— А где ее величество? — резко спросил Орсини.
— Не знаю. Она обещала сейчас же вернуться.
— А что вам нужно?
— Вам что за дело? — рассердился Миньяр.
— Ах, секрет! — язвительно усмехнулся Орсини.
— Королева просила принести ей старинные гравюры моего отца: коронация ее прадедушки, битва, в которой он славно победил врага и подобные им сюжеты. Вы удовлетворены? Как видите, никакого секрета нет.
— Ах, вот оно как! А мадам де Миньяр тоже будет рассматривать гравюры?
— Возможно, если она не занята.
— Она, должно быть, трудится в поте лица.
— Это зависит от ее величества.
— Кажется, ее величество не очень-то загружает мадам Жанну последнее время. Ведь у вашей супруги обязанности куда более важные.
— Какие же, маркиз? Скажите, будьте любезны.
— Например, оберегать вас от посторонних женщин, и сохранять вас для…
— Что вы плетете, Орсини? — вдруг прозвучал голос Изабеллы за их спиной, и она появилась в кабинете, отодвинув тяжелую бархатную портьеру, вышитую золотыми цветами.
— Месье, — обратилась она к Миньяру, — оставьте мне гравюры и идите. А вы подождите, Орсини. С вами мне еще предстоит побеседовать всерьез.
— Я не уйду, государыня, — сказал Миньяр, доведенный до бешенства, — пока вы не позволите мне доказать на поединке, что маркиз де Ланьери — подлец. Вы позволите нам дуэль, государыня. Я требую удовлетворения.
— Маркиз, извинитесь сейчас же!
— Ни за что, мадам, я был прав.
— Я вызываю вас на дуэль! — крикнул Миньяр.
— Да хоть сейчас! Вытаскивайте вашу шпагу!
— Вы с ума сошли, господа! — возмутилась Изабелла. — Я запрещаю! Миньяр, друг мой, что я скажу Жанне, если вас убьют? Орсини, кто будет заниматься политикой, если я потеряю вас? Нет уж, вы оба нужны мне живыми.
— Один из нас не может жить! — ответил Орсини, и Миньяр кивнул, подтверждая его слова.
— Безумие! Я прикажу окатить вас обоих холодной водой, чтоб вы остыли. Идите, Миньяр! И попробуйте хотя бы заикнуться о поединке! Орсини, мне стыдно за вас!
Миньяр ушел, и Изабелла снова обратилась к своему министру.
— Вы нестерпимы, — заметила она сердито. — Ну зачем вы оскорбили Миньяра?
— Я его не оскорблял, — упрямо сказал Орсини.
— Но он в бешенстве. Вы же плели чепуху, ей-богу!
Голос королевы вдруг стал ласковым и вкрадчиво-нежным.
— Что с вами, Орсини, расскажите мне. Я клянусь помогать вам во всем. Вы не в настроении, вы сердитесь… Что такое с вами?
— Ничего, ваше величество. Ровным счетом ничего.
— Что вы не поделили с Миньяром? Жанну?
— Нет, вас, — грустно сознался Орсини.
— Меня? — вскрикнула королева, чувствуя, что у нее обрывается сердце. Она с надеждой вгляделась в его лицо.
Наконец, он заговорил.
— Когда-то, всего лишь два с половиной года назад, а кажется, что давно, я пришел к вам, надеясь на вашу помощь. Помните? Вы были юной неопытной девчонкой, вам до смерти хотелось стать настоящей королевой, и вам было очень смешно. Помните вы? Я знал, что вы презираете меня, что я для вас меньше, чем никто, но решил, что непременно добьюсь своего. Вы стали поощрять меня, давали мне титул за титулом. Мне хотелось верить в вашу искренность, и я почти поверил. Нет, я лгу, я поверил, поверил в то, чему хотел верить. А вы посмеялись надо мной. Я сам виноват. Я возомнил бог весть что о себе и был наказан. Я знаю, если б не Антуан, которого тогда вы любили, мне еще долго пришлось бы сидеть в компании с крысами. Но вам стало совестно перед его памятью, ведь мы были друзьями, и вы отпустили меня. Ради него! Как я вас ненавидел! За вашу насмешливость и надменность мне хотелось убить вас. Я отвечал вам такими же колкостями, но знали ли вы, что под ними я скрывал воспоминание о том, как вы говорите мне: «Хочу видеть вас помощником писаря». И смеялись мне в лицо. Я убил бы вас своими руками, но вы обезоружили меня доверием. Вам было удобно, правда, свалить на меня опротивевшие вам государственные дела? Я переносил унижение за унижением, и ради чего?
— Простите меня, Эжен, — проговорила она дрожащим от покаянных слез голосом. — Простите за все.
— А потом, — продолжал Орсини, словно и не услышав ее мольбу, — потом вы стали говорить мне, что разлюбили Антуана. Почему вам вздумалось выбрать меня наперсником своих сердечных тайн? Но кто ваш новый избранник, об этом вы не говорили. Я не мог догадаться. А потом это ваше письмо… Досадное недоразумение? Возможно. Так оно бывает. Хотел бы верить, что вы не нарочно подбросили его мне. Ведь так? Это бы было подлостью. Вы затравили меня. Я не знал, что делать, что думать. Вы улыбались мне, были ласковой, милой, внимательной. Вы говорили, что умрете, если я умру. Вы ведь говорили так! Мне не послышалось. Но я попросил у вас объяснений, и вы сказали нет. Тогда чего вы хотели? Я вас не понимал. Вы женили Миньяра на Жанне, их считают идеальной парой, а он все время около вас. Почему? Он не отходит от вас, а Жанна отошла на второй план. Вы могли бы честно сказать, что любите его. Простите мне мою болтовню… Я люблю вас. Мне больно, действительно больно.
Изабелла зажмурилась. Ей показалось, что почва уходит у нее из-под ног. Столько времени мучительной борьбы, терпения, мужества, наконец, принесли свои плоды, плоды с горьковато-сладким вкусом вины и счастья. Это был ее приз. Не зря она страдала и надеялась. Теперь он принадлежал ей. Ей!
Она приблизилась к Орсини.
— Вы неправильно поняли, — ласково произнесла она. — Я хотела Жанне счастья, и только. Я выдала ее замуж за человека, которого она любит. Мне самой Миньяр ничем не дорог. Я ничего к нему не испытываю. А что касается Жанны… Вы правы, я отдалила ее от себя, но вовсе не из-за Миньяра. Я думала, это из-за нее вы не ладите с Миньяром, что вы ее ревнуете. Вот и решила… Ей-богу, Миньяр здесь не причем.
— Я не верю вам, — задумчиво сказал Орсини. Изабелла, теряя контроль над собой, шагнула к нему.
— Но я вам верю, — шепнула она. — Вы ведь не солгали мне, правда? Правда, Эжен?
— Нет. Я не беру назад своих слов, — он выглядел отчужденным и несколько потерянным.
— Простите меня, пожалуйста, — умоляюще проговорила королева. — Не сердитесь. Верьте мне.
— Тогда будьте же прямодушной до конца. Кто он? Скажите, чтобы все стало ясно до самого конца.
— Я люблю вас. Этого вам довольно?
— Вполне. Но я не верю, — упрямо сказал Орсини.
— Почему? Что я вам сделала? Скажите же!
— Вы смеялись надо мной.
— Это было давно. И я уже попросила у вас прощения. Хотите, я повторю? Эжен, простите меня.
— Я прощаю вас, но… не верю.
