когда Берёзовый Кут близок, детёнка просто так не отдадут. Если нужно, будут сражаться и орать на весь лес, авось, на голоса кто-нибудь прибежит.
Ёра оглянулся и удивлённо ойкнул. Малой замедлил шаг, приготовившись к бою, посмотрел назад и совсем остановился. За ними бежала маленькая белая козочка.
Когда Ярослав примчался на лесное болото, там были тишь да гладь и никаких признаков человеческого присутствия. Ярослав свистнул. Кусты зашевелились, из них выбрались Рыжий и Лоб.
— Решил всё-таки с нами? — спросил Рыжий.
— Нет, ребята, я не с вами, и вам не дам творить самосуд. Возвращайтесь домой.
Рыжий что-то было завозмущался, но Лоб крепко приложил свою ладонь ему на плечо.
— Угомонись, Рыжий. Ну какая Ярина ведьма? Она и мухи не обидит. Мы вчера словно белены объелись. Не знаю, что на нас нашло.
Рыжий опустил голову. Он-то знал, что на него нашло. Чтобы подобраться к Агнии, ему было не жалко и расправиться с Яриной. Только вот правильно это? Теперь он уж так не думал.
— Идите домой, — сказал Ярослав, видя настроение своих приятелей.
— А ты?
— Я подожду. Вдруг девки какой другой дорогой сюда придут.
Парни пошли.
Ярослав долго ждал — никто не появился, но, прежде чем ехать домой, решил всё же покружить по лесным дорогам. Душа была неспокойна.
Душа Ярослава уже давно неспокойна. Смерть Бажены словно обожгла её. И на гулянках смеясь громче всех, он удивлялся тому, что никто не замечает, как он пропадает.
Он, может, и пропадает, но другим пропасть больше не даст. Ежели, конечно, в его власти будет что-то изменить.
На лесных дорогах было тихо и безлюдно. И, когда в наступающих сумерках всё сложнее стало разглядеть что-либо, он повернул домой. И сразу увидел Агнию. Та шла навстречу. Увидев всадника, остановилась. Узнала.
— Ты одна?
— А кто тебе нужен?
— Где Ярина?
— Неужто ты не знаешь, что с девицей сначала поздороваться надо?
— Агния, давай не будет друг другу желать здоровья, наши с тобой дела такие, что не о здоровье время думать, а о том, как жить дальше.
— И ты туда же. Мать не научила, так ты теперь решил попробовать.
— Ответь, где Ярина и иди на все четыре стороны. Я тебя ничему учить не буду.
— Вот девка даёт! Всё прикидывается невинной овечкой. Её жених, может, ещё жив, а уже новые ухажёры по лесам её ищут.
Обстановка всё накалялась. Казалось, в воздухе должны сверкать молнии и греметь гром, настолько он был пропитан ненавистью и злобой. И, если молнии и громы запаздывали, Ярослав и Агния не прочь были уже пустить в ход ногти и кулаки. Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но тут послышался скрип телеги и тихий разговор.
Агния и Ярослав отступили в сторону, давая дорогу. В наступившей темноте не сразу узнали сидящих на возу, а, когда поняли кто это, едва сдержали возглас изумления.
Ярина. Девушка держала за руку лежащего на соломе парня. Ярослав узнал своего друга. Сзади, после уж заметили, сидел отец Прокопий.
— Глеб! — Ярослав соскочил с коня и бросился к парню. — Живой!
— Живой, — тихо засмеялся Глеб. — Да, тише ты, а то дух вытрясешь, он у меня и так едва держится.
— Живой! — радовался и удивлялся Ярослав.
Ярина улыбалась, наблюдая за ними.
— Ярослав, приходи завтра к нам. Мы тебя ждать будем. А теперь поздно, пора ехать, — подал тихий голос отец Прокопий.
Ярослав оставил Глеба и отошёл в сторону. Телега вновь заскрипела своими колёсами.
Ярослав оглянулся: где Агния? Её и след простыл. Он вгляделся в тёмные кусты — никого. И когда она успела сбежать? Вдруг послышался девичий крик. Ярослав прислушался — тишина, крик больше не повторялся. Постоял, потом плюнул и поехал догонять телегу, чтобы ещё раз пожать слабую руку своего вернувшегося чуть ли не с того света друга. Заодно, посмотреть в глаза Ярины. Простила она его, он это понял по её лёгкой улыбке.
Сколько звёзд… Говорят, есть мудрые люди, которые их все посчитали. Врут, должно быть. Как же их сосчитать? Может, только самые яркие?
Звёзды были и внизу. Тёмная лента реки была вся усыпана ими. Они качались на волнах и перемигивались со своими верхними сёстрами.
Чёлн медленно плыл по течению, почти не нарушая тишины. Мимо скользили тёмные волнистые берега. Малой сидел на корме и смотрел на мир. Таким он его ещё не видел.
В середине чёлна, согнувшись крючком спал Ёра, телом огибая прижавшегося к нему детёнка. Ребята так его и звали: «Детёнок». Настоящее имя-то неизвестно. Они пробовали у него дознаться, но детёнок в ответ на их расспросы только глазами хлопал.
На носу лежала коза. Это было безобидное и пугливое создание, но дело своё она знала. Они сначала пытались её прогнать, боялись, что она выдаст каким-нибудь способом их присутствие. Думали, будет правильно, если коза сама по себе, они сами по себе. Но коза не хотела быть сама по себе, и всё бежала за ними, не обращая внимание на их угрожающий топот ногами, размахивание руками и возмущённое «Пошла отсюда».
Потом Ёру осенило: молоко! И Малой сразу уловил его мысль.
После этого ребята уже хотели, чтобы коза не отставала. Самим ловить её было недосуг, поэтому перестали гнать, а наоборот, доброжелательно призывали. Коза бежала до самых прибрежных кустов, укрывающих снаряжение. Зато в чёлн забираться ни за что не хотела, пришлось тянуть её спереди за верёвку и сзади подталкивать. Когда чёлн оказался в пути, коза долго тревожно смотрела на близкий, проплывающий мимо берег и явно обдумывала какой-то план, так что Малой первое время не мог расслабиться и держал в руке верёвку, чтобы в случае чего не дать плану осуществиться. Но коза смирилась, возможно она решила, что сама виновата, не надо было бежать за первыми встречными, а поискать более подходящих хозяев, но теперь передумывать поздно. Нашла!
Детёнок оказался смирным и толковым. Он по каким-то, одному ему ведомым, причинам выбрал в качестве няньки Ёру и всё время прижимался к его боку. Ёра не отталкивал мальца, и так, бедный, повидал лиха на своём веку.
Первые часы выглядывали погоню. Но всё было тихо. Немного расслабились.
Решили за ребятёнком смотреть в оба и по очереди. Он маленький и может запросто перевалиться за борт. Воображение нарисовало страшную картину и заставило побледнеть. Этого допустить никак нельзя. Вот и смотрели по очереди.
На несколько минут пристали к берегу, нарвали ивовых прутьев козе и напоили её
