— Куда, позвольте узнать, вы едете, мисс? — учтиво осведомился он, внимательно глядя на нее смышлеными, проницательными глазами.
— В замок Сент-Джон, сэр, — устало ответила Мэри. — Есть здесь кто-нибудь оттуда, кто встречает меня?
— Из замка? Никого из замка здесь нет, мисс. А вы именно сегодня должны были приехать?
— Да, и я написала об этом. Может быть, они не получили моего письма.
Он помолчал немного, размышляя.
— А, вот что можно сделать. Сегодня ближе к вечеру туда повезут продукты от мистера Джонса, бакалейщика. Вы можете поехать в этой повозке, если желаете.
«Только бы добраться туда к Кристоферу, только бы обрести покой, только бы кончилась неопределенность», — подумала она.
— Да, сэр, это было бы очень любезно с его стороны, а с вашей — любезно предложить это, — вежливо ответила она.
Он улыбнулся с высоты своего огромного роста и кивнул. Вскоре все уладилось, и через час бакалейщик заехал за ней и предоставил ей место в повозке рядом с собой. Было холодно, и шел дождь. Мэри плотнее укуталась в свой влажный плащ и с грустью подумала, что лучше б ей было вообще не ехать. Почему Кристофер не встретил ее? Почему не приехал сам? Может, он болен или ранен? Он так лихо ездит верхом, возможно, он сломал ногу (хотя в письме ни о чем таком не упоминалось). Может, и правда глупо было с ее стороны ехать вот так, когда еще ничего не известно?
«Но ведь я действительно была в отчаянии», — подумала она, представив себе еще год, месяц и даже один день в семье Эвертонов, где каждый ей приказывал, где невозможно выкроить минутку для себя, где она металась между кормлением малыша и занятиями со старшим мальчиком, между завязыванием лент старшей девочке (ужасной кривляке) для бала и стиркой белья, когда болела прачка. И всегда ее держали в стороне, прятали от общества.
Она ухватилась за первую же возможность уехать — и уехала, чуть ли не в панике, подобно ее шотландскому предку, сбежавшему из английского плена… Он перегрыз связывавшие его веревки, проскользнул мимо спящей стражи и уполз в горы — в снега и льды — босой, с кровоточащими ногами, и прятался, как зверь, два месяца, пока не прекратились поиски. В ее семье эту историю рассказывали с гордостью, много раз слышала она ее, удобно устроившись на коленях у отца.
— И помни, Мэри Маргарет, дорогая моя, — всегда заключал отец, высоко держа свою рыжую голову, — твой дед после этого всю жизнь хромал, но он был свободен. Свободен! А свобода стоит всех жертв и испытаний в мире.
«Да, отец, это так», — прошептала она про себя.
Но не попадет ли она из одного рабства в другое? Этого она пока не знала. Она глядела на корнуолльские вересковые пустоши, безлюдные равнины и скалы, редкие островки зелени, и все казалось диким и пустынным; ей было страшно. Но она — шотландка. У нее была свою гордость, свой ум. Уж как-нибудь она сообразит, разберется.
Мистер Джонс, бакалейщик, был добрым, но молчаливым человеком. Когда они выехали на вершину крутого холма, он указал хлыстом:
— Вон он, замок. Я сначала подвезу вас к парадному входу, мисс. Вы ведь из знатных, вам надо к парадному.
Сказав это, он снова замолчал. С трепетно бьющимся сердцем она пристально глядела на свой будущий дом. Замок Сент-Джон возвышался на холме, подобно крепости из серого камня и красного кирпича, с покрытыми мхом башнями и громадными окнами, похожими на тусклые, серые глаза, изумленно всматривающиеся в надвигающиеся сумерки. Мрачность замка контрастировала с огромным садом, окружавшим его. Старый ров был превращен в цветник, где буйно, по-весеннему полыхали красный, розовый и желтый цвета.
Повозка подъехала к громадному входу и, прогромыхав по выстланному досками подъемному мосту, который, казалось, постоянно был опущен (так как канаты обросли зеленым мхом). Бакалейщик указал на большие деревянные двери.
— Все это еще со времен ее величества Елизаветы, — объяснил он. — Однажды кое-кто вторгся туда, но семья выгнала их.
— О! — произнесла Мэри.
— В этих местах англичан не очень-то любили, — продолжал мистер Джонс, — мы по большей части валлийцы. А вы англичанка? — Он смущенно взглянул на нее, особенно на ее рыжие волосы.
— Я шотландка, — гордо ответила девушка.
— Прекрасно, — сказал бакалейщик и удовлетворенно кивнул, останавливаясь у ворот. Дверь в них бесшумно открылась, и вышел седовласый мужчина.
— К вам тут леди, мистер Уэнрик, — отрывисто сказал бакалейщик.
Мистер Уэнрик, дворецкий, помог Мэри слезть с повозки, затем жестом велел стоявшему позади него лакею взять ее багаж. На его гладко выбритом лице не было заметно никакого удивления. Но лакей не мог удержаться и изумленно вытаращил глаза.
Мистер Уэнрик с подобающей учтивостью провел Мэри в дом, в маленькую гостиную позади со вкусом отделанной просторной залы. Через несколько минут он вернулся с миссис Рэмзи, экономкой, женщиной на вид лет тридцати с небольшим, элегантно одетой и энергичной.
— Я вас слушаю, мисс. Вы хотите найти здесь работу? — деловито спросила она, окидывая Мэри пристальным взглядом от скромной шляпки и рыжих волос до поношенной серой юбки.
Мэри вздернула подбородок:
— Я желала бы видеть Кристофера Хантингдона, виконта Кортли, — гордо сказала она. — Он просил меня приехать к нему. Мы должны пожениться.
Последовала долгая пауза. Экономка изумленно смотрела на нее, затем отсутствующим взглядом — куда-то вдаль.
— Э-э, видите ли, — произнесла она бесцветно, — сэра Кристофера сейчас здесь нет. Его брат, лорд Стивен Хантингдон, лорд Сент-Джон, встретится с вами, я уверена, когда вернется. Пока же не хотите ли чаю? Вы долго ехали?
— Два дня, — ответила Мэри, невольно вздохнув. — Я так устала! Выпить чаю было бы весьма неплохо.
Экономка сочувственно улыбнулась и сказала:
— Ну-ка давайте я помогу вам снять плащ и шляпку. Наверно, вы хотели бы умыться. Сюда, пожалуйста, мисс… э-э…
— Мэри Маргарет Макгрегор.
— Мисс Макгрегор… Вы, по-видимому, шотландка, не так ли, мисс? — И экономка провела ее в другую комнату. Мэри умылась и почувствовала себя немного лучше.
Затем миссис Рэмзи опять отвела ее в маленькую гостиную, где горничная в черном платье с белыми манжетами накрывала на стол. Все было великолепно: чайник белого фарфора с красивыми пурпурными розами и голубой отделкой, тонкие сервизные чашки изысканной формы, но также и вместительные. Хлеб с маслом был нарезан изящными кусочками, стояли тарелки с ветчиной, холодной говядиной и сырами. Миссис Рэмзи усадила гостью и удалилась, а Мэри с аппетитом начала есть.
