вот, нащупала рукой что-то отцово железное. С размаху ударила кочергой. В ночной тишине звук оказался громкий. Хыля изо всех сил заколотила, попадая и промахиваясь. Вскоре ей на помощь пришли собаки, лай подняли, кажется, во всём селении. Послышались чьи-то крики, голоса.
Тут Хыля поняла, что будет лучше, если никто не узнает, что это она устроила тарарам. Она бросила кочергу в сторону печи и полезла прятаться под телегу.
Едва успела. Выскочили из дома отец и мать, следом остальные домочадцы, стали перекликаться с соседями, мол, кто поднял в ночи шум, что он значит и нет ли где пожара. Ходили, светили и осматривали дворы. Не скоро всё утихло. Но Тиша терпеливо ждала.
Глеб заскучал. Вот уже несколько дней он не видел Ярину. Придумывал и не находил предлога, чтобы зайти к ней во двор. На реке, в поле её тоже что-то не видать. По вечерам не гуляет с подругами. Уж не захворала ли она?
— А что, бать, не пора ль мне жениться?
— А кого на примете имеешь?
— А ты сам не догадываешься?
— Уж не Пырину Агнию приглядел? Девка видная.
— Да ну, бать, скажешь тоже. Сколько раз тебе говорил, что напрасно ты про неё речи толкуешь. Нет, конечно.
— По мне, сынок, так лучше Иваровой дочери мне невестки не надо.
— Так у Ивара дочерей много… три. А, нет, четыре. Какая ж тебе в невестках видится?
— Да любую выбирай — все хороши, — хитро усмехнулся отец Прокопий.
— А мне лучше всех — Ярина.
— Значит, надумал, сынок?
— Надумал, батя.
— Ну так дойду я вечерком до Ивара, разведаю что к чему, а там посватаемся, и к осени уж и свадьбу сыграем, ежели всё получится. Так годится, Глебушка?
— Батя, ну ты у меня и голова!
Глеб повеселел и весь день был в приподнятом настроении. Но вечером отец пришёл сильно не в духе. Встревоженный Глеб еле дождался, пока отец сядет на лавку.
— Что, отец, неужто от ворот поворот? Говорил с дядькой Иваром?
— Нет, сынок. Дядька Ивар в город поехал за дочерью, — увидев ошеломлённый взгляд сына, поспешно добавил, — за Василисой.
И Прокопий рассказал, что Василиса узнала, что Еремей у князя, пошла с ним увидеться. А Ивар с сыном за ней поспешили.
— Ну, Василиса отчаянная девица, — с невольным восхищением воскликнул Глеб. — А молодец она. Правда, батя? Надо иметь мужество в некоторых случаях брать быка за рога, и Василиса его имеет. Да ничего с ней не случится. Я не завидую тому недругу, который станет у неё на пути. И потом, город-то находится не за тридевять земель. На худой конец, я мог бы подсобнуть, чай, не чужие люди. Чего ты невесел? Или ещё что?
— И ещё что, — Прокопий так долго молчал, что Глебу стало нехорошо.
— Ну, говори, тять, не томи.
— Ярина шибко заболела. Кабы не померла…
Глеб не помнил, как выбежал во двор, как вскочил на Рыжика, как мчался по улице, как бросил коня у чужой калитки. Опомнился он, когда на крыльце его за руку схватила Домна.
— Стой. Стой, Глеб.
— Где Ярина?
— Не годится тебе заходить в горницу к девице. Горячка у неё, никого не узнаёт. Не в себе она.
— А как мне пройти к ней?
Домна заколебалась.
— Ладно, пошли. Только ненадолго.
…Минута, когда Глеб припал губами к горячей девичьей ладони казалась самой горькой от осознания опасности, но и самой сладкой. Он лишь хотел, чтобы это мгновение никогда не кончалось…
Домой он вернулся в тяжёлом состоянии. Где тот враг, с которым он мог бы сразиться? Где тот подвиг, который он желал бы совершить ради спасения любимой? Кому нужна его кровь? Он мог бы по капле с радостью отдать её, лишь бы Ярине стало хоть немного легче. Он стонал от бессилия. И, как всегда, в трудные моменты своей жизни, он обратился к отцу:
— Бать, что делать?
Прокопий спокойно ответил:
— Пусть каждый делает то, что может. Домна разумная женщина, знает чем лечить дочь. А мы с тобой станем перед образом и помолимся. Господь единственный, кто держит в своей деснице все жизни человеческие. К нему и обратимся.
ЭТИМ ЖЕ ДНЁМ, ЧУТЬ РАНЕЕ
— Дочка, сбегай на колодец за водой посвежее. Ярину оботру, может, ей легче станет. Одно ведро принеси, так скорее будет. Можешь даже неполное, но побыстрее.
Тиша подхватила ведро и побежала. Мимо Хылиного двора пролетела не глядя по сторонам. На обратном пути волей-неволей пришлось идти шагом. Тут Хыля её и окликнула.
— Хыля, я не приду сегодня, мне совсем недосуг, — торопливой скороговоркой произнесла Тиша, но увидела кроткий взгляд Хыли, привыкшей уступать, подвинуться, готовой подождать, пока другим некогда, когда окружающим нет до неё никакого дела, чуть замедлила шаг. Хыля промолчит, потерпит, подождёт, даже если её причина очень важна.
— Я скоро! — пообещала Тиша и ускорила шаг, расплёскивая воду себе на босые ноги…
— Матушка, я тебе сейчас ещё нужна? — торопливо зашептала Тиша.
— Нет, нет, иди, не шуми, — отмахнулась Домна. И Тиша побежала к своей подружке.
— Ты сегодня ночью не слышала шум? — начала Хыля свой рассказ.
— Нет. А что за шум?
Хыля всё и рассказала. То, что Агния завела дела с нечистой силой, было не самое удивительное. В селении многие бабы могли что-то там «нашептать». Правда, до уровня бабки Власы не поднимались, а так… Молодые девки тоже иногда пробовали себя на этом поприще. Но слова «огонь», «кровь» заставили Тишу призадуматься.
— Они дома? — кивнула Тиша в сторону соседей.
— Нет. Я сегодня за ними целый день пытаюсь следить и подслушивать. — Хыля промолчала, наблюдая за реакцией подружки. Всё же подслушивать — не самое почётное занятие. Но Тиша тут твёрдо сказала:
— Правильно! Где они?
— На поле пошли лён сажать. Они же без мужика остались.
— Ага, сами виноваты, — Тиша сама себе удивлялась, как она так резко рассуждает. И поддавшись своему настроению, сказала: — Пойдём!
— Куда?
— К ним, — Тиша кивнула головой опять в сторону соседей, — в их старую хату.
— Ты что? Это ведь чужая хата.
Тиша посмотрела на удивлённо-перепуганное лицо Хыли, и вновь почувствовала укол совести: «Раскомандовалась! — упрекнула она себя, — «пойдём!», а куда пойдём? Не объяснила толком».
— Ярина без памяти. Заговаривается. С ночи это у неё. Твердит, что огонь у неё в крови.
Хыля поняла. Но идти в чужой дом… За это, если узнают, наказание страшное. Как и за воровство, наверное. Но, с другой стороны, колдовство она ненавидела, а
