Кейт с горечью думала о своем возвращении в Донкастер, жизнь там представлялась ей мрачной, унылой и несчастной. Неужели это все, что у нее было, и ей суждено вечно влачить жалкое существование, лишь немногим лучшее, чем у прислуги?
На столике Кейт увидела пузырек, в котором якобы содержался любовный напиток, хотя сейчас там было лишь красное вино на случай, если Мелани спросит о нем. Да, Кейт выпила настоящий напиток. Но оказался ли он волшебным? Сколько отчаяния вызвал он в ее душе!
Рядом с флаконом виднелись записка Маркуса и одинокая красная роза, посланная им. Его перстень был на ее пальце.
«Приходи ко мне в полночь», – гласило послание, вместо подписи он поставил лишь первую букву своего имени – «С».
Ее время пребывания вместе с ним стремительно сокращалось, речь шла уже о часах и минутах, впереди маячило неминуемое расставание, которое представлялось Кейт какой-то черной дырой. Тем не менее в этот раз ей не хотелось идти к нему.
По-видимому, Маркус понимал, что она не придет в его покои по собственной воле, что к ней надо подольститься, однако все его уговоры не действовали. Ум Кейт не улавливал за изысканной формой приглашения, какие важные перемены произошли в их отношениях сегодня днем. Однако занавес был приподнят, ее поступки представлялись уже в ином свете. Вялая, отрешенная, Кейт двигалась словно в трансе, ею овладело безразличие, в таком состоянии она не отдавала отчета ни в своих действиях, ни в решениях.
К чему вела ее внебрачная связь с ним? Ее поведение нарушало все догматы и принципы, в которые она верила, все, что она так ценила в себе прежде.
Стоило днем столкнуться с ним в его изящном вестибюле, как в их отношениях тут же произошла перемена. Сразу стало очевидно, они не принадлежали друг другу и между ними нет ничего общего. Поэтому Кейт следовало избавиться от тех сетей, в которых она поневоле запуталась.
Да, она далеко выбралась за границы своего скромного, покорного существования, поэтому ей надо найти дорогу назад, к себе самой, чтобы после ее отъезда из Лондона и прибытия домой она смогла по-прежнему жить в сельской глуши и довольствоваться этим. В противном случае ее однообразная жизнь в Донкастере медленно сведет ее с ума.
Он еще не появился, как Кейт уже услышала звук его шагов. Она не заперла дверь, потому что не собиралась держать его снаружи, если бы он решил зайти к ней. Он никогда не позволял ей пренебрегать его требованиями, и поэтому она обязана была ждать его появления. Для него было немыслимо пропустить встречу с ней. Сильный, непреклонный, могущественный властелин – вот кем он был. Противостоять ему было невозможно. От этой мысли Кейт едва ли не оцепенела.
Не подчиниться прихотям Маркуса – это все равно что выйти в море во время шторма. Из такой передряги не выбраться невредимой.
Он даже не подумал постучать, просто повернул ручку и вошел внутрь. Кейт стояла, трепеща от страха, но все же приготовившись к столкновению.
– Как зовут твою сестру? – сразу спросил Маркус.
Взбешенный, злой от ярости, уперев руки в бока и слегка нагнувшись, он словно осуждал ее, но непонятно, за что. И с чего это он так раскипятился? Она шла навстречу любому из его пожеланий, охотно исполняла каждый его каприз, даже самый утонченный, вела себя непотребно – все ради него. Чего же больше? Как много она еще должна отдать ему? Кейт почувствовала себя опустошенной, словно он был дьяволом, который отнял у нее ее бренное тело, но этого было мало, ему еще хотелось похитить ее душу.
– Откуда такой внезапный интерес ко мне и моей семье? Или в тебе проснулось что-то человеческое?
Недовольство скользнуло по его лицу.
– Скажи мне.
– Какое это имеет значение?
– Говори! – рявкнул он, потеряв терпение.
– Селина Белла.
– Сколько ей лет?
– Шестнадцать.
– Почему ты не доверилась мне и не рассказала о ней?
– А ради чего?
– Возможно, я хочу знать.
– Что-то другое, кроме моих глупых и дурных попыток удовлетворить тебя в постели, когда ты проявлял еле заметное любопытство ко мне?
– Кто твоя мать?
– Безрассудная, пылкая, погубившая себя женщина, которая заставляла стыдиться всякого, кто заботился о ней.
– А твой отец?
– Совсем непримечательный человек.
Она не собиралась обсуждать с ним своего отца, не желала открыть ему, что ее отец был графом Донкастером, что когда-то она жила как принцесса, но из-за безрассудства ее матери и минутной слабости отца осталась совсем одна в чуждом для нее мире. Нет, она ни за что не расскажет ему об этом, уж лучше смерть!
– Неужели ты появилась на свет в результате случайной связи?
– Только ты с твоим грязным воображением мог додуматься до этого.
– Что ты имеешь в виду?
– Мою мать выдали замуж очень юной за человека, которого она презирала. Она жаждала любви, которой не мог дать ей мой отец. Когда мне было восемь лет, она сбежала со своим возлюбленным, и больше я никогда не видела ее.
– Селина – незаконнорожденный ребенок?
– Моя мать никогда не рожала внебрачных детей, поэтому понапрасну не мучайся от внезапно охватившей тебя праведности.
– Твоя мать вышла замуж за любовника?
– После смерти моего отца. Тебя что-нибудь еще интересует? Какие-нибудь подробности из моей личной жизни, о которых тебе хотелось бы разузнать?
– Я передал Регине, что не собираюсь жениться на Мелани. Я посоветовал ей возвращаться домой.
Почти уверенная в том, что он лжет, Кейт пристально посмотрела ему в лицо. До этого она разговаривала с Региной, и та ни словом не обмолвилась об отъезде. Более того, Регина заявила, что они все обговорили и он намерен дать свое согласие.
Регина не была человеком, склонным к выдумкам или фантазиям. Если она говорила, что Маркус собирается жениться на Мелани, значит, так оно и было. Но почему он отрицает это? Может быть, он щадит ее чувства?
Понимал ли он хотя бы на один миг, на что будет похожа их жизнь, когда он станет мужем Мелани? Перед глазами Кейт возникла картина: вот они уже у себя в Донкастере наслаждаются воскресным обедом, Маркус сидит во главе стола – и Кейт стало дурно.
Если он так глубоко ее обидит, то она не простит ему. Никогда, до конца своей жизни.
– Почему ты сердишься на меня? – спросил Маркус. Кейт показалось, что он такой глупец, с каким ей не доводилось сталкиваться когда бы то ни было. Неужели он не понимал, что само его присутствие ранит ее похлеще удара ножом?
– А почему ты сердишься на меня? – ответила она встречным вопросом.
Он подошел к ней вплотную, обхватил руками ее голову и потянул назад. Кейт поморщилась от боли.
– Ты не пришла ко мне, как я просил.
