стороны…
Собор, значит, будет.
Не забыть только, что в религиозных делах прекрасный пол весьма горяч…
Изберете, к примеру, Килину отцом архимандритом, а Мелашку нет.
Подерутся…
– Что ж она, – будет кричать Мелашка, – любистком умывается? Подумаешь! Архимандрит! Позавчера мне четыре дули поднесла, а сегодня архимандрит? Руки ей целовать? Да чтоб я те руки целовала? Не дождется!
– А что ж, по-твоему, тебя архимандритом? Не славь на всем нашем конце, не стану показывать… А выбрали! Выбрали! В церковь хожу, за упокой души даю. Рушник на целителя Пантелеймона вышила! А ты что? На церковном дворе семечки клюешь, так за это тебя архимандритом?
Тут, как видите, особый такт необходим, иначе сорвет Мелашка с нового архимандрита митру и кувшин наденет.
Темпераментный народ… Опять же женские молебны.
Явление, безусловно, интересное, когда «отец Килина» кадилом станет размахивать и ектенью на все село двигать.
А как же с алтарем?
Женщинам ведь не разрешается к алтарю. Вверх тормашками все каноны приходится переворачивать. А рясу как надевать? Под юбку или поверх юбки? Ну а если о. Килина приведет дитя?
А тут служить надо. Можно ли над алтарем люльку повесить, чтоб одной рукой народ благословлять, а другой за веревочку и:
– Ой ну котку, котку,
Не лiзь на колодку,
Розiб'ешь головку.
Чтоб не плакало.
Все это мелочи, но и их надо решить, чтоб не было ничего непонятного, темного.
Религия ж такое светлое дело. А вообще дерзайте, батя.
Эмансипация так эмансипация!
1923«Молочное производство»
(Идиллия)
«Тихесенький вечiр на землю спадае»…
Это каждый день… Такая уж у того вечера тиховейного обязанность…
Коровки домой идут, головами покачивают, хвостами помахивают…
Телятки за коровками бегут, помыкивают…
Пастушки за коровками идут, выражаются…
