речной водой из котелка. Коза не привередничала, попила и поела.
Решили её подоить. Детёнку молоко нужно. Подходящей посуды не было, стали доить в тот же котелок. Ну, как доить? Доить раньше не приходилось ни одному, ни другому, поэтому — было непросто, но молоко набрызгали немного. Дали детёнку пить, прямо из котелка, больше не из чего. И малец, к огромному удовольствию нянек, с громким чмоканьем выпил, щедро проливая себе на грудь. Сами погрызли сухарей. Детёнок тоже грыз. Так и провели день.
Ночью спать решили по очереди. Мало ли, детёнок проснётся и шагнёт за борт. Вот Малой и дежурил. Чтобы случайно не заснуть, сидел — сидя не уснёшь, а звёзды навевали какие-то песни. Эти песни были незнакомые, во всяком случае, он их раньше точно не слышал. Они сами приходили в его голову и тихо там звучали.
Сон не шёл к Ярославу. Сначала он вертелся на соломе, вспоминал радостную встречу в лесу. Он-то думал, что Глеба уже и не увидит. Приятно было вспомнить и добрую улыбку Ярины. После того, как она на него наорала, эта перемена согревала душу.
Но всё же какой-то червь тревоги угнездился в сердце, не давал радости полную силу. Бажена? — попытал он червя. Но привычная тоска при воспоминании имени девушки на этот раз не затопила сердце. И это было большим облегчением.
Ярослав уже повернулся в свою любимую позу — на живот и приготовился под дружный храп старших братьев и отца, что лежали рядом на чердаке, отдаться во власть хозяина сонного царства Сна или, на худой конец, его жены Дрёмы, как вдруг невовремя активизировавшаяся память мигом заставила вынырнуть из блаженного состояния.
Агния! Вот что его неясно тревожило всё это время. Её крик в лесных сумерках.
Сон как рукой сняло. Ярослав сел. Нехорошо, что он её там оставил.
Другой голос, привычный, с которым он легко собеседовал многие годы, пытался возразить: Агния? Та самая, которая в лесу, как в собственной хате провела столько времени? Которая не боится людей, и, скорее всего, в приятельских отношениях со всей лесной нечистью, а теперь она нуждается в чьей-то помощи?
Но этот голос утратил большую часть своего авторитета и вскоре замолчал. А ночное воображение рисовало нехорошие картины, пытаясь объяснить крик девушки.
Вскоре Ярослав понял, что уже не уснёт. Он смотрел в чердачные щели и ждал. Как только они стали сереть, полез с чердака…
Мир только лишь просыпался. Первый в это лето туман потянулся от реки к селу, заполнил улицы и дворы, напоминая о том, что середина лета позади. Ярослав поёжился — прохладно, но ничего, скоро солнышко покажет, кто здесь главный, а пока его предвестница — заря прогнала ночные тревоги.
Ярослав почувствовал себя неуверенно. Помчится сейчас в лес, на посмешище… Кому? Никто ведь не узнает, что ночь провёл без сна, тревожась за взрослую беспутную девку. А проверить надо. Чтобы, по крайней мере, самому успокоиться.
Бурка в сарае встретил хозяина негромким ржанием, рассчитывая на раннее угощение, но не обиделся, когда ничего не получил. Бывает…
Место, где накануне состоялась неожиданная встреча с девушкой, он хорошо помнил и через несколько минут был на месте. Остановился, прислушался — тишина. Ладно, пройдётся немного в том направлении, куда убежала Агния и домой. Ярослав слез с коня, пошёл пешком, Бурка сквозь заросли пробирался следом за хозяином, как и положено хорошему коню. Вдвоём немного расшумелись, треща сухими сучьями под ногами, но вскоре Ярослав услышал негромкий стон. В груди что-то ёкнуло. Значит, не зря ему страхи мерещились. Пошёл на звук.
Неожиданно чуть не упал в яму. Глубокая, косая сажень, должно быть. И кто её тут вырыл, недалеко от дороги? В яме была Агния. Обе ноги её неприятно вывернулись. Она лежала с закрытыми глазами и стонала.
Ярослав прыгнул в яму.
— Агния!
Девушка открыла мутные глаза.
— Убей меня, — попросила она. Казалось, она не удивилось, увидев Ярослава. — Сил нет больше терпеть.
— Ничего, потерпишь, — без особого сочувствия возразил парень. — Другие же терпели. И по твоем милости, между прочим. Так что — терпи. Я сейчас в село за подмогой.
— Нет! — твёрдо сказала Агния. — Никого не зови. Тогда сам.
Ярослав обдумал слова девушки.
— Ладно. Сам так сам. Но в село всё же надо. За телегой. Ты ноги, похоже, переломала. Я тебя в телеге и довезу до волхва. Он быстро вправит.
— Нет, — опять заявила девушка.
— Что значит нет? Ты не в том положении, чтобы командовать.
— Волхв меня терпеть не может. Вези к Власе.
— А Власа, значит, любит, — усмехнулся Ярослав. — Впрочем, как скажешь. К Власе так к Власе.
Ярослав с трудом выбрался из ямы, в раздумье посмотрел вокруг.
— Как тебя отсюда ещё вытащить? Вот загадка.
— Только никому не говори. Слышишь?
— Да слышу.
— Ярослав!
— Да не скажу никому. Вот заладила.
— Я не о том. Воды. Пить.
— Понял. Жди.
Так… коня в телегу впряг, воду взял, остаётся понять, как вытаскивать Агнию и что для этого нужно. Верёвка. Лучше, вожжи. Может, её посадить в большую корзину и вытаскивать с корзиной? Можно попробовать. Что ещё? Шкуру взять? Ладно, место много не займёт. Больше в голову ничего не приходило. Да, еды какой-нибудь. Всё. Нет, ещё пару досок. Теперь, вроде, всё.
Телегу оставил на дороге, привязав лошадь к молоденькой берёзке.
Агния встретила неприветливо:
— Я уж думала, ты бросил меня. Что так долго?
Ярослав сдержал раздражение. Даже попытался понять. Может, ноги так болят, что любая минутка часом кажется. Спрыгнул в яму, дал девушке воды.
— Ну и как тебя вытаскивать? Вдвоём, или втроём, сподручней было бы.
— Я же сказала — нет.
— Нет! Кобель тебе дед, — огрызнулся Ярослав. С Агнией связываться не самое приятное занятие. Всё не так, всё по её чтобы было. Ишь, гордая, не хочет, чтобы люди её видели такую. А ему что прикажете делать?
Взялся приспосабливать корзину. Привязал вожжи к ручкам, затем выбрался из ямы, перекинул другие концы через крепкий сук ближайшего дерева, предварительно повисев на нём. Должен выдержать! Снова запрыгнул в яму, приставил доски под наклоном, на них — корзину.
Снова вылез, попробовал вытянуть пустую корзину — хорошо идёт по доскам. А как с Агнией пойдёт — неизвестно. Покрыл корзину шкурой, приступил к самому трудному.
— Сейчас тебя посажу вот в это приспособление, — указал рукой, — ты уж держись руками за корзину, чтобы не вывалилась. Готова?
— Готова.
— Будет, наверное, больно.
Но было невыносимо
