среди самых мужественных воинов. Настасья никого и ничего не страшилась, и победила самого Добрыню Никитича. А когда он понравился ей, то и стал её мужем.
Последнее было уже лишним. Сама Василиса кроме Еремея никого мужем для себя никогда не видела. А к Еремею её чувства изменились за последнее время. Появилась какая-то обида. Что ж ты, ясный сокол, не дал ни одного шанса их любви. Просто взял — и ушёл. Вот об этом она у него и хотела спросить. А потом будет думать, что дальше ей делать.
Закрыла глаза. И поплыли картины увиденного за день: деревья, деревья, трава, трава… Вспомнила, вытащила из-за пазухи стебелёк ландыша — ооо, совсем завял. А каким ароматным и свежим был, когда она его только сорвала. Выбросила в сторону — теперь он ни на что не годится.
Посмотрела в небо. Сколько звёздочек. Яркие и едва уловимые взгляду, разные. Луна с откушенным боком смотрит на неё. Вспомнила сказку про колобка.
Покатился колобок по древнему пути: вепрь кусочек откусил, лебедь кусочек отщипнул, ворон отклевал, медведь бок примял, волк часть съел, лиса до конца доела.
А сейчас луна в чертоге у медведя. Вот и примял он ей бок. Проследила глазами весь путь небесного колобка. Через несколько дней в чертоге волка будет, ночи станут темнее. Ну, к тому времени, надо думать, она дойдёт. Хотя, кто знает? Путь неизведан, расстояние неизвестно и ориентиры приблизительны. Как тут знать наверняка?
Василиса закрыла глаза. Вскоре она уже спала.
Во дворе у Видборичей непривычно тихо и сиротливо. Ещё и солнце не встало, как уехали Ивар с сыном. Домна проводила их до реки, смотрела вслед, пока те не скрылись в предрассветном тумане, потом долго слушала, как затихает плеск воды.
Вернулась, стала корову доить. Молча подошла Тиша, прижалась к спине, обняла сзади. Так неудобно было работать, но Домна не прогнала дочь. Ей приятны были её ласки. К тому же, она понимала, что дочери необходимо вновь обрести частично утраченное чувство единства со своей семьёй.
Подоили почти не разговаривая. Лишь единожды Тиша спросила у матери:
— Василиса будет с Еремеем?
— Не знаю, — вздохнула в ответ мать. Потом добавила решительно, больше даже для себя: — Если любят, то будут.
Когда вышли из хлева, испугались. На ступеньках дома, освещённая первыми солнечными лучами сидела Ярина, опустив голову. Что-то в её позе насторожило и Домну, и младшую сестру. Обе они замерли, не решаясь окликнуть девушку. Ярина сама подняла лицо, непривычно ярко-розовое, залитое слезами:
— У меня внутри растёт маленькая крапивка. Вот такая, — Ярина показала между двумя пальцами узкую щель. — Она меня жжёт. Матушка, мне больно.
Домна побледнела, сказала неуверенно:
— Доченька, тебе, видать, сон плохой приснился.
— Да, маменька, сон плохой был, но не ушёл. Он стоит сзади тебя.
Домна еле сдержалась, чтобы не оглянуться. Почему-то казалось важным не идти на поводу у дочери, а саму её вытянуть в свою реальность.
— Сейчас водички холодненькой принесу, ты умоешься, и сон уйдёт.
Домна зачерпнула ковш воды, стала сама умывать Ярину, почувствовала, какое у неё горячее лицо.
— Ты заболела, милая, вот тебе и чудится. Пойдём в горенку, тебе надо лежать. Я тебе сейчас травки заварю, с тебя живо вся хвороба уйдёт.
Ярину повели под руки, она плакала, повторяя про жгучую крапиву внутри. Уложили на лавку, мать захлопотала у постели дочери. Потом вспомнила:
— Тиша, ты беги по хозяйству. Да баушке передай, пусть сама заутрок сготовит.
— Хорошо, матушка.
Тиша побежала. Но хозяйские хлопоты не приносили сегодня никакого удовольствия. Ей было страшно.
ПРЕДШЕСТВУЮЩЕЙ НОЧЬЮ
Хыля ночью проснулась от боли в животе. Полежала, глядя в темноту, потом поняла, что лучше ползти во двор. И ещё лучше — поторопиться, а то худо будет. И поползла.
Но скоро сказывается, а не скоро делается. Как не старалась поспеть, поняла, что не в этот раз. Поэтому, из двух зол решила выбрать наименьшее. Между их двором и двором соседей был высокий плетень. В одном месте он прерывался, там была стена старой хаты тётки Пыри. Вот и у этой стены Хыле пришлось остановиться. И, судя по буре в животе, надолго.
Вот так и оказалась девочка ночью в своём дворе, а не в постели.
Между приступами боли Хыля с интересом оглядывала знакомую обстановку в новом свете. Вот телега стоит посреди двора. В лунном сиянии она больше похожа на корову. А горка дров, тятька рубил весь день, заготавливал на зиму, похожа на берлогу медведя. Но тут сознание подсказало, что от темы медведя нужно отходить, и Хыля поспешила поискать глазами другие предметы, чтобы дать возможность воображению нарисовать иные, желательно не страшные, картины. Вот печь, например, в которой матушка сегодня выпекала хлеб, самая мирная и уютная вещь во дворе…
А медведь — это почти лес, а лес Хыля боялась больше всего на свете. Говорят, что она там заблудилась и несколько дней пробыла одна. Даже недель! Хыля слушает и не может в это поверить. И совсем ничего не помнит. Матушка и батюшка запирали ворота, когда уходили из дома, чтобы она не уползла в лес. А Хыля совсем не собирается туда ползти. Да никогда в жизни!
Тут ночную тишину нарушил голос. Девочка от неожиданности вздрогнула. Она узнала голос Агнии. Та, похоже, разговаривала с кем-то совсем рядом, за стеной, в старой хате. С кем она так поздно? Собеседника не слышно. Но не будет же Агния разговаривать сама с собой? То быстро, то медленно, то тише, то громче. Хыля стала торопливо приводить себя в порядок, невольно прислушиваясь, и, когда голос повышался, девочка стала разбирать странные слова. Хыля нахмурилась. Это не похоже на разговор. «Чёрная тоска… сердце… иссушить… огонь… кровь…». Это похоже… на заговор, на колдовство.
Колдовство или заговор, в представлении Хыли, означали, что над кем-то нависла беда, что кто-то, как и она, может лишиться ног. Потому что единственным объяснением своей болезни, которое оно слышала много-много раз, было колдовство. Правда, винили в этом тётку Пырю, а Хыля в это не верила. Тётка Пыря всегда была к ней добра. Не могла она наколдовать такую беду на неё. Хыля не верила и всё. А тут, вот прямо сейчас, опять колдовство происходит.
Хыля беспомощно посмотрела по сторонам. Что ж делать? Что она может сделать? Надо как-то остановить. Но как?
Торопливо поползла по двору, пытаясь найти что-нибудь… Кочерга. Схватила. Тяжеловатая, но что дальше? А,
