— Я прощаю вас, но… не верю.
— Почему? — вскричала она. — Почему?!
Он резко повернулся к ней и едко усмехнулся.
— Вы хотите меня сохранить, правда? Я не уеду, только признайтесь, вы ведь не любите меня?
— Люблю! — она сжала его запястья, вглядываясь в его упрямое лицо.
— Клянусь вам. Мое чувство к Рони-Шерье умерло, когда вы вошли в мою жизнь! Ради вас я сделала бы все, что угодно. Это ради вас я покорилась моему супругу. И ради вас я его убила. Я так боялась за вас, а вы не хотите мне верить. Я позволила вас стать тем, кем вы желали, я доверила вам мою честь как женщины и как королевы. Все уже поняли, что я люблю вас. Они посмеиваются за моей спиной. Но мне это все равно. А вы не верите… Кому же вы поверите, скажите же. Жанне? Спросите у Жанны, она вам скажет. Я давно поняла по ее глазам, что она догадалась. Спросите кого угодно, но верьте мне, умоляю!
Она отпустила его руки и поникла головой.
— Хорошо, верю. Но докажите мне свою любовь.
Она недоумевающе развела руками.
— Как? Какое доказательство вам требуется?
— Выходите за меня замуж.
— Замуж? — удивленно воскликнула Изабелла, которая ни разу об этом серьезно не думала. Самым дерзновенным ее мечтанием было, чтобы он занял место Антуана и играл бы ту роль при ней, что ранее несчастный юноша.
— Да.
— За вас?!
— Да.
Она не знала, что сказать.
— Но как же это? Это ведь невозможно.
— Отчего же? — поинтересовался Орсини с насмешкой в голосе. Она поняла, что он готов снова отвернуться от нее.
— Я все-таки королева, а не обыкновенная женщина.
— Вы же собирались оставить престол и стать женой Антуана. Почему это не казалось вам странным — тогда?
— Оставить престол? Кому? У меня нет наследников.
— Так ли это важно? Вы больше не связаны клятвой. Бланка де Лартуа умерла. Что вам теперь мешает? В конце концов, вы никогда не были очень хорошей королевой.
— Но…
— У вас есть родственники. Они с радостью станут править. Бланка не станет матерью королей. Что вас останавливает?
— Но я не собиралась за вас замуж, — растерянно сказала Изабелла.
— Минуту назад вы говорили, будто любите меня, — с укором вздохнул Орсини.
— Я люблю вас! — воскликнула она. — Но замуж! Это безумие! Из вас не выйдет мужа. У вас нет ни единого качества, присущего хорошему мужу.
— Это еще почему?
— Вы дерзкий, грубый и упрямый. Вас все терпеть не могут, разве что кроме меня. Вы несносны. Вы всем говорите колкости и грубите. Вы ругаете даже меня. Никогда никому доброго слова не скажете.
— Еще что?
— Вы заносчивый, самолюбивый, высокомерный. Вам нравится унижать людей и подчеркивать свое презрение к ним. Это никому не приятно.
— Еще?
— У вас дьявольский характер, — распалилась Изабелла. — Вы ни с кем не можете ужиться. От вас сбежали все подчиненные, сколько бы казна им не платила. У вас нет друзей, вы всех оттолкнули. Вы посмеялись даже над Бонди, даже он, такой уравновешенный, видеть вас не может. Вы довели Миньяра не нервных судорог. Мадемуазель де Моль хотела заставить меня бросить вас в тюрьму, вы назвали ее потаскухой. При всем дворе!
— Ну, еще? — поощрил он с кривой улыбкой.
— Вы самоуверенны, вы не слушаете советов, даже полезных. Вы никому не доверяете. У вас все заперто на ключ. Сафон жаловался, что даже листка бумаги нельзя взять без вашего специального распоряжения.
— Дальше.
— Вы обижаетесь на шутки, даже невинные. У вас болезненное, обостренное самолюбие. Вы ревнивы. Вы не признаете своих ошибок. Вы никому не желаете добра. Вы эгоистичны.
— Может, хватит?
— Нет. Вы не умеете любить. У вас холодное сердце. Поэтому вас и ненавидят. Вы требуете уважения к себе, вы тщеславны и амбициозны. Но вы не уважаете других. Вы говорите о любви так, словно обсуждаете финансовые вопросы. Вы не просите, а требуете. Но вам никто ничего не должен. Вы ни разу не говорили мне комплиментов. Никогда не были ласковы, приветливы.
— Довольно.
— Вы деспотичны. Вы будете безжалостно тиранить человека, который станет вас любить. Кроме того, вы хотите быть моим министром, и, если я отниму у вас власть и увезу в какую-нибудь глушь, вы меня возненавидите.
— Почему? — спросил Орсини, проявляя необычное для себя терпение.
— Да вы через неделю будете проклинать мои чары, завлекшие вас в такую ловушку. Жизнь в глуши, с отставной королевой — это разве для вас? Вам станет скучно, вы пожалеете об опрометчивых словах любви. Я права?
Орсини ничуть не смутился.
— Чего же вы хотите от меня, ваше величество? Чтобы я просто кротко лег у ваших ног, довольствуясь малым, как бедный Антуан?
Теперь она поняла — никогда Орсини, каким она его знала и любила, не будет ее кротким воздыхателем, как Антуан де Рони-Шерье, более того, он не удовлетворился бы ролью ее любовника, даже если бы она в своем пылком безрассудстве любящей женщины решилась на такой шаг. Изабелле же хотелось сохранить и возлюбленного и корону. Она задумалась.
— Мы ведь могли бы тайно обвенчаться с вами, Эжен, и потом оставить все как было. Так многие делают.
На его лицо отразилось глубокое презрение.
— Да что вы говорите? Я — не многие. Принц-консорт! — его передернуло от возмущения. — Тот, кого именуют «супруг королевы»! Или, и того лучше, на цыпочках пробираться в спальню собственной жены, служить предметом пересудов и насмешек? Где это видано, жена — королева, а муж у нее на побегушках? Смех, да и только.
— Я ведь не мешаю вам править, как вам нравится.
— А я не хочу стать всеобщим посмешищем! — крикнул Орсини. — Если мужчина занимает положение ниже собственной жены, это уже не семья. Я не хочу такого брака! — голос его зазвенел и сорвался от гнева. Она вздохнула.
— Я хоть что-то предложила. Предложите что-то лучшее.
— Давайте уедем. Вы сами сделали меня богатым. Я куплю для вас красивый дом с садом в таком чудесном месте, что вам и не снилось. У вас будет озеро с лебедями, цветы, море цветов. Вы молодая, красивая, как весна. Вам будет среди живых, настоящих людей и бескрайних лугов лучше, чем здесь.
— Я не знала, что вы можете быть таким… сентиментальным.
— На что не пойдешь, чтобы заполучить вас! — улыбнулся Орсини, уже позабыв, что только что сердился. — Но вы подумайте, как спокойно и весело нам заживется. Вы будете гулять, читать, резвиться, вам никто не будет напоминать о королевском долге. Вы будете растить детей, наших с вами детей, среди мира вечной красоты и покоя.
— А какое место в этой пасторали вы отвели себе?
— Вашего мужа.
